Лошадь отправили поваляться в песочке, и Энджи повела гостя выпить кофе.

— Я сегодня только и делаю, что пью кофе, — сказал Гидеон, с наслаждением опускаясь в уютное кресло. Кузнец отправился по своим делам, кляня лошадь, из-за которой он уже опоздал к другому клиенту.

— Вы сегодня неважно выглядите, — заметила Энджи. — Хотела попросить об одолжении, но теперь и не знаю, стоит ли. Вам нужно передохнуть.

— Просите, — ответил Гидеон, — но обещаний давать не буду.

— Вообще-то речь идет не обо мне, а о Ванессе Тейт. Помните ее? Она приезжала сюда на прошлой неделе.

— Помню.

— Позвонила сегодня. Хотела узнать, не согласитесь ли вы взглянуть на ее собаку…

— Сегодня?

— Ванесса сказала, что будет дома всю вторую половину дня.

Что ж, собака по крайней мере не лошадь. С собакой он справится.

Только вот стоит ли?

Принимая во внимание недавние события и полученное предупреждение, не следует ли ему держаться подальше от Робина Тейта и его супруги, даже если повод для визита представляется вполне невинным?

— Вам вовсе не обязательно туда ехать, если не хотите. Я ничего не обещала, — поспешно добавила Энджи, видя его колебание, но не догадываясь об истинной причине. — Ну, что?

— Я не против, — неожиданно для себя ответил Гидеон.

— Тогда я покажу на карте, куда вам ехать.

— Хорошо. — Не сумев отказаться, он заставил себя забыть о данном Еве обещании и покорно кивнул. Ладно, речь идет всего лишь о собачке, а мужа Ванессы возможно и дома не будет.

Дом Тейтов действительно выглядел внушительно. Проехав через величественные кованые ворота, Гидеон остановил «лендровер» и внимательно оглядел трехэтажный каменный особняк с безупречно убранной подъездной дорожкой и широкими полосами желтых нарциссов. Думал он, однако, не о красоте дома, а о том, что люди из списка Дэмиена могут поддерживать между собой постоянный контакт, и что приглашение Ванессы Тейт есть ни что иное, как хитрость, рассчитанная на то, чтобы заманить его в смертельную ловушку.

Чепуха, конечно. Зачем идти на риск, организуя экстравагантное предупреждение, и тут же, буквально на следующий день, планировать расправу? Если они хотели, то вполне могли убить его раньше — он был целиком в их власти. Нет, это воображение. Он просто становится мнительным. К тому же им вряд ли удалось бы склонить на свою сторону Энджи Боуэн. Да и зачем бы приглашать жертву в дом Тейтов?

Тогда, может быть, его ждет проверка? Может быть, они хотят убедиться, что он внял предостережению и не воспользуется визитом, чтобы расспрашивать Робина Тейта?

Гидеон опустил ногу на педаль газа и медленно двинулся вперед. Между тем встречать гостя выскочили три веселых спаниеля и золотистый ретривер.

Может быть, у них действительно проблема с одной из собак…

По ступенькам навстречу Гидеону уже спешила хозяйка, изящная, темноволосая, симпатичная Ванесса Тейт.

— Огромное вам спасибо, что приехали, — сказала она, когда он вышел из машины.

Все четверо собачек окружили его; спаниели весело прыгали, возбужденно помахивая хвостами, ретривер стоял чуть в сторонке и громко лаял.

— Извините! Пэрди, Минни, успокойтесь! Льюис, помолчи! Проходите, Гидеон, проходите. Они сейчас успокоятся.

Следуя за ней, Гидеон прошел во внушительных размеров холл, а оттуда в кухню, словно сошедшую со страницы какого-нибудь модного журнала: сверкающая хромировка, выкрашенное кремовой краской дерево, полированный мрамор.

— Садитесь, пожалуйста. Странно, да? Каких бы размеров ни был дом, мы все равно собираемся в кухне. Будете кофе? Или чай?

— Спасибо, нет. Кофе я уже выпил у Энджи. Так в чем ваша проблема? Энджи сказала, что-то не так с одной из собак. С этими, по-моему, все в порядке.

Все четыре домашних любимца уже прибежали вслед за ними, и два спаниеля улеглись на специально приготовленные лежанки. Ретривер успокаиваться не собирался, и третий спаниель составил ему компанию.

— Подождите, — сказала Ванесса. — Сейчас увидите.

И действительно, как только Гидеон протянул руку к спаниелю, чтобы почесать его за ушами, ретривер отступил на пару шаг и снова принялся лаять.

— Льюис, прекрати! — приказала хозяйка. — Минни, иди и ляг!

Спаниель печально посмотрел на Гидеона и послушно отошел, но ретривер продолжал лаять.

— Льюис! — повысила голос Ванесса. — Ляг!

Льюис, однако, не обратил на нее никакого внимания. Его громкий, глубокий, размеренный лай отдавался в голове Гидеона пульсирующей болью, как будто по ней били чем-то тяжелым. Растворитель все-таки хуже алкоголя, подумал он, вспоминая слова Логана.

— Понятно. Классический случай поведения, когда животное требует внимания.

— Да, знаю. Но что с этим делать?

— Вы пытались игнорировать его?

— Пыталась, но каждый раз кто-нибудь вмешивается и дает ему именно то, чего он и добивается. Обычно это Робин. Запас терпения у него невелик, особенно когда у нас гости. Чаще всего муж дает ему кость, чтобы замолчал.

— И тем самым поощряет такое поведение.

— Но и кричать тоже бесполезно. На него ничто не действует.

— Для животного, добивающегося внимания, любое внимание лучше невнимания. Лучший способ наказания за такое поведение состоит в том, чтобы лишить собаку того, чего она хочет, то есть внимания. Вы должны твердо сказать: «Льюис, нет!». Если он продолжает, возьмите его за ошейник и, не глядя на него, выведите из комнаты и заприте дверь.

— Но он будет лаять там, — возразила Ванесса.

— Пусть лает. — Гидеон поднялся, вывел ретривера в соседнюю комнату и закрыл дверь. Пес тут же залился лаем.

— Не кричите на него и не разговаривайте с ним, — продолжал он, возвращаясь к столу. — Рано или поздно он замолчит. Вот тогда, немного подождав, впустите его, похвалите — но только без лишних нежностей — и прикажите лечь. Когда он уляжется, уделите ему немного внимания. Таким образом вы поощрите хорошее поведение, а не плохое.

— Я понимаю, что вы имеете в виду, но он очень упрям.

— За одну ночь его не исправить, привычка слишком глубоко укоренилась. Но вы и сами убедитесь, как быстро он поймет, что для него лучше. Собаки не глупы, что бы ни говорили о них некоторые. Но нужно убедить вашего мужа, чтобы он перестал давать ему кость. Псу ведь только это и надо.

За дверью продолжал монотонно лаять Льюис.

— Пожалуй, я все-таки выпью чашечку, если предложение еще в силе, — сказал Гидеон. — Если можно чаю. И… не найдется ли у вас пары таблеток парацетамола?

— Бедняжка! Голова разболелась? — сочувственно спросила Ванесса. — Извините. Какое неудачное время. Вам бы сейчас не работать, а прилечь.

По прошествии пяти минут Льюис все еще продолжал лаять, хотя, насколько Гидеон мог судить, и с меньшей уверенностью в своей правоте.

— Конечно, можно было бы воспользоваться специальным ошейником — их надевают на собаку, когда она лает, — но, думаю, с его помощью научить пса невозможно, потому что вы боретесь со следствием, а не с причиной. Не сомневаюсь, что столь умный пес, как Льюис, изобрел бы иной способ привлекать к себе внимание.

— Да уж. Знаете, многие ведь вовсе не считают его таким уж умным и воспринимают, скорее, как большую мягкую игрушку. Но… О, послушайте! Перестал!

Лай действительно прекратился. Пес еще повыл жалобно, потом до них донесся глубокий вздох, а в следующий момент дверь содрогнулась.

— Хорошо. Дайте ему еще минутку, а потом впустите, — посоветовал Гидеон. — Будьте сдержанны и спокойны. Говорите обычным тоном. Прикажите лечь.

Ванесса так и поступила. Через минуту Льюис, радостно помахивая хвостом, вбежал в комнату и направился к Гидеону, который не обратил на него внимания. После второго обращения хозяйки пес улегся на место, зевнул и опустил голову на лапы.

— Отлично. Думаю, он быстро поймет, что от него требуется, но вы должны проявить упорство, настойчивость и последовательность. Собаки, как дети, они большие мастера настраивать людей друг против друга.