Мотивировка предупреждения была настолько серьезной, что Салтыков-Щедрин счел ее предвестницей конца. В письме А. Л. Боровиковскому он сообщал о положении дел в журнале: „Судя по сильной мотивировке, вероятно, вслед за сим последует и третье предостережение, хотя бы мы и белую бумагу выдали. Очевидно, что тут есть уже предвзятое намерение, а может быть, и совсем закроют журнал. Как бы то ни было, но я пишу к вам, так сказать, накануне умертвления“.
Пытаясь спасти журнал, Щедрин летом 83 г. пишет Михайловскому: „Не имеете ли Вы какую-нибудь комбинацию в виду насчет ''Отеч<ественных > Зап<исок>'', которую мог бы Краевский принять?. Я же тогда только могу остаться, если совершится какое-нибудь чудо, т. е. по крайней мере сместят Феоктистова или Каткова ошельмуют“ (Зай289. Напомним, что Краевский был издателем „Отечественных записок“- ПР).
Пожалуй, в высшей степени значительную роль в расправе над „Отечественными записками“, наряду с Феоктистовым, Толстым, Катковым, Победоносцевым, сыграл директор Департамента полиции В. К. Плеве. В августе 83 г. Плеве представил Толстому обширную записку, которая была посвящена в основном „Отечественным запискам“. В ней Плеве подробно говорил о связи революционного движения с журналистикой. Характеризуя близость пропагандистской деятельности революционных народников с периодической печатью, он писал: „журналистика, конечно, не замедлила отозваться на этот ею же подготовленный порыв молодежи. В повременных изданий появился ряд произведений народнической беллетристики, в которой ими популяризировался западноевропейский социализм или же путем измышленных, а иногда лишь искусно подобранных или ложно освещенных явлений народного быта доказывалось бедственное положение народа <…> Подобные произведения на первое время и служили орудием пропаганды, стремившейся привить народу чувство недовольства его положением и познакомить его с основаниями учения, признаваемого фанатиками социализма средством исцеления от всех общественных зол“. Плеве указывал и на „гибельное влияние“ на молодежь, которое имело творчество и деятельность Некрасова — в прошлом одного из руководителей «Отечественных записок».
Переходя к существующему положению дел и задачам Главного управления по делам печати, Плеве отмечал, что цензурному ведомству едва ли будет «под силу сломить окончательно враждебное существующему порядку настроение прессы до тех пор по крайней мере, пока состав литературного кружка, руководящего журналами и газетами, не изменится. В настоящее время кружок этот состоит почти исключительно из людей, вся литературная деятельность которых составляет непрерывный протест против законного порядка<…> ''Отечественные записки'', издаваемые Краевским, редактируются Салтыковым <-Щедриным> при деятельном участии Григория Елисеева и Михайловского в сотрудничестве с некоторыми ссыльными и поднадзорными<…> Всё изложенное приводит к заключению, что в данный исторический момент правительство находится в борьбе не только с кучкой извергов, которые могут быть переловлены при усиленных действиях полиции, но с врагом великой крепости и силы, с врагом, не имеющим плоти и крови, то есть с миром известного рода идей и понятий, с которыми борьба должна иметь особый характер» (Зай289-90).
Получив эту записку, Толстой писал Плеве: «Очень благодарю Вас<…> за составленную записку об отношениях известной части нашей журналистики к революционной партии <…> Я посылаю её государю» (290). Меры были приняты. Ряд сотрудников «Отечественных записок» арестованы или высланы из столицы. В январе 83 г. из Петербурга выслан Михайловский. В начале 84 г. арестованы С. Н. Кривенко, А. И. Эртель, М. А. Протопопов. Всё это давала повод для обвинения «Отечественных записок» в прямой крамоле. Феоктистов в своих воспоминаниях рассказывает, что инициатива закрытия «Отечественных записок» непосредственно принадлежала Департаменту полиции: «Однажды граф Толстой пригласил меня на совещание с Оржевским и Плеве, которые сообщили, что редакция ''Отечественных записок'' служит притоном отъявленных нигилистов, что против некоторых из сотрудников этого журнала существуют сильные улики, что один из них уже выслан административным порядком из Петербурга и что необходимо разорить это гнездо» (Зай291). Совещание состоялось где-то в конце марта или в начале апреля. Уже 5 апреля Н. А. Любимов сообщал Каткову о том, что участь «Отечественных записок» решена и доклад по этому поводу уже подготовлен.
Проект «Правительственного сообщения» о закрытии «Отечественных записок» готовили Феоктистов, Плеве и Победоносцев. 13 апреля 84 г. Совещание четырех министров приняло решение о закрытии «Отечественных записок» «с обнародованием в ''Правительственном вестнике'' изложенных в журнале Совещания соображений, послуживших поводом к принятию означенной меры». 19 апреля решение утверждено императором, а 20-го опубликовано «Правительственное сообщение»: «Некоторые органы нашей периодической печати несут на себе тяжкую ответственность за удручающие общество события последних лет <…> Независимо от привлечения к законной ответственности виновных правительство не может допустить дальнейшее существование органа печати, который не только открывает свои страницы распространению вредных идей, но и имеет ближайшими своими сотрудниками лиц, принадлежащих к составу тайных обществ» (Зай291-2). Таким образом на 4-м номере «Отечественные записки» были запрещены. Единомышленники редакции, люди прогрессивных взглядов выражали чувство скорби и негодования. Друг Салтыкова-Щедрина Н. А. Белоголовый писал в нелегальной газете «Общее дело»: «Еще один удар по голове, нанесенный русскому обществу Толстым, удар, давно подготовленный и о котором мы не раз предупреждали. ''Отечественные записки'' закрыты навсегда, и закрыты они без всяких ''formes de process'' и указаний и ссылок на их печатные выступления, а просто за вредное направление <…> В этом журнале еще веял дух великих идеалов 60-х годов, в нем жила и развивалась та любовь к народу и родине, которая внушает русскому человеку ненависть к его угнетателям». В том же духе писал о закрытии «Отечественных записок» и Михайловский в журнале «Народная воля»: «это был почти единственный орган русской печати, в котором сквозь дым и копоть цензуры светила искра понимания задач русской жизни во всем их объеме.
За это он должен был погибнуть — и погиб» (Зай291-2. См. о журнале книгу М. В. Теплинского. «Отечественные записки. (1868–1884)». Южно-Сахалинск, 1966). Однако, вряд ли в данном случае можно говорить о широком общественном отклике. Протесты против запрещения «Отечественных записок» появились в нелегальных изданиях, не имевших широкого круга читателей, были единичными, мало характерными для общественной атмосферы России. Эта атмосфера, ощущения, вызванные запрещением «Отечественных записок, отражены в сказке-элегии Щедрина „Приключение с Крамольниковым“. После запрещения даже либералы, недавние друзья, торопятся отмежеваться от Крамольникова: «никакого оттенка участия не виделось на их лицах. Напротив на них уже успела лечь тень отступничества.
— Однако! Похоронили-таки вас, голубчик! <…> я вам давно говорил, что нельзя! Терпели вас, терпели, — ну, наконец…». Ощущение, что «Твой труд был бесплоден», что не на кого опереться. Но в этом отступничестве, в котором отчетливо ощущается и злорадство, Крамольников видит «не одно личное предательство, а целый подавляющий порядок вещей». В конце сказки дан Post scriptum от автора: все написанное не больше, чем сказка, а отступники водились во всякое время, а не только в данную минуту; «А так как и во всем остальном всё обстоит благополучно, то не для чего было и огород городить, в чем автор и кается чистосердечно перед читателями». Горькие и мрачные раздумья.
С журналом «Дело» власти расправились по-иному. «Дело» продолжало традиции запрещенного «Русского слова». Выходило ежемесячно в Петербурге в 66–88 гг. Издателем и фактическим редактором был Г. Е. Благосветлов, в прошлом издатель «Русского слова». «Дело» — тоже один из наиболее прогрессивных органов своего времени. В журнале печатались многие писатели и публицисты демократического направления. После смерти Благосветлова (80 г.) редактором «Дела» стал один из участников революционно-демократического движения 60-х -80-х гг. Н. В. Шелгунов, который привлек к сотрудничеству в журнале эмигрантов-народовольцев. В 83 г. (Шелгунов уехал за границу, затем был арестован, подозревался в связи с исполкомом «Народной воли»; обвинение не доказано). оставаться редактором Шелгунову стало невозможно. Его сменил К. М. Станюкович, который в конце года приобрел право собственности на журнал. Но и Станюковича в 85 г. арестовали и выслали. «Дело» переходит в руки И. С. Дурново, теряет демократический характер, превращается в реакционное издание.
