Второе приложение содержало «Директивные указания» Батуринскому в переговорах с Олафсоном. Ему предписывалось настаивать на выполнении решений советских властей. Если соглашение не будет достигнуто, выяснить, какие меры будут предприняты Президентом ФИДЕ. Следовало указать, «что советская сторона решительно отвергает попытки оказать давление, связав матч на первенство мира с вопросом о выезде семьи Корчного». Олафсону предлагались, в крайнем случае, некоторые компромиссные решения. Соглашались отодвинуть начало матча на 1 октября, если «президент находит формулу для дезавуирования ранее объявленной им причины отсрочки матча» (т. е. связывания отсрочки с выездом семьи Корчного — ПР). Более всего власти опасались показаться слабыми, вынужденными пойти на уступки. 9 июля на заседании Секретариата ЦК КПСС план Мероприятий и Директивные указания были утверждены, на самом высоком уровне (250 –51).

17 сентября 81 г. председатель Спорткомитета Павлов докладывал в ЦК партии о проведенных мероприятиях по подготовке Карпова к матчу в Мерано, который начинался 1 октября (сработал пункт 5 «Директивных указаний»). Сообщалось, что план подготовки выполнен и перечислялось, что сделано. О девяти учебно-тренировочных сборах, проведенных в различных климатических условиях (как будто Карпову предстояло играть матч в девяти различных местах — ПР). В общем Карпов перед матчем пробыл пять месяцев на тренировочных сборах. Кроме него в них участвовали тренеры-секунданты и тренеры-консультанты, а также «привлекавшиеся для консультаций по отдельным теоретическим проблемам гроссмейстеры» (девять человек). «В СССР приглашался зарубежный гроссмейстер, который дал полезную информацию о методах подготовки претендента в период матча 1978 года» (имя его не называется; кто-то из окружения Корчного, предавший его, видимо — Кин — ПР).

Проведена обширная теоретическая подготовка, проанализирован дебютный репертуар Карпова и прогнозируемый дебютный репертуар Корчного на оба цвета.

«Вся необходимая теоретическая информация собрана, отпечатана на микропленках и введена в мини- ЭВМ, которая будет вывезена на матч. Были получены и изучены партии и все материалы об игре Корчного в четырех последних турнирах, с этой целью на два из них направлялся наблюдатель». Сообщалось о том, что и Карпов сыграл в трех международных турниров и занял в двух из них первое место. Говорилось и о медицинском контроле, об общефизической и психологической подготовке Карпова, о мероприятиях по регулированию режима его отдыха, сна и работы, о привлечению для консультаций и участию в сборах крупных специалистов в области медицины, психологии, по проблемам сна, питания и т. д. В отчете шла речь о материально-техническом обеспечении делегации продуктами дополнительного питания повышенной калорийности, медикаментами, восстановительными средствами. Не забыты и развлечения: делегация была снабжена видеозаписью многих кинофильмов, концертов советских артистов, библиотечкой, «что должно способствовать снятию психо-эмоционального напряжения в условиях длительного пребывания за рубежом. В состав делегации, выезжающей вместе с Карповым, кроме шахматистов, входят врачи, консультанты по техническим, биологическим и другим специальностям. Большинство из членов делегации находились на матче 1978 г. в Багио». В конце говорилось о вероятных попытках Корчного использовать матч для антисоветских выступлений, о том, что советская делегация будет «применять соответствующие контрмеры, чтобы обеспечить наиболее благоприятные условия для выступления чемпиона мира по шахматам». Кто будет осуществлять такие контрмеры, к чему они будут сводиться, кем конкретно выполняться не уточнялось. Начальству и так было это понятно (252-54). За исключением последнего абзаца отчет напоминал развернутое сообщение о комплектовании крупной экспедиции, направляемой куда-либо на длительный срок. Подготовка к масштабной войне..

Во главе экспедиции, как и в Багио, стоял «черный полковник» Батуринский. Корчной тоже готовился к серьезной схватке… Но ее не получилось. Слишком неравны были силы, не шахматные. Всего огромного государства, готового стрелять из пушек даже по воробьям:. «Я явно недооценил силы, возможности могучего Советского Союза и его шахматных дружин. Глядя со всех возможных углов зрения, матч стал для меня полной катастрофой. А на шахматной доске это было форменное избиение». На этот раз Карпов привез с собой из Москвы 43 человека. Позже к ним присоединились сотрудники советского посольства в Риме. Всего оказалось около 70 человек. Все действовали в обстановке полной секретности. Советские привезли с собой три контейнера груза и добились их пропуска без таможенного досмотра. Груз отвезли на дачу, которую предоставили Карпову (Корчной, кстати, подобной дачи не получил). Дача чемпиона тщательно охранялась. Ни один иностранец туда не был допущен. Как только закончилась последняя партия, в тот же вечер прибыли грузовики и под покровом темноты вывезли оборудование. Корчной предполагает, что это и на самом деле было сверхсекретное оборудование. Карпов настоял, чтобы существовала постоянная телефонная связь между дачей и залом для игры. Каждый день в зале присутствовали два тренера. Другие два оставались на даче и им немедленно передавали каждый ход. Они могли анализировать его и посылать анализ Карпову. Корчной предполагает, что в волосах Карпова скрывались микронаушники. Трудно сказать, верными ли были его подозрения, но, судя по всему, можно было ждать чего угодно. Во время матча ходы демонстрировались на мониторах. Однажды Корчной на мониторе увидел сделанный Карповым ход. А в это время Карпов еще думал над ним и сделал его только через нескольких минут. Т. е. передавали заранее проанализированный вариант. Пресс-атташе Корчного Штейн неожиданно вернулся в свой номер и увидел в нем трех человек, рывшихся в его бумагах. Один из них прыснул что-то из баллончика Штейну в глаза. Тот потерял сознание, очнулся на постели, с очень высоким давлением, с пеленой на глазах. По мнению Корчного, их комнаты прослушивались. Пришли сменить «жучки», решили порыться в бумагах. Вернувшийся Штейн им помешал, надо было на время его обезвредить. Официальный протест вряд ли помог бы. Штейна просто, не поднимая шума, перевели в другой номер.

Корчной верит, что на него и членов его делегации оказывали давление парапсихологи. Под Москвой находился секретный институт парапсихологии, работавший «на оборону». Накануне матча в Багио там в коридоре висел плакат: «Поможем Карпову сохранить звание чемпиона!» Корчной не убежден в силе этой поддержки. Но ее нельзя сравнивать с тем, что он видел в Мерано. Она была неизмеримо сильнее: «Там находилась целая группа парапсихологов во главе с ленинградским профессором Кабановым». В результате Корчной проиграл матч с разгромным счетом 11: 7 и дал себе зарок никогда более не играть матчи с Карповым, вернее с советской спортивно- государственной машиной (239 — 47).

За ходом матча внимательно следили наблюдатели в самых высших эшелонах власти. И не только следили, но и вмешивались в его ход. Приведу для примера секретное донесение Спорткомитета СССР в ЦК партии от 10 ноября, подписанное Павловым. Комитет считает необходимым информировать ЦК КПСС о ходе матча во всех его деталях. К этому моменту прошло сорок дней с начала борьбы между Карповым и Корчным. В начале донесения речь идет о политической обстановке: «Политическая обстановка вокруг матча остается сложной. Впервые на такого рода соревнованиях собралось так много всякого рода отщепенцев, антисоветчиков, лиц, далеких от шахмат, в том числе представителей радиостанций ''Свобода'', ''Свободная Европа'' и ''Голос Америки''». О том, что местная печать преимущественное внимание уделяет Корчному и за него большинство болельщиков, находящихся в зале (это ведь не Багио — вотчина Кампоманеса-ПР). Сообщается, что поездка в Мерано заместителя председателя Спорткомитета Ивонина и председателя шахматной федерации Севостянова, прием, устроенный ими, с приглашением Олафсона, членов жюри, судей, представителей общественности, широкая публикация в печати информации об этом приеме произвели благоприятное впечатление на общественность и вызвали раздражение в группе Корчного.