— Любопытно, — заметил Гидеон. — Дома он с кошкой уживается, но всех прочих рассматривает как партнеров по игре.

— А вот мне хотелось бы знать, как может называть себя специалистом по поведению животных человек, у которого такой дикий и совершенно недисциплинированный пес! — ответила Ева.

К утру головная боль снизилась до вполне терпимого уровня, зато рука и плечо распухли и еще больше онемели, а кожа воспалилась, словно ее начистили проволочной щеткой.

Взглянув на него, Ева приказала лечь на живот и принялась массировать спину и плечи, одновременно втирая какую-то сильно пахнущую мазь.

— Что это? — поинтересовался, оглядываясь через плечо, Гидеон.

— Арника. Она поможет. А теперь, пожалуйста, полежи спокойно.

Арника действительно помогла. Когда Ева закончила, он осторожно сел, привлек ее к себе и поцеловал.

— Ммм, — пробормотала Ева. — Почему бы нам не полениться немного и не устроить себе выходной? Я бы позвонила Сара, попросила присмотреть за галереей. Мы бы ели, пили, занимались любовью и, может быть, прогулялись вечерком со стариной Зебом.

Гидеон погладил ее по волосам.

— Извини. Я бы с удовольствием, но…

— Но?..

— Обещал Тилли, что приеду посмотреть на ее лошадей.

— Так позвони ей и скажи, что сегодня не получится.

— Дело не только в Тилли. Есть еще Энджи Боуэн. Она ждет, что я помогу ей с новой лошадью, которая панически боится кузнецов.

— Ты определенно не в том состоянии, чтобы сражаться с перепуганным конем. И разве нельзя перенести все на завтра? Подумай о себе, тебе нужно как следует восстановиться.

— Нельзя. Кузнеца пригласили на сегодня. Мне действительно очень жаль, но придется поехать.

— Ладно. Как пожелаешь. Посмотрю, что можно приготовить на завтрак. — Ева отстранилась и направилась в кухню. Отказ она приняла внешне спокойно, но ее спокойствие не обмануло Гидеона. Он вздохнул, сполз с кровати и проследовал в том же направлении. Ева уже закладывала кусочки хлеба в большой хромированный тостер.

— Послушай…

— Яичница с тостом? — спросила она, не оборачиваясь.

— Чудесно. — Он подошел ближе, встал у нее за спиной, развел завесу черных волосах и поцеловал в шею, чуть ниже уха. — Я буду осторожен, обещаю. Ты же знаешь…

— Я все равно не понимаю, почему ты не передашь все это дело полиции. Зачем тебе лишние неприятности? — Она повернулась, и слова вдруг посыпались, словно ей надоело держать их в себе. — Я не понимаю, почему ты не расскажешь об этом Пиппе и Ллойду? Пусть они сами решают свои проблемы. Ты посторонний человек, а все шишки сыплются только на тебя.

Он покачал головой. Руки его скользнули ниже, к бедрам.

— Все не так просто. Ты слышала, что сказал Марк. Тот, кто составил список, скорее всего, шантажировал этих людей. Я с ним согласен — это единственное подходящее объяснение. Я и сам пришел к такому же выводу после разговора с Бентли.

— Но мне ничего не сказал!

— Наверно, пытался найти другое объяснение. Вариант с шантажом мне не нравится — все слишком запутывается. Поэтому я и не могу сейчас рассказать полиции все. Представь, как это отразится на Тилли и ее семье. Мало того, что они потеряли Дэмиена, так теперь им еще предстоит узнать, что он занимался шантажом! Они же ничего об этом не знали. Мне и самому неприятно об этом думать, а ведь я знал Дэмиена только несколько недель.

— Но… — Его рассуждения, похоже, произвели на нее впечатление. — Но в каком положении окажешься ты сам? Если не хочешь, чтобы пострадала семья, порви этот проклятый листок и забудь о нем. Дэмиена не вернешь, убийцу арестовали, даже оружие нашли. Что еще нужно? Никто никого шантажировать уже не будет. Кому какое дело, что там произошло в прошлом? Разве не лучше оставить все как есть?

Гидеон покачал головой.

— Я и сам не знаю. Просто чувствую — что-то здесь не так.

— В таком случае ты единственный, кто так думает! — воскликнула нетерпеливо Ева. — Ты говоришь, что беспокоишься о Тилли и ее семье, что не хочешь, чтобы они узнали правду о Дэмиене, но кто им скажет? Только ты. — Для пущей убедительности она ткнула его пальцем в грудь и, вывернувшись из объятий, открыла громадный, в американском стиле холодильник, чтобы достать масло и яйца.

Гидеон задумчиво облокотился о мраморную столешницу.

— Ты, конечно, права, — сказал он через минуту. — Я уже плохо понимаю, что важно, а что нет. Даже не знаю, с чего это все началось.

Ева разбила яйцо в чашку.

— Ну, в этом отчасти виновата я, — призналась она. — Я предложила позвонить по тем номерам. Предложила просто так, походя. Кто же мог представить, что из этого получится. Ты не поставишь тарелки подогреться?

— У меня с самого начала было смутное подозрение, что список как-то связан с убийством, — сказал Гидеон, включая духовку. — Я и сейчас не исключаю такую возможность. — Предположим, Тетли выяснил, кто его шантажирует, и решил раз и навсегда положить этому конец?

— Такой вариант возможен. Но разве мотив имеет в данном случае какое-то значение? Если полицию удовлетворяет их версия, то почему бы и тебе не остановиться?

— Поздно. Тетли не мог навести на меня тех парней, потому что он сидит за решеткой. Значит, за ними стоит кто-то другой.

Атмосфера в Паддлстоун-Фарм, куда Гидеон приехал ближе к полудню, заметно изменилась к лучшему, и он подумал, что в логике Евы определенно есть своя мудрость. Арест Адама Тетли как будто поставил точку в некоем затянувшемся печальном процессе, позволив перейти к другим делам. Даже мать Дэмиена, похоже, начала свыкаться с утратой.

— Мы заканчиваем с кухней, — сообщила Тилли, заметив, что внимание гостя привлекли припаркованные у дома три фургона. — Затеяли еще несколько месяцев назад, а начать собирались на той неделе, когда… ну, вы понимаете. Потом все остановилось на неопределенное время. Мама потеряла всякий интерес, и вдруг, несколько дней назад, заявила, что нужно заканчивать. Срочно! Слесари, надо сказать, поработали очень хорошо. Теперь остается только надеяться, что остановок больше не будет, и никто не бросит дело на середине.

— Это хорошо, что она проявила к чему-то интерес. Пусть даже только для того, чтобы отвлечься и не думать о другом. Думаю, ей станет легче. Итак, где ваш новичок?

— Его зовут Луиджи. — Тилли повела гостя во двор. — Прибыл пару дней назад. Один из наших клиентов купил его в Ирландии, и только здесь обнаружилось, что у него проблема с задней ногой. Не дает до нее дотронуться. Стоит кому-то прикоснуться к суставу, как начинает нервничать, лягаться. Вчера сломал Мелани руку.

— О, Господи. И сколько же ему?

— Всего лишь пять.

— Может быть, когда-то запутался в проволоке. А может, его просто ударили по суставу. Давайте посмотрим.

Луиджи оказался стройным мерином с напряженным взглядом, за которым угадывалось едва скрытое беспокойство. Тем не менее он спокойно отнесся к приходу Тилли и Гидеону, принял мятную конфетку и не стал противиться, когда Гидеон провел рукой по гладкой, лоснящейся шее, плечу и передним ногам. Однако едва Гидеон перешел к задним, как конь перестал жевать и напрягся.

Гидеон не без труда выпрямился.

— Проверять нет смысла, я и так вижу, что он уже волнуется.

— И что вы предлагаете? — спросила Тилли. — Мы ведь даже не можем как следует осмотреть ногу.

— Можно кое-что попробовать. Я однажды сам наблюдал на демонстрационном показе и потом несколько раз применял довольно успешно… Мне понадобится рукоятка от щетки, без щетки, перчатка, немного опилок и ремешок.

— Думаю, найдется. А перчатка какая?

— Сойдет любая. Лучше такая, которой вы не пользуетесь каждый день.

Через десять минут Тилли и Гидеон, вооруженный ручкой от щетки с привязанной к ней набитой опилками перчаткой, отвели новичка в крытый манеж. Держа в одной руке длинный повод и, Гидеон принялся осторожно поглаживать коня перчаткой.

Поначалу Луиджи забеспокоился, с недоверием посматривая на деревянное продолжение человеческой руки, но потом успокоился и затих. Все шло хорошо до тех пор, пока Гидеон не рискнул опустить перчатку к задней ноге.