Явно колеблясь, он откинул голову особенным японским образом, устремил свой взгляд в потолок и выдохнул длинное «са-а-а» — типичное японское междометие, применяемое когда нужно выиграть время для размышления. Затем внезапно воскликнул:

— «Кокурюдан» — Общество черного дракона. Когда он упомянул эти магические слова, все для меня предстало в совершенно другом свете. Еще в 1915 году «Кокурюдан» стоял за японскими экспансионистскими требованиями, предъявленными в виде «Двадцати одного требования»[117] Китаю. Если бы эти требования были удовлетворены, Япония могла бы осуществлять политический, экономический и военный контроль над всем Китаем. Япония сделала предварительные шаги к практическому осуществлению двадцати одного требования, но под давлением иностранных государств, особенно Соединенных Штатов, ей пришлось отказаться от закрепления своих завоеваний на континенте. Но этот план продолжал оставаться в умах заговорщиков и все еще являлся основой политики японского милитаризма.

Теперь я все понял. На основании сведений, полученных от Сато, и некоторых других данных, собранных мною в течение значительного времени, я мог нарисовать достаточно полную картину плана, который в то время разрабатывался в так называемом научно-исследовательском отделе, являющемся своеобразным политическим комитетом японского шовинизма. Тогда план находился еще в ранней стадии своей разработки и представлял собой лишь набросок, он еще не содержал тех многих характерных для него пунктов, которые появились позже. Но даже тогда по обрывкам сведений, которые циркулировали в высших японских кругах, можно было судить о важности плана. Хотя Сато и не являлся членом «Кокурюдан», он мог собрать много сведений, просачивающихся из высших кругов.

Этот план говорил о необходимости колонизации Дальнего Востока и расширения японской империи в сторону Маньчжурии и Монголии. Что мне показалось наиболее важным — так это то, что основным препятствием на пути осуществления японского плана стоит не Россия, а Соединенные Штаты. Даже теперь я хорошо помню те беседы с Сато, в которых он критиковал Соединенные Штаты за их закулисную игру, которая привела к «Договору девяти держав»[118] и за то, что они вмешались в свое время в японскую экспансию в Маньчжурии и Монголии. Мысль, что для осуществления контроля над Китаем надо уничтожить Соединенные Штаты, появилась пять лет спустя в меморандуме, подготовленном для императора Японии и получившем известность как меморандум Танака. Этот документ настолько хорошо известен, что нет необходимости на нем подробно останавливаться. В 1922 году, когда я говорил с Сато о некоторых идеях, которые впоследствии были сформулированы в этом меморандуме, его авторы имели о них еще весьма туманное представление, хотя основные положения меморандума уже применялись на практике. Но когда через несколько лет меморандум был опубликован в Китае и вызвал негодующее опровержение японцев, у меня не возникло никаких сомнений в том, что это подлинная копия действительного документа, а не фальшивка, как утверждали японские власти. Постепенно мне многое удалось узнать от Сато о деталях меморандума Танака.

Будущие планы, рассматриваемые с точки зрения сегодняшнего дня, могут не заинтересовать случайного наблюдателя. Но вскоре после того, как Сато покинул мой дом, мне напомнили, что я оказался посвященным в самые высшие японские секреты. Тень, которую я заметил после первою визита Сато, выросла. Теперь возле моего дома в разное время вертелось несколько обтрепанных жалких фигур. Больше я не мог считать себя случайным наблюдателем. Будущее уже становилось зловещей действительностью.

Несколько дней спустя в канцелярии американского военно-морского атташе появился человек, который заявил, что он должен видеть капитана 1 ранга Уотсона по личному делу. Уотсон сразу же понял, что визит этого японца необычен. Мистер Ёсимото, как он назвал себя, оказался пожилым человеком, лет около пятидесяти, плохо одетым и в очках. Он придерживался той типичной манеры, которая свойственна японцу, когда тот чувствует, что выполняет важное задание. Он был маленького роста, смуглый, но его глаза, излучающие настороженность и фанатизм, представляли собой резкий контраст с невнушительным внешним видом.

Мистер Ёсимото представился как служащий гидрографического управления. В последнее время семейные неприятности и необычные денежные затраты сильно расстроили его финансовые дела, и он сильно нуждался. Он принес с собой несколько важных секретных стратегических карт, которые решился продать за приемлемую сумму.

Только близко знавшие Уотсона могли понять, что скрывалось за его обворожительной фразой: «Как замечательно, что вы пришли ко мне». За этим восклицанием последовал короткий разговор. Уотсон сказал:

— Вы, конечно, понимаете, что я не могу заплатить вам крупную сумму денег, прежде чем получу возможность тщательно осмотреть то, что покупаю. Мое правительство сразу же отрубит мне голову, — добавил он значительно.

Мистер Ёсимото кивнул в знак согласия. Затем Уотсон с явной искренностью продолжал:

— Вы знаете, вам нельзя оставаться здесь слишком долго. Зайдите ко мне часика через два, и я сообщу вам о своем решении.

Это было вполне приемлемо, и мистер Ёсимото важно, как петух, вышел на улицу.

Как только японец скрылся из виду, Уотсон вызвал свою машину и немедленно направился в кайгунсё к начальнику японской военно-морской разведки капитану 1 ранга Номура.

Через несколько минут он уже появился в кабинете Номура, держа под мышкой сверток карт.

Номура, как обычно, любезно приветствовал его. Уотсон после рукопожатия стал напротив Номура на расстоянии вытянутой руки и в течение нескольких мгновений снисходительно смотрел на него.

— Номура, — начал он, — неужели вы не можете придумать ничего умнее, чем присылать одного из своих недоучек продавать мне секретные документы!

Он сделал паузу, а затем добавил:

— По крайней мере хоть бы прислали что-нибудь получше.

Номура засмеялся и, неестественно изумляясь, взял Уотсона за руку:

— Идите сюда, давайте сядем и спокойно поговорим.

— Нет, я должен через несколько минут уйти, может прийти ваш человек, а я не хочу его разочаровывать. Только посмотрите на эти карты, за которые вы ждете от меня денег.

Номура снова выразил притворное удивление и заинтересованность, когда Уотсон, рассказав, как эти карты попали к нему, закончил словами:

— Номура, друг мой, карты эти в полной целости, и сохранности, и я возвращаю их прямо в ваши руки.

— Но, Эдди, ведь это же серьезно.

— Вы правы, черт возьми, это, безусловно, серьезно. Вы хотите, чтобы мне оторвали голову. Ну ничего, мы теперь знаем, что делать.

На этом, не выслушав до конца извинений Номура за поступок нечестного японца, Уотсон поспешил к себе.

Как и следовало ожидать, мистер Ёсимото больше не появлялся. А через несколько месяцев переводчик-японец, работающий у нас, многозначительно показал Уотсону небольшую заметку на внутренней полосе газеты. Казалось странным, почему переводчик выбрал именно эту заметку, ведь Уотсон ни с кем, кроме своих помощников, не говорил об истории с картами. В газете было напечатано: «Мистер Ёсимото, бывший служащий гидрографического управления, только что осужден на большой срок тюремного заключения за попытку продать секретные документы одной иностранной державе». Они даже использовали фамилию Ёсимото, которая, безусловно, была вымышленной.

Важность данного случая стала очевидной несколько месяцев спустя, когда японцы проделали то же самое и с нашим военным атташе. Военный атташе продержал документы у себя около восьми часов, никому не сказав ни слова. Когда это время истекло, к нему явились офицеры из японской военной разведки и спросили о подозрительном человеке, который посетил военного атташе в тот день.

Когда им показали документы, оставленные посетителем, они выразили свое негодование, и инцидент чуть было не вовлек военного атташе в серьезные неприятности.