И вот в Кабуле мы находим парня-туркмена. Очень толковый хлопец. Только что получил образование в Советском Союзе. «Надо ему дать хорошую должность», — подсказывали мы представителям народной власти. Назначили его начальником политотдела. А политотдел по тем временам — это очень солидно: он ведет воспитательную работу со всеми. Назначаем его на эту должность. И представьте себе, этот хлопец оказался настолько толковым, энергичным и пробивным, что, благодаря ему, его связям, мы получили на восток от Харатона — 20 километров и на запад од Харатона — 40 километров контролируемых территорий. Вот таким одним нестандартным решением, благодаря тому, что мы хорошо знали внутренние механизмы — чем, как и на кого надо воздействовать — удалось решить вот такую задачу — обеспечение безопасности крупнейшей перевалочной базы.

— Когда вы вернулись с Афганистана? Как сложилась ваша мирная жизнь?

— Назад вернулся 17 августа 1985 года. Но прежде, чем рассказать о своей послевоенной жизни, хотелось бы сделать небольшое лирическое отступление. У меня всю жизнь девиз был такой — честь и долг! Так отец меня учил. Он считал, что человек самодостаточный, если он совершенно ясно, честно и принципиально выполнил то, что ему поручили, никому не говоря при этом, чего это ему стоило, он не должен к кому-то идти и говорить, что вот, мол, я сделал это хорошо. Знаете, можно служить, а можно прислуживаться, можно двигаться по служебной лестнице, а можно делать карьеру. Это немножко разные вещи. Я до сих пор верю, что, если ты честно относишься к выполнению служебного долга, то в нормальной системе это не остается незамеченным. Потому что иначе нормальная система нормально функционировать не сможет. В лучшем случае она сможет продержаться какое-то время. Так меня отец учил, так я к службе и относился. Считал, что, если у меня будут хорошие результаты, то, возможно, мудрые начальники на это обратят внимание, и как-то мне место найдется.

Что получилось по жизни? Владимир Павлович Зайцев, руководитель Представительства КГБ в Афганистане, позвонил в Киев, генералу Макарову, тогдашнему начальнику разведки, и очень хорошо отозвался о моей службе. Прихожу я к Макарову. Он мне говорит: «Я читал вашу характеристику из Афганистана, вы хорошо служили, это вы правильно, но, вы понимаете, что у вас же нет специальной разведывательной подготовки и потому не могу вам дать руководящую должность, я предлагаю вам стать старшим опером». Говорю: «Я согласен». И становлюсь старшим опером. Хотя понимал, что тем самым становлюсь отброшенным на десять лет. Это было в 1985-ом году.

Через шесть лет стал зам. начальника управления политической разведки, а потом, когда Союз рухнул, — начальником управления.

Позже, после того, как по объективным причинам мое подразделение было расформировано, а называлось оно — Управление разведывательных операций, я стал выполнять не очень определенные функции, моя должность называлась — офицер по особым поручениям при начальнике разведки, потом — руководитель группы советников-консультантов при начальнике разведки. Нужна была концепция разведывательной деятельности, нужно было решать вопросы организационной структуры разведки. Самым узким местом оказалась нормативная база. И вот с 1997 по 2001 год я был представителем от СБУ (тогда разведка была структурным подразделением Службы безопасности Украины) и различного рода рабочих группах при Верховной Раде, которые разрабатывали «Закон о разведке».

В 2001-ом году закон был принят, и я ушел в отпуск. В отпуске получил инфаркт и ушел на пенсию.

— Анатолий Васильевич, еще расскажите о своем знакомстве с братом президента Наджибуллы Наджибом. Бывший начальник разведки сказал мне о том, что вы и после войны как минимум один раз с ним встречались.

— Брат президента Наджиб постоянно служил в боевых частях. Последняя должность, которую он занимал — начальник охраны Президента. Он был очень высокообразованным человеком. Получил дипломатическое образование. В совершенстве владел четырьмя иностранными языками. Знал все тонкости восточной политики. Великолепно разбирался в поэзии.

Скажу так: когда был в Афганистане, по долгу службы я с ним неоднажды встречался. Вдаваться в подробности — рано.

Когда советские войска уже были выведены, когда всем было ясно, что Горбачев предал не только афганский, но и свой народ, в январе 1991 года, состоялась наша последняя встреча. Он привез сюда, в Украину, гуманитарный груз для детей Чернобыля. Когда уже груз передали, отбыли официальную часть, положили спать делегацию, отпустили охрану, для нас было очень важно, чтобы наша встреча никем не фиксировалась, я пригласил его к себе домой, и мы с ним долго-долго беседовали. Он, конечно, прекрасно все понимал. Фактически, он приехал попрощаться.

Когда я отвозил его на Печерск, где остановилась делегация, мы вышли с ним на речном вокзале, он сказал: «Я лично никаких перспектив не вижу. Думаю, что рано или поздно, оставшись без поддержки, режим падет. Я ни о чем не жалею и буду стоять до конца».

И он стоял до конца. Вместе с президентом-братом. Единственное, что они сделали — это отправили свои семьи в Индию. Я предложил тогда, в Киеве, несколько вариантов отхода, но, почему-то, ими они не воспользовались.

— А потом они погибли…

— Они не просто погибли. Когда я увидел это по телевизору, даже не стал записывать. Практически, это были два мешка с костями, подвешенные за ноги на фонарном столбе.

Трагедия для Афганистана в том, что эта казнь лишала страну последней надежды на демократический вектор развития, консолидацию, выход из войны.

— И в заключение: Анатолий Васильевич, что бы вы пожелали студентам Института внешней разведки, особенно тем, кто, получив прекрасное образование, не уйдет в бизнес, а сохранит верность разведке?

— Как говорил один великий человек, — учиться, учиться и еще раз учиться. Это, во-первых, а во-вторых, даже в самых сложных, порой драматических жизненных обстоятельствах вести себя достойно, быть патриотом. И, конечно же, всегда помнить о чести и долге.

— Леонид Николаевич, если можно, прямой вопрос: правда ли, что в свое время КГБ СССР даже танк одной из стран НАТО добыл? И, говорят, что Вы имеете к этому самое непосредственное отношение?

— В прошлом, во времена «железного занавеса», многие успехи Советского Союза стали возможны благодаря тому, что наша разведка работала очень активно. Особенно, научно-техническая. Большинство компонентов сложнейшей техники нам были известны, но некоторые были тайной за семью печатями. Разрабатывать их? Для этого нужно было задействовать целые институты, КБ и т. д. Но главное, мы были ограничены во времени. Поэтому перед разведкой руководством страны была поставлена задача — добывать все недостающие элементы разрабатываемой техники. Особенно активно работала разведка в ракетно-космической отрасли, ведь это была основа основ безопасности государства.

Тогдашняя военная сухопутная стратегия (если говорить «грубо» и понятно) выглядела так: в случае войны против нас, мы запускаем танковые клинья, танки проходят всю Европу, и танкисты моют ноги в Ла-Манше. Для этого были развернуты группы советских войск в Германии, Венгрии, Польше, Чехословакии. Во всех этих странах стояли наши танковые дивизии. Огромнейшее количество танков находилось и на территории СССР. Вот почему после распада Союза в Украине осталось так много танков. Лучшим образцом на то время являлся танк одной из стран НАТО. Мы тогда сумели добыть не только документацию на него, но и по частям доставили почти весь танк. В результате наша военная промышленность добились того, что жизнедеятельность нашего танка на поле боя была продлена вдвое. Экономический эффект от этой разведывательной операции был, конечно, огромнейший. Мы смогли позволить себе выпускать танков в два раза меньше. Если учесть, что в среднем цена одного танка — пять миллионов долларов, а у нас было свыше ста тысяч танков, разведка сэкономила огромную сумму для государства. Тогда в Украине, на заводе имени Малышева, был создан новый танк, который по своим тактико-техническим характеристикам вошел в тройку лучших танков мира. Это стало своеобразным фурором и привело к тому, что украинская разведка впервые завоевала такое достойное место в содружестве разведок наших социалистических республик. Все участники той операции были награждены правительственными наградами.