— Хватайтесь за грузовой подъемник, — посоветовал Джейс, и Тори почувствовала, как полоска кожи опустилась на ее плечо. Она вставила согнутую руку в мягкую, но крепкую петлю из змеиной кожи, радуясь, что стромви не пользуются силененовыми ремнями для подъема грузов, которые теперь всегда вызывали в памяти вид тел Бирка и Арнода. Тори позволила подъемному устройству втащить ее в кабину.

— Будете вести машину или прокладывать курс? — спросил Джейс. — Лично я предпочел бы вести, если вы ничего не имеете против. Управление этим чудовищем требует немалой физической силы.

— Привилегия вести машину всецело принадлежит вам, инквизитор Слейд, но я не уверена, что смогу сейчас хорошо проложить курс. Я не способна даже четко видеть.

— Прикусите губу до крови. Едкая смола в открытой ранке вызовет слезы, которые прочистят глаза. Воздух здесь не такой плотный, как в пещерах. Вы скоро привыкнете. — Джейс стукнул кулаком по рычагу, рассчитанному на массивные конечности стромви. Мотор быстро защелкал, и машина тронулась с места. Тори покачнулась и даже получила несколько царапин из-за внезапного рывка.

— Хоть что-то работает, — одобрительно заметил Джейс. — Прокладывайте курс, штурман.

Девушка прикусила верхнюю губу и заморгала от резкой боли, вызванной попавшей в кровь смолой. Как и предсказывал Джейс, из глаз потекли слезы. Тори быстро моргала, с трудом удерживаясь, чтобы не вытереть глаза покрытыми смолой руками. Зрение слегка прояснилось.

— Здесь есть какие-нибудь карты? — спросила она, окидывая взглядом кабину в поисках вероятного места для штурмана-стромви. Переплетения виноградных волокон делали кабину похожей на любое традиционное стромвийское жилище, они же маскировали сложный механизм, сконструированный мастерами-ксиани, которые создали большинство звездных кораблей Консорциума.

— Посмотрите там, — предложил Джейс, кивая в сторону занавески.

Тори отодвинула мягкий тростниковый полог. За ним пряталась трехмерная решетка из тонких светящихся корней. Как и вся машина, карта являла собой весьма практичное сочетание традиционных местных материалов и методов, демонстрирующих изобретательность сплава культур, входящих в Консорциум. Тори различила обозначения фермы Ходжа и космодрома.

— Кажется, нужно двигаться почти прямым курсом, если вы поедете по верхнему ответвлению за пещерой.

— Стромви весьма предусмотрительны. — Машина застонала и замедлила ход. — Держитесь крепче. — Джейс попробовал два рычага, потом остановился на третьем, прижал локоть к телу и внезапно опустил рычаг. Машина рванулась вперед, пробиваясь через стромвийскую землю.

Риллесса наблюдала, как «Это» двигается и видоизменяется, темнея и уплотняясь, в то время как яд из ее игольника распространялся у него внутри. Она знала, что «Это» ощущает боль. Оно издало мучительный крик, согнулось и словно накрылось темным саваном. Риллесса приоткрыла рот в напряженном предвкушении гибели «Этого». «Саван» вздымался и извивался. Смутные контуры «Этого» начали обретать цвет; алая струйка потекла из продолговатой раны в животе.

Риллесса начала подниматься из-за своего укрытия за колючей стромвийской лилией. Она хотела, чтобы «Это» умерло, и не желала долго ждать. Она даже зарядила свое оружие последней иглой, готовая пожертвовать собственной безопасностью ради того, чтобы покончить с «Этим» раз и навсегда. Ее рука дрожала, но она смогла овладеть собой и прицелиться, твердо стиснув рукоятку.

«Это», чей «саван» теперь переливался яркими красками, вновь издало пронзительный крик, когда игла Риллессы угодила ему прямо в алый рот. Риллесса подняла игольник, торжествуя победу, когда цвета «савана» внезапно стали пепельно-серыми. Она гордо шагнула к своей жертве.

Резким броском «саван» поднялся с земли и метнулся к Риллессе. Она попыталась отскочить, но холодный и липкий «саван» словно приклеился к ней. Вес его был невелик, но Риллесса рухнула наземь, придавленная собственным ужасом.

Нгури продолжал отщелкивать свою «вахту смерти», внимательно прислушиваясь к эху, прокатывающемуся по туннелям, когда голоса стромви смолкли. Он потер челюсть, заболевшую от долгого щелканья, но не радовался передышке. Последующие обязанности, связанные с «вахтой смерти», обещали принести больше боли, чем щелканье.

С глубоким ворчанием, исходившим из внутреннего горла, Нгури выбрался из-под земли и наполнил легкие воздухом. Только теперь он осознал, как все пересохло у него внутри, жжение смолы чувствовалось во всех уголках его массивного тела. Выпрямившись в полный рост, Нгури бросил взгляд поверх колючей изгороди на бледно-лиловый рассвет. Но сегодня красота утра не принесла ощущения покоя. Это усилило гнев на тех, кто с безумной алчностью разрушал его прекрасный мир.

Нгета, старшая жена Нгури, вылезла из своего укрытия на некотором расстоянии от супруга и приблизилась к нему со спокойным достоинством, презирающим страх.

— Муж мой, мы должны немедленно собраться с нашим народом в потайных пещерах, — сказала она.

Нгури улыбнулся жене, восхищаясь изысканным рисунком ее шкуры и расценивая ее храбрость как дань вере в него.

— Иди, Нгета-ли. Я должен выполнить определенную задачу, прежде чем присоединюсь к вам.

— Муж, ты ничего не должен ни одному соли.

— Знаю, Нгета-ли, — мрачно ответил Нгури.

— Ты упрям, как наша дочь, чье упорство ты сам высмеивал, как глупость подростка.

— Поведение Нгины не соответствует ее воспитанию и полу, — проворчал Нгури, — а твое сравнение моего исполнения долга чести с ее причудами не заслуживает дальнейшего обсуждения.

— Да, муж мой, — кротко согласилась Нгета.

Нгури неуклюже полез в заросли, не пытаясь объяснить Нгете суть ее заблуждения. Он хотел быстро выполнить взятую на себя задачу и вернуться к своей семье. Для этого следовало найти его своенравную дочь и узнать от нее степень участия Калема в потоке зловещих событий. «Вахта смерти» не должна ждать, пока Нгури закончит пререкаться со своей старшей женой. К тому же он ворчливо признавал, что Нгета всегда оказывается победительницей в подобных спорах.

Нгури опустил туловище, приблизившись к открытому пространству возле нелепого дома Бирка. В пестрых тенях рассвета шкура стромви служила отличным камуфляжем, однако рядом с изгородями и строениями соли маскировка становилась менее надежной. Нгури внимательно изучал пустой сад и безмолвный дом из зарослей винограда, стараясь держаться как можно ближе к земле, но не зарываясь вглубь.

Внимая самой земле Стромви, Нгури застыл, борясь с инстинктивным желанием спрятаться в нору, ибо ему нужно было выяснить, какие действия предпримет враг его планеты. Он намеревался собрать все знания, необходимые для защиты своего народа. Нгури позволил соли прийти сюда и должен за это заплатить. Если потребуется, он примет любые муки, но не станет прятаться и ждать конца его мира. Все равно он не сможет жить, если не восстановит честь, которую потерял из-за предательства соли.

Нгури внимательно прислушивался к голосу своей планеты. Кто-то небольшой двигался к нему, облегчая выбор действий. Конечно, большая угроза более привлекательна в плане информации, и путь храбрости требовал прежде всего взглянуть в лицо самой страшной опасности, но здравый смысл подсказывал вначале расследовать ближайшее окружение.

Нгури старался прогнать позорную надежду, что «небольшим существом» может оказаться всего лишь Бирк Ходж, обыскивающий ферму в поисках исчезнувших работников. Нгури не мог испытывать страх перед человеком, которого так долго уважал, как бы эгоистично тот себя ни вел. А он боялся существа, которое явилось причиной смерти Нгои. Вспоминая страшные рваные раны Нгои, Нгури понимал, что монстр, заставивший Нгои пойти на столь отчаянное самоуничтожение, способен на любую жестокость.

Запах крови кого-то из «чужих» достиг узелков на голове Нгури, а пронзительный крик боли вынудил его закрыть ушные щели. Он поспешил вперед, лишив себя возможности слышать, зато головные узлы обретали в тишине большую чуткость. Запах крови имел металлический оттенок, незнакомый и неприятный. Прочие запахи были не столь сильными, но один из них принадлежал женщине-соли, которую невозможно с кем-нибудь спутать. «Риллесса», — удивленно подумал Нгури, так как кого-кого, а жену Калема он никак не ожидал встретить на краю поля.