Столь же искаженно отражался конец войны: советские войска — освободители не только своей территории, но и многих стран Европы от «фашистской чумы». Последнее верно. Но было и другое, о чем старались не упоминать. О том, что в «свою территорию» зачислялось все, что захвачено перед войной, по договору с Гитлером, да и еще кое-что-то к этому прибавилось (Венгрия, Болгария, Румыния, Чехословакия, Польша, на первых порах Югославия). Названные страны в состав СССР непосредственно не вошли, но из них сформировали зону «народной демократии» (позднее стран Варшавского договора), по сути дела вассалов Советского Союза, подчиненных ему. Государственное устройство их строилось по советской модели, установленной правителями СССР, совершенно не соответствующей интересам и желанием их народа. Попытки отстоять свою независимость беспощадно подавлялись (Венгрия, Чехословакия, Польша…). «Народная демократия» не была ни народной, ни демократией. Все это входило в результаты войны, но не в ее официальную трактовку После победы такая официальная трактовка закрепилась, стала восприниматься как непреложная истина. Она существует до настоящего времени. Ее провозгласил Путин. В нее верит большинство население России, да и многие за ее пределами. Следует напомнить, что Сталин не был доволен итогами войны. Ему казалось недосчататочным полученное в её результате. Его планы о завоевании всей Европы не осуществились. Готовилась новая война. Поэтому празднества в день Победы не особенно инициировались (за исключением первого послевоенного парада 45 г., когда знамена германских войск брошены под ноги победителей). 9 мая оставалось рабочим днем. До 65 года. При Хрущеве дело началось меняться к лучшему. Доклад его в 56 г. на XX съезде партии о культе Сталина. Доклад долго не публиковали. Его читали на закрытых партийных собраниях. Экземпляры его выдавали ответственным партийным работникам под расписку, он продолжительное время продолжал оставаться секретным. Речь в нем шла о злодеяниях Сталина, а не о порочности системы. Не случайно руководитель итальянской коммунистической партии П. Тольятти недоумевал: почему только о Сталине? Партийному руководству страны казалось, что и этого много. И видные политические деятели, крупные историки следовали не указаниям доклада Хрущева о культе Сталина, а тезисам, сформулированным в июне 56 г. в постановлении ЦК КПСС, направленном против десталинизации. В нем содержались указания, которыми руководствовались на протяжении трех будущих десятилетий: «Культ личности» не мог изменить «природу нашего общественного устройства». О преступлениях, ошибках Сталина, связанных с второй мировой войной вообще не упоминалось. Но все же многое после доклада Хрущева на XX съезде изменилось. 29 июня 56 г. выходит постановление ЦК КПСС «Об устранении последствий грубых нарушений законности в отношении бывших военнопленных и членов их семей». Это была реабилитация пленных, всех оптом зачисленных в предатели. Несколько облегчается доступ к архивным материалам, в том числе военным. Возникают новые исторические научные журналы («Вопросы истории КПСС», «История СССР», «Новая и новейшая история», «Военно-исторический журнал»). При издательстве «Наука» создается специальная рабочая группа под руководством А. Самсонова (она опубликовала 90 книг, 50 из них — военные мемуары). Вышла шеститомная «История Великой Отечественной войны» (1960–1965). Последняя не разрушала миф о войне, но содержала немало правдивых материалов, верных оценок… Её можно рассматривать как «наиболее серьезное описание войны, созданное до распада Советского Союза» (158). В свое время наиболее сенсационной оказалась книга Александра Некрича «1941. 22 июня». Она была небольшой по объему (172 страницы), научно-популярной, но в ней приводилось много документов. В более резких тонах, чем кто-либо до него, Некрич описывал последствия репрессий против командования Красной армии, стратегические, тактические, технические недостатки её подготовки, ошибочную оценку Сталиным международного положения к началу 1941 г., игнорирование им сообщений из-за границы и данных собственной разведки о готовящемся нападении. Всё это, по словам Некрича, определило поражения Красной армии в начале войны. Книга возникла как отклик на доклад Хрущева о культе Сталина на XX съезде партии (159). Отставка Хрущева, приход к власти Брежнева покончили с подобными тенденциями. Уже в 65 г. Политбюро ЦК КПСС принимает решение о необходимости создания нового 12-томного труда по истории второй мировой войны, выходившего с 73 по 82 гг. Он стал символом многословной, пустопорожней красочности работ по военной истории периода Брежнева. В нем, других трудах, мемуарах ставилась задача поддержать официальный миф, остановить опасную «дегероизацию» войны, подтвердить преимущества социализма, показать Сталина великим вождем, сведя на нет его ошибки и преступления. Террор Сталина превращался в «необоснованные обвинения», военные поражения во «временные неудачи» и т. п. В 65 г., в связи с двадцатилетием окончания Отечественной войны проводится ряд мероприятий по оживлению несколько померкнувшего мифа. Пышные юбилейные празднования, затмевающие иногда Октябрьские. Военные парады. 9 мая объявляется выходным днем. Постоянной становится формула «священная война». Вновь приобретали звучание стихи В. Лебедева-Кумача (музыка А. Александрова) «Вставай, страна огромная», тоже превратившиеся в символ (161). Ритуальные памятники. Культ героев войны. Фильмы о войне. Описания войны как самой славной, лучшей фазы советской истории. Подобная мифологизация и героизация войны отвечала восприятию её большей частью советского общества. Она имела объединяющую силу, была характерна и для лучших представителей советской интеллигенции, для народа. В то же время она служила интересам властей: «официальные памятные мероприятия вполне смогли оказывать охватывавшее несколько поколений социально интегрирующее воздействие<…> позволило сделать приятие политической системы переживаемым и зримым для множества людей» (163-64).
В шестидесятые годы, годы подъема общественного движения, ведутся оживленные исторические дискуссии по пересмотру оценок ряда важнейших событий: Октябрьской революции, коллективизации, исторической методологии и пр. Но пересмотр мифа о войне, военной истории в официальной её трактовке властями ни в коем случае не предусматривался. В период с 1968 по 1974 критические исследования о войне были прекращены, группы по изучений её расформированы, на некоторых лиц наложены взыскания. В 1966 развернулась дискуссия вокруг книги Некрича, за ней последовали репрессии против него, вынудившие автора в 1976 г. эмигрировать. Эти репрессии стали прелюдией победы сталинистов над сторонниками Хрущева, ознаменовали начало конца едва начатого процесса переосмысления прошлого (159-61).
И всё же постепенно миф о войне размывался. Он не исчез, но был во многом подорван. Этому способствовали ряд опубликованных документов: публикация беседы Константина Симонова с маршалом Г. К. Жуковым (87 г.), биография Сталина Д. Волкогонова (89 г.), мемуары Жукова «Воспоминания и размышления» без цензурной правки (90 г.). Становятся доступными для историков материалы репрессий против командования Красной армии (87 г.), осуждений военнопленных как предателей, а отступления как преступления (конец 87 — сентябрь 88 года). Постепенно рассекречены сведения о жертвах террора против активистов Коминтерна (88 г.), об армии Власова (лето 89 г.), убийствах польских офицеров под Катынью (осень 87 — апрель 90 года), о цене победы (87–90 годы), о германо — советских протоколах пакта о ненападении (87 — октябрь 92 года) и многое, многое другое (164). Сюда же относятся правдивые фильмы Ю. Карры «Завтра была война», Э. Климова «Иди и смотри», рассказывающие о военных событиях. Их посмотрели десятки миллионов зрителей. Сыграли свою роль и материалы общества ''Мемориал'', основанного в 88 г. Но со стороны властей, официальных научно-исторических инстанций «подобных импульсов не исходило» (163). И до настоящего времени большинство российского населения, подвергающее сомнению почти всё, делает исключение для войны, «народа-победителя», «как и прежде, рассматривает победу над фашизмом как самое значительное историческое событие XX века» (165).
