По данным отчета Главного управления по делам печати за 10 лет (80-е годы), Петербургским, Московским и Варшавским цензурными комитетами просмотрено 65237 рукописей, из них запрещены 1561 (два с лишним процента). Особенно много запрещено рукописей на украинском языке (около 33 процентов). Интенсивно действовала и иностранная цензура. За те же 10 лет она рассмотрела 93 565 260 книг и журнальных номеров (???), из которых запрещена примерно каждая 12-я. Работала и драматическая цензура. С 82 по 91 гг. она проверила 3947 русских, 869 немецких и 339 французских пьес. Из них запрещено 33 процента русских, 4.8 процентов немецких и 0,5 процента французских. Феоктистов обосновывал высокий процент запрещений пьес отсутствием в них литературных достоинств, неприличным содержанием и «крайне вредной тенденциозностью». Видимо, последняя играла особенно существенную роль, тем более, что оценка литературных достоинств вообще не входила в компетенцию цензурного ведомства. Следует учитывать и то, что разрешение драматической цензурой пьесы отнюдь не означало возможности ставить её в народных театрах, для которых существовала особая цензура (Зай302).
14 февраля 88 г. по этому поводу был издан специальный циркуляр. В нем говорилось, что государь император, по докладу министра внутренних дел, «соизволил установить в виде временной меры следующее правило: на сценах народных театров или театров, посещаемых вследствие низкой платы за места преимущественно простолюдинами, могут быть исполняемы только те из разрешенных цензурой драматических пьес, которые для сего одобрены Главным управлением по делам печати по особым ходатайствам содержателей театров или авторов и переводчиков».
Такое правило было, по мнению цензурных инстанций, вызвано тем, что «по уровню своего умственного развития, по своим воззрениям и понятиям простолюдин способен нередко истолковать в совершенно превратном смысле то, что не представляет соблазна для сколько-нибудь образованного человека, а потому пьеса, не содержащая ничего предосудительного с общей точки зрения, может оказаться для него непригодной и даже вредной» (Зай302-3).
Следует отметить, что объектом цензурного наблюдения являлись и всякого рода библиотеки публичного пользования. Количество их в 80-е — в начале 90-х гг. значительно увеличивается. Увеличивается и количество книжных магазинов. 5 января 84 г. изданы специальные правила, касавшиеся организации библиотек. Они были включены в виде примечания к стр. 175 в новое издание цензурного устава в 86 г. Согласно этим правилам, право выдавать разрешения на открытие библиотек предоставлялось министру внутренних дел. Министерство внутренних дел получало право закрывать библиотеки, если оно сочтет это нужным. Утверждение же лиц, ответственных за работу библиотеки, возлагались на губернаторов, которые могли устранять от работы в библиотеке любого из ее служащих.
Этими же правилами министр внутренних дел получал право контроля за книжными фондами библиотек. С этой целью Главное управление по делам печати и Департамент полиции составили список произведений, которые должны изыматься из библиотек. Таким образом, в 84 г. впервые была проведена массовая чистка библиотек. Согласно «Алфавитному списку произведений печати, которые на основании высочайшего повеления 5 января 1884 г. не должны быть допускаемы к обращению в публичных библиотеках и общественных читальнях», изданному в том же году, изымалось 133 названия отдельных книг, собраний сочинений и периодических изданий, разрешенных в свое время цензурой. Изымались сочинения Добролюбова, Михайловского, Писарева, Решетникова, второй том сочинений Помяловского, «Капитал» К. Маркса. В список входили комплекты восьми журналов: «Русского слова» (1857–1866), «Современника» (1856–1866), «Отечественных записок» (1867–1884), «Дела» (1867–1884), «Устоев» (1881–1882), «Знамени» (за все годы издания), «Слова» (1878–1881), «Русской мысли» (с начала издания по 1884 г.; в списке 94 г. изъятию подлежали экземпляры журнала по 1891 г.).
Второй «Алфавитный список» вышел к началу 94 г. (через 10 лет после первого). В нем уже 165 названий. Наряду с прежними, в списке появляются новые имена и произведения (очерки и рассказы Короленко, изданные в 92 г., рассказ Гаршина «Четыре дня», ХП и ХШ тома Сочинений Толстого и др.). «Алфавитный список» 84 г. положил начало целому ряду таких списков, систематическим «чисткам» библиотек. Списки регулярно продолжали составляться и рассылались во все библиотеки страны. Особенно разрослись они в советское время. В рукописном отделе Тартуской университетской библиотеки имеется внушительный фонд списков запрещенной литературы, получаемых библиотекой до последних годов советской власти (фонд 4, опись 4).
Одновременно с изданием правил 5 января 84 г. департамент полиции направил специальный конфиденциальный циркуляр, в котором указывалось на необходимость особенно тщательно придерживаться всех пунктов правил.
Подчеркивалось, что ходатайство об открытии библиотеки должно удовлетворяться «только в случае несомненного убеждения в совершенной политической благонадежности просителя и что при малейшем в этом отношении сомнении подобные ходатайства должны быть отклоняемы». В другом циркуляре, от 1 июня того же года, указывалось, что заведующий публичной библиотекой или кабинетом народного чтения обязан дать подписку, что им не будут выдаваться книги, не разрешенные Главным управлением по делам печати и департаментом полиции. В случае нарушения подписки, чтобы не предавать подобные дела гласности, рекомендовалось не «возбуждать против виновных судебного преследования у мировых судей», а «устранять указанных лиц от работы в библиотеке, а при повторении нарушения закрывать сами библиотеки».
15 мая 90 г. изданы специальные правила о порядке работы бесплатных читален. Как и правила 84 г. они вошли в примечания цензурного устава.
В начале 94 г. Главное управление по делам печати в особом циркуляре вновь напоминало о необходимости «строжайшего отбора книг для народного чтения, относясь к подобным изданиям с особым вниманием и строгостью, не ограничиваясь лишь применением к ним общих цензурных правил». Последнее допускало широкий административный произвол при формировании фонда книг библиотек.
Конфиденциальное письмо министра внутренних дел Дурново министру просвещения И. Д. Делянову, отправленное в феврале 94 г. Среди общественных явлений минувшего года Дурново выделяет «резко проявившееся в различных слоях интеллигентных классов стремление содействовать поднятию уровня народного образования путем организации народных чтений, открытия библиотек и читален для фабричного и сельского населения и, наконец, безвозмездного распространения в народе дешевых изданий, книг и брошюр научного, нравственного и литературного содержания». Далее речь шла о недостаточном контроле за всякого рода библиотеками и читальнями для народа, о том, что бесплатная раздача всякого рода обществами различного рода книг находится вне всякого надзора, что сельские библиотеки, если они учреждены не при школах, также лишены всяческого контроля.
«Из имеющихся в Министерстве внутренних дел сведений можно заключить, — писал Дурново Делянову, — что это движение, охватывающее молодежь, развивается последовательно и носит в себе характер не случайного временного явления, а как бы систематического осуществления программы и представляется одним из средств борьбы с правительством на легальной почве противоправительственных элементов». Дурново с сожалением отмечал, что «цензура, поставленная в определенные законом рамки, не всегда может противодействовать искусно маскированной пропаганде известных идей и за отсутствием формального основания к запрещению книги пропускает в народное обращение сочинения, не всегда соответствующие народному пониманию и мировоззрению и несогласные с духом православия и русской государственной жизни». В связи с этим Дурново просил Делянова поставить вопрос о подчинении министерству народного просвещения Петербургского комитета грамотности и его отделений и об установлении контроля ведомством народного просвещения над различными частными обществами, «преследующими цели народного образования». Общественный подъем начала 90-х гг. создавал большие трудности для цензурного ведомства (Зай 307).
