— Подумай сама, пока полиция сюда доберется, здесь уже никого не будет. И не беспокойся, я только взгляну и все.

— Тогда возьми с собой Зебеди.

— Нет, он останется с тобой.

— Боже, ты меня пугаешь.

Гидеон поцеловал ее в лоб.

— Я просто не хочу, чтобы Зеб гонялся за енотами, — сказал он и, отведя задвижку, повернул ключ. — Придержи его, чтобы не помчался за мной.

Через секунду Гидеон уже стоял на крыльце и притворял за собой дверь. После темного дома ночь уже не казалась такой непроглядной, и он легко различил ведущую к воротам дорожку, крышу припаркованного на улице «лендровера» и темный массив деревьев за ним. Тучи скрыли луну и почти все небо, оставив лишь пригоршню разбросанных звездочек. Сырой, промозглый ветер шуршал сухими листьями, подгоняя их к забору.

Гидеон замер, напряженно вслушиваясь и всматриваясь в притихшую ночь, пытаясь определить, что могло встревожить собаку.

Ничего.

Ни постороннего звука, ни тени, ни вообще чего-либо необычного.

Он немного успокоился, но, прежде чем возвратиться в дом, решил проверить машину.

Переступив через окаймлявшие дорожку с обеих сторон низкие кустики, Гидеон неслышно пробежал по влажной траве к калитке. Тонкая кожа мокасин почти мгновенно промокла от росы. Он уже взялся за щеколду, когда вдруг заметил, что «лендровер» мерцает изнутри.

Сжав резиновую рукоятку фонарика, Гидеон осторожно откинул щеколду и уже начал открывать калитку, когда дверца на дальней стороне машины мягко захлопнулась, и глуховатый мужской голос произнес тоном крайнего разочарования:

— Черт!

В Сторожке снова залаял Зебеди, и тут же, словно этого было мало, воротная петля издала протяжный сухой скрип.

Не теряя ни секунды, незнакомец повернулся и помчался по тропинке к дороге. Гидеон, позабыв об осторожности, рванул за ним.

И тут же понял, что сделал это зря. Во-первых, незнакомец имел изначальное преимущество в пять-шесть ярдов, а во-вторых, на ногах у него определенно были не мокасины.

Гидеон потерял оба уже после первых двух-трех шагов, и с этого момента исход погони не вызывал сомнений. Подпрыгивая и бормоча проклятия, он еще сделал по инерции несколько шагов, потом остановился и включил фонарик. Жиденький лучик метнулся вдогонку, но силенок достать быстро удаляющуюся фигуру ему не хватило.

— Будь ты проклят! — громко выругался Гидеон и, сделав мысленную пометку заменить батарейки, побрел обратно, высматривая в траве свалившиеся мокасины.

Натянув промокшие туфли, он бегло осмотрел «лендровер» и направился к дому. На крыльце, придерживая за ошейник Зебеди, ждала Ева.

— Ну что? — язвительно осведомилась она. — Еноты?

— Похоже, что нет.

— Что случилось? Ты как?

— Я в порядке, вот только ногу разбил. Попробовал его догнать, да мокасины свалились. Этот мерзавец порезал брезент на «лендровере».

— Что? Шутишь? Думаешь, он пытался угнать машину?

— Не знаю. У меня сложилось впечатление, что он шарил внутри, но что рассчитывал там найти — не представляю.

Ева поежилась.

— Ладно. Если ты закончил гоняться за грабителями, то, может быть, вернемся в дом? Еще немного, и я просто умру от холода.

— Зачем было выходить? Я же просил подождать в доме.

— Как я могла сидеть там, не зная, что происходит? А если бы тебе понадобилась помощь? Думаешь, это тот же, что уже наведывался раньше?

Они вернулись в относительно теплый холл. Гидеон запер дверь.

— Не знаю. В прошлый раз в их распоряжении был целый вечер. Не представляю, зачем было возвращаться.

— Ну, очевидно, затем, чтобы обыскать «лендровер». В тот вечер машины возле дома не было, так ведь? Ты ездил на ней в галерею.

— Да. Но на кой черт обыскивать «лендровер»? У меня и в доме-то ничего особенно ценного нет, а уж в машине и подавно.

Он сел, сбросил мокасины и вытянул замерзшие ноги к плите.

— И это все, что тебя беспокоит? — спросила Ева. — Знаешь, я ведь там тряслась не от холода. Мне действительно было страшно.

— Да, конечно. Извини. — Гидеон погладил ее по руке. — Не могу сказать, что мне это нравится, но пока я не знаю, кто он и что ему нужно, сделать ничего нельзя. Ясно только одно, действовать он предпочитает втихую.

— Странный ты человек. Когда мы только познакомились, ты показался мне большим, мягким и пушистым. Теперь я уже не уверена, что первое впечатление оказалось верным. Ты до невозможности спокойный, почти непробиваемый. И мягкий… как белый медведь. А от этих зверушек лучше держаться подальше.

Гидеон смущенно пожал плечами.

— Когда меня загоняют в угол, я, конечно, дерусь, но в принципе я такой, каким ты меня увидела с первого взгляда.

Все дело в том, что за привычным фасадом безмятежности ощущалось шевеление беспокойства. Смерть Дэмиена и то, как она пришла, потрясли всех, и, разумеется, требовалось какое-то время, чтобы жизнь вошла в привычную колею, тем более, что убийство оставалось нераскрытым. Но теперь, похоже, некто начал проявлять нездоровый интерес уже к Гидеону, и чувства, которые он испытывал, было трудно назвать приятными. Что если убийца по какой-то причине уже выбрал его в качестве второй жертвы?

Да, ночной гость вроде бы не стремился к открытому столкновению. Но, может быть, у него другой стиль? И чем защититься от пули снайпера?

Ответ был ясен и не внушал оптимизма.

Нечем.

На следующее утро Гидеон нанес перенесенный визит в конюшни Рэдклифф-Траст.

Встречать высокопоставленных гостей, директоров Траста, выпало на долю Энджи Боуэн, и именно она поспешила к Гидеону, когда он, припарковав «лендровер» во дворе, неуклюже вылез из салона.

— Здравствуйте, Гидеон. Вы в порядке?

Сама Энджи заметно волновалась.

— В порядке. Побывал вчера у Тилли Дэниелс, прокатился верхом. И вот результат, — признался он. — Похоже, до лучшей формы мне еще далеко. Но не беспокойтесь, я вполне функционален, хотя и поскрипываю.

— Вот и хорошо. Знаете, они еще не приехали, так что извините. Обещали, что будут к половине одиннадцатого. Все вроде бы готово…

— Не волнуйтесь, — успокоил ее Гидеон. — Я нисколько не сомневаюсь, что ваши гости останутся довольны.

Она нервно улыбнулась.

— Я думала начать с Пинг-Понга, это новенький, его привезли к нам только в понедельник. Откуда-то с севера. Он очень беспокойный, и я хотела бы попросить вас поработать с ним немного. Вы не против? Знаю, вы не очень любите, когда присутствуют посторонние…

— Но ради вас, дорогая, я это сделаю, — с видом идущего на пытки мученика ответил Гидеон.

— Какой вы… — Энджи не договорила. — Черт, они уже здесь.

Гидеон повернулся и увидел медленно вплывающий во двор сверкающий синий «даймлер». Машина остановилась рядом с его пыльным «лендровером», и из нее вышли двое: один высокий и подтянутый в очках, другой на добрых восемь дюймов короче и намного тяжелее. На обоих были брюки из кавалерийского твила, твидовые пиджаки и начищенные до блеска коричневые ботинки — как будто они прибыли к портному на Бонд-стрит с задачей экипироваться должным образом для поездки за город.

Энджи, выйдя вперед, сдержанно поздоровалась.

— Будьте знакомы. Полковник Хейверинг, доктор Кэмберуэлл — Гидеон Блейк. Мистер Блейк наш бихевиорист.

После обмена рукопожатиями и коротких замечаний относительно чудной весной погоды Энджи предложила осмотреть центр. Гостям продемонстрировали новые конюшни, затем обсудили достоинства будущего крытого манежа, после чего пришло время посмотреть на лошадей.

Оба приезжих проявляли ко всему живой интерес, демонстрируя знание предмета и основательный подход к делу, и Гидеон уже через четверть часа пересмотрел свое первоначальное мнение о них. По окончании осмотра он надел на серого мерина воротник и отвел новичка в огороженный круглый загон.

Едва Гидеон отстегнул веревку, как Пинг-Понг отпрянул от него и, отбежав на другую сторону круга, настороженно уставился на незнакомого человека.