Мэтьюэн сунул руку в карман летного комбинезона, вытащил картонную коробочку и вручил ее Арклину.

– Мои поздравления, полковник. Цени заботу, прихватил тебе пару серебряных листиков.

Арклин посмотрел на коробочку в руках, затем на Фрэнка, улыбнулся и вкрадчиво произнес:

– Передай им, что я прилечу на базу на последнем самолете, после того как отсюда вывезут всех моих мяо.

Самолет с китайцами уже на взлете. Мэтьюэн и Арклин пожали друг другу руки.

– Мы еще продержимся. Патет-Лао придется выслать на осаду батальона два, не меньше. Пока они не разделаются с нами, они отсюда не уйдут. Так что у Конг Ле еще есть в запасе немного времени.

– Мы вывезем вас всех, Берни. Можешь не беспокоиться, – ухмыльнулся Мэтьюэн. – Вильстон сказал, что ты живешь в грехе с одной девчонкой. Как насчет ее будущего?

Лицо Арклина помрачнело.

– Это одна из маленьких трагедий в войне подобного рода. Мне придется распрощаться с Нанеттой. Она мне здорово помогла в моей работе.

Мэтьюэн кивнул и запрыгнул в самолет.

– У тебя еще есть четыре-пять дней. Надеюсь, хватит, чтобы распрощаться. До встречи во Вьентьяне.

Люк с грохотом захлопнулся. Мотор взревел, пропеллер заработал, взметая тучи пыли. Арклин отступил на край посадочной площадки, туда, где стояли его подопечные. Самолет развернулся, тронулся с места, набирая скорость и подпрыгивая на неровностях полосы, затем взмыл в воздух и стал быстро удаляться, постепенно превращаясь в маленькую темную точку на горизонте.

Арклин провожал самолет взглядом до тех пор, пока не затих звук мотора, потом стряхнул с себя задумчивость и повернулся к Пей Даню.

– Ну что, двинули, дружище? У нас впереди еще много боев. – Он заразительно улыбнулся. – Кроме того, Ха Бан там, наверно, уже волнуется, куда это мы запропали.

Самое сложное во Вьетнаме – это добраться из пункта А в пункт Б. И почти всегда последние пятьдесят миль оказывались самыми сложными и непроходимыми. В сущности, не так уж и сложно добраться до Дананга в четырехстах милях к северу от Сайгона, но нам пришлось прождать целых два с половиной дня, дожидаясь попутного вертолета, чтобы преодолеть оставшиеся пятьдесят миль непроходимых джунглей в горах до лагеря спецподразделения в Луа Вук.

Долгое ожидание в Дананге было скрашено только благодаря лейтенант-полковнику Тексу Квентину. Он познакомил меня с доктором Портендом Фрэнсисом, врачом-миссионером, обосновавшимся в этой части Вьетнама еще десять лет назад. Спецподразделение помогло доктору Фрэнсису материалами, людьми. Он сумел построить лепрозорий и сиротский дом. Узнав, что я собираюсь в Луа Вук, доктор Фрэнсис детально познакомил меня с проблемами местного населения в этой горной части Вьетнама, среди которых преобладали племена банар.

Горные вьетнамцы испокон веков враждуют со своими соседями, живущими в долинах, объяснял он мне. Вьетнамцы не считали горные племена полноценными людьми и дали им презрительное название муа, в переводе означавшее: грязные дикари. Согласно легенде горные племена заселяли ту часть Вьетнама, которая сейчас считалась центральной со столицей в прибрежном городе Ня Чанг. Любовь тогдашнего короля, а затем и женитьба на принцессе с южных равнин ознаменовала начало конца. Она организовала его убийство, и, оставшись без руководителя, горные племена были загнаны в горы. Они до сих пор не простили вьетнамцам этой подлости.

В миссии доктора Фрэнсиса обучались вьетнамские проповедники, призванные нести слово Божье среди горных племен. Поскольку они сами были местными жителями, то свою работу зачастую выполняли довольно успешно, но доктор Фрэнсис подчеркивал, что временами многовековая ненависть выливалась в совершенно непредсказуемые конфликты. Доктор Фрэнсис предупредил, что мне предстоит увидеть множество трагических примеров такой вражды. При этих словах врач-миссионер вопросительно взглянул на лейтенант-полковника, словно стараясь заручиться его поддержкой и спрашивая: правильно ли он сделал, что рассказал мне обо всем.

– Нет смысла что-либо скрывать, – успокоил его полковник. – Он и сам все увидит. Тебе еще предстоит быть свидетелем того, как вьетнамские боевые самолеты бомбят деревушки горных племен.

– Да что вы говорите! – воскликнул я.

– Боюсь, именно так. У них превосходное оправдание. Если горное племя отказывается жить под опекой правительства, то они, должно быть, вьетконговцы.

– Тогда почему они не хотят жить в деревнях, которые им построило правительство? – удивился я. – Те, что мне приходилось видеть, хорошо снабжаются, и в них даже организованы медпункты.

– Они просто ненавидят тот размеренный уклад жизни, который насаждают среди них вьетнамцы. Кроме того, правительственные войска – не такая уж надежная защита против Вьетконга. Коммунисты совершают свои рейды обычно по ночам, когда вьетнамцы стараются избегать любых сражений. Выкрадывают наиболее способных лидеров и отправляют в Ханой на перековку. Ну а то немногое, что получают племена от правительства и американцев, вьетнамцы просто отнимают.

– Да, что бы бедняги ни предпринимали, они всегда только в проигрыше, – заметил Фрэнсис с горечью. – Вьетконг терроризирует их, если они живут в правительственных деревнях и не помогают коммунистам. А если они уклоняются от вьетнамцев и Вьетконга и строят свои собственные деревни, то их бомбят истребители.

– И это только потому, что они хотят жить самостоятельно? – ошеломленно спросил я.

– По-видимому, да, – подтвердил полковник Текс. – Всем вылетающим на боевые задания самолетам дается приказ, в случае сохранения боезапасов, использовать заряды на обратном пути над этими горными деревушками. Ну, в силу своих отношений к муа, они стараются использовать каждый удобный случай. Да, боюсь, что из-за всего этого тебе придется встретиться с многочисленными прокоммунистическими сторонниками вокруг Луа Вук.

– Насколько я понял, среди них работают ваши миссионеры, – заметил я. – Они, конечно, препятствуют распространению коммунизма.

– Верно, – покачал головой доктор Фрэнсис. – Но мне пришлось их отозвать, после того как был совершен налет вьетконговцев на семью Тагертов. Его преподобие Тагерт с женой и маленькой дочерью уже два года жил среди племен банар. Они проделали хорошую работу, но вот уже три месяца с этого самого нападения Тагерты все еще не вышли из больницы в Штатах.

Мне показали лепрозорий и сиротский дом. Во время посещения я столкнулся с фактом, который потряс меня до глубины души. Оказалось, что во Вьетнаме еще развито детское рабство. Ребенок, потерявший родителей, всегда может найти новый дом. Новые родители как бы берут его на долгий срок в услужение, иногда даже продавая другим семьям в качестве наемного работника. Было ясно, что этот сиротский дом служил источником особой гордости доктора Фрэнсиса и всего спецподразделения. Большинство военнослужащих добровольно отчисляли часть своей зарплаты на финансирование этого дома.

Такая благотворительная работа миссионеров стала для меня настоящим светлым пятном в этой ужасной, страшной войне. Я старался увидеть и узнать как можно больше, пока не настала пора отправляться в Луа Вук на вертолете ВМС. Он был гружен припасами и солдатским пополнением для нескольких отдаленных постов. В качестве сопровождения летело еще два груженых самолета и два военных вертолета ХУ-21Б.

Несмотря на охрану, три вьетконговские пули все-таки пронзили наш самолет, когда мы уже садились на посадочную площадку в Луа Вук. Мне пришлось пережить пару неприятных минут. Я судорожно кутался в бронежилет, стараясь оградиться от случайных пуль.

Высшим чином в Луа Вук был капитан Виктор Лок, воевавший здесь третий год подряд. Он слыл человеком целенаправленным и непреклонным, способным выполнить любое задание, не считаясь ни с чем и не останавливаясь ни перед какими преградами. Ему не раз доводилось пересекать границу Лаоса, чтобы убить или захватить в плен какого-нибудь вьетконговского руководителя, который чувствовал себя в полной безопасности на нейтральной территории.