На посадочном поле нас уже поджидал капитан Лок с двумя сержантами. И пока солдаты в зеленых беретах разгружали припасы, Лок о чем-то спорил с пилотом, который все время отрицательно качал головой. Мне было хорошо все это видно сквозь лобовое стекло кабины. И как только последний тюк с припасами был вынесен, люк захлопнулся и вертолет мгновенно взмыл в воздух, торопясь поскорее убраться из зоны обстрела.

На левом запястье капитана Лока я заметил узенький медный браслет, который говорил о том, что его владелец является почетным членом горного племени. Капитан провел меня к грузовику, на котором прибыл к посадочной полосе. Отделение низкорослых вьетнамцев только что закончило погрузку. Ловко похватавшись за борта, они все запрыгнули в кузов, а следом за ними и мы с капитаном. Солдаты расселись вдоль бортов, выставив автоматы наружу, и мы тронулись.

– Вблизи лагеря вьетконговцы действуют столь же нахально? – спросил я.

– Такую местность довольно трудно контролировать, – ответил Лок. – Время от времени они умудряются минировать даже дороги.

Кузов грузовика был выложен мешками с песком, они спасали жизнь не одному американцу, когда машина подрывалась на мине.

Лагерь оказался большим форпостом, огороженным мешками с песком, глиняными стенами и проволокой. В каждом из трех углов находился дот, тщательно укрепленный цементом, замаскированный. Часовые в воротах отдали нам честь и пропустили внутрь. Машины остановились перед столовой, и Лок предложил перекусить. Когда мы вошли, нам навстречу поднялся лейтенант Граннум, заместитель капитана.

– Эй, кашевар! – крикнул он. – Немедленно тащи жратву капитану и его гостю.

Улыбаясь и беспрестанно кланяясь, повар-китаец просеменил в обеденный зал:

– О'кей, о'кей, кашевал плинесет, чичаз. – Его раскосые глазки радостно заблестели.

Он исчез за дверью. Лок перевел взгляд на меня:

– Мы стараемся не давать ему слишком засиживаться, лентяй отчаянный. Норовит свалить все на свою служанку Тилли, десять лет она у него уже в услужении.

В зал вбежала широколицая, улыбающаяся девушка и поставила перед нами дымящиеся миски с горячим рисом и мясом. Судя по ее внешности, в ее жилах текла кровь всех этнических групп и народов, которые хоть когда-либо проходили через Вьетнам.

– Маленькая, кругленькая и принадлежит кашевару, – произнес один из сержантов рядом и восторженно присвистнул.

Тилли одарила его белозубой улыбкой, вскинула сзади длинные черные волосы и отправилась на кухню.

– А чай где? – рявкнул другой сержант.

– Чай будет. Джо, плинести чай, – донесся голос повара, и обросший коротышка из горных племен, одетый в ушитую униформу, объявился с кувшином ледяного чая. Его широкая добродушная улыбка до ушей, казалось, была пришита к его лицу с самого рождения. Склонив голову набок, как птица, и одним глазом глядя в пол, чтобы случайно не споткнуться, он ловко разлил чай по кружкам.

– Сдается мне, что задница у этого Джо изрядно растолстела, – заметил Лок. – Похоже, кашевар откармливает его на убой. Джо почти не говорит по-английски, смотри. Эй, Джо, ты нога?

Джон так и согнулся от смеха, видно, это была старая шутка.

– Джо не нога, кашевар... нога.

Все в столовой рассмеялись, за исключением одного молоденького сержанта, который за все это время не вымолвил ни слова.

Улыбка Лока потускнела.

– Сержант Бинни, он наш главный лекарь. – Лок поднялся и подошел к нему. – По-прежнему ничего нельзя сделать?

– Нет, сэр. Надо доставить ее в госпиталь в Дананге, или она умрет. Я боюсь напортачить в наших условиях. Сейчас у нее дежурит Манилли.

– Идем, – пригласил меня Лок. – Не помешает познакомиться с нашими проблемами.

Через утрамбованный плац я последовал за Локом в другое здание.

– Здесь наш полевой госпиталь, – пояснил Лок.

Направо была ординаторская, в которой работали два медика, налево – приемная, заполненная несколькими женщинами, большинство с детьми. Там же я насчитал и дюжину солдат в ожидании приема врача.

Мы прошли мимо кабинетов, мимо палаты, в которой лежали с десяток раненых и перебинтованных мужчин.

– Это раненые после недавней стычки. На наш патруль напала рота вьетконговцев, действовавших с территории Лаоса.

Последняя комната оказалась небольшой палатой для женщин. Американский сержант хлопотал возле кровати. На ней лежала изнуренная, стонавшая женщина, которую било в лихорадке. Она была до плеч укрыта покрывалом.

– Ничего утешительного, а, Манилли?

Медик покачал головой.

– Нет, сэр. Вы не смогли организовать ее отправку в Дананг?

– Нет еще.

Капитан наклонился над женщиной, потом отвел меня в сторону.

– У нее вчера при родах умер ребенок, а медики никак не могут ее вытащить. Боятся внести инфекцию. Я пытался ее вывезти, но вьетнамский авиаотряд наотрез отказывается. У них приказ не перевозить гражданских. К тому же она банарка. Ее муж служит у меня рядовым и знает, что ее можно спасти только в оборудованном госпитале. Ну как тут завоевывать доверие этих людей, когда с ними поступают таким образом.

– А ты не мог отправить ее с вертолетом, которым я прибыл?

– Об этом-то я и пытался договориться с пилотом. Но у него совсем другой маршрут, времени в обрез, да к тому же он боится, как бы ему не нагорело от начальства за перевозку гражданских.

Лок задумчиво посмотрел на страдающую женщину.

– Чертова война. И так во всем Вьетнаме, да?

– Более-менее.

– У меня на Окинаве жена с тремя детьми, – заметил Лок. – Не думаю, чтобы эта женщина была меньше дорога своему мужу-банару, чем моя мне. Даже не представляю, как бы я чувствовал себя на его месте.

– А как насчет командира вьетнамского спецподразделения? Он-то может хоть что-нибудь сделать по своим каналам?

– Капитан Ним?! – фыркнул Лок. – Он заявил мне, что мигом окажется в тюрьме, если он лишь попросит об эвакуации для гражданского родом из горных племен. Я знаю, что он искренне в этом убежден. Конечно, стоит нам взять в плен парочку вьетконговцев, как вертолет находится. Даже проблем нет. Их переправляют в Дананг, чтобы вьетнамская разведка могла пытать их в свое удовольствие. – Лок с горечью рассмеялся. – Но вот эта бедняжка... ты можешь поверить, ей всего лишь девятнадцать.

Я так и ахнул:

– Да ей не меньше сорока!

– Ты и представить себе не можешь, что ей пришлось пережить за последние два дня. Ладно, пошли отсюда. Надо бы послать кого-нибудь поискать сампан, тогда мы могли бы сплавить ее до Дананга по реке. Маловероятно, что она сможет пережить двухдневное путешествие. Но это все же лучше, чем оставлять ее умирать.

Лок опять провел меня через плац, и мы оказались у него в офисе. Одну стену полностью занимала огромная карта, прикрытая шторами, на которых большими буквами было написано одно слово: "кин", означающее "секрет".

– О'кей, давай я познакомлю тебя с местной ситуацией и объясню задачи завтрашнего патрулирования. – Он сдвинул штору и ткнул в красный квадрат на карте. – Это – Луа Вук, и как видишь, всего в пяти километрах от границы с Лаосом.

Его палец пробежал по карте километров пятнадцать и уткнулся в точку на границе.

– Здесь деревушка, где живут банары, с пару сотен мужчин, женщин, детей. Вьетконговцы нещадно эксплуатируют их, заставляя возделывать поля и выполнять другую работу. Наша разведка донесла, что коммунисты планируют увести мужчин в Лаос, обучить военной подготовке и бросить в атаку нашего лагеря при поддержке батальона Вьетконга. Наша задача завтрашнего дня: окружить деревню и привести их всех сюда. Потом мы поможем им отстроиться, дадим свиней на расплод, припасы, таким образом, мы заполучим целую деревню банаров для собственных нужд и утрем нос коммунистам.

– А почему ты думаешь, что они захотят с нами идти?

– Некоторые из моих банаров уже были там и переговорили с вождем. Тот согласился на наше предложение. Но не думай, что все это так просто. Кое-кто из банаров той деревни – сторонники коммунизма, мы попытаемся нейтрализовать их, пока вождь со всеми желающими будет собирать скарб в дорогу.