Постепенно становилось ясно: в подготовку сражения вмешалась какая-то третья сила, но какая? Линии дальней космической связи работали медленно. Шифрованные сообщения путешествовали от одной промежуточной станции к другой. Участники будущего сражения еще ничего не знали о событиях у себя дома и не подозревали, что солярианцы перешли от слов к делу. Правда, обе стороны недосчитывались кораблей, которым давно надлежало быть здесь, но это не особо волновало командиров. Космос обширен; корабли могли сбиться с курса или даже пропасть. Война — время неизбежных потерь, и бесполезно тратить время на поиски пропавших или пытаться выяснять причину их исчезновения.
Шаблонные представления крепко засели в командирских мозгах, и какое-то время обе стороны не замечали того, что творилось у них под самым носом. Командиры были крайне раздражены, но не встревожены. Чужая воля, внедрившаяся в их разум и замаскированная под логику, твердила им, что подготовка к сражению все равно продолжается, что никакой третьей силы нет и быть не может, поскольку любое сражение происходит только между двумя сторонами, не считая случайных очевидцев. Эта убаюкивающая «логика» мешала им осознать вмешательство третьей стороны. Разве кто-нибудь когда-нибудь слышал о трехстороннем сражении?
Подготовка затягивалась, сражение откладывалось. Воюющие стороны теперь напоминали двух боксеров, которые должны были вот-вот сойтись на ринге, но вдруг обнаружили у себя в трусах муравьев.
Пожалуй, сравнение с муравьями было вполне уместным. Кораблю Лоусона удалось незаметно для глаз и приборов проникнуть в самую середину нилеанского полукружья. Экипажи трех патрульных кораблей, отправленных на облет какой-то планеты, внезапно испытали жгучее желание опуститься на ее поверхность, уничтожить свои корабли и остаться там навсегда. Поначалу нилеанский командир, пославший их, регулярно получал донесения. И вдруг связь оборвалась. Ни один из трех кораблей не отвечал на запросы. Для выяснения причин непонятного молчания в тот сектор был послан корабль-разведчик. Он также исправно посылал донесения, но на подлете к планете замолчал. Командир послал еще одного разведчика, который тоже исчез. Корабли и их экипаж как будто куда-то проваливались. Командир решил больше не экспериментировать. Он направил рапорт на штабной корабль и попытался успокоить себя, объяснив все «превратностями войны».
Трудно сказать, какой была бы реакция нилеанского командования, если хотя бы одному экипажу удалось передать сообщение о пленении их разума другим разумом. Но никто из пленников и не подозревал, что подчиняется чужой воле. Никто не догадывался, что играет в чужую игру, — ни когда играл, ни потом, стоя на каменистой почве необитаемой планеты и глядя на обломки собственноручно уничтоженного корабля.
Действия солярианцев чем-то напоминали проказы маленьких мальчишек, ворующих леденцы из-под носа у сверстников. Только уровень опасности в игре взрослых был иным, а сама опасность — не всегда предсказуемой. Эллис и его экипаж собирались разогнать скопление нилеанских кораблей, медленно ползущих в сторону полукружья… Они исчезли в яркой вспышке света. Пауколюдям не хватило ничтожных долей времени, чтобы блокировать разум экипажа нилеанского крейсера, и одна из мин-ловушек, которыми нилеанцы управляли на расстоянии, взорвалась.
Каждый солярианец мгновенно узнал о гибели корабля Эллиса. Каждый почувствовал, что лишился частички жизни, как будто из разума ушла давнишняя и любимая мысль. Но никто из солярианцев не горевал. Никто не скорбел о потере. Подобные чувства не были свойственны солярианцам, поскольку слезы и скорбь не могли восполнить потерю. С могучей головы упало несколько волосков, но голова продолжала жить.
Спустя половину единицы времени Джеймс Лоусон и его экипаж взяли реванш за гибель собратьев. Нет, это не являлось преднамеренной местью, а было вызвано чисто тактическими соображениями. Вражеская военная структура, как и любой подобный источник силы, имела и свои уязвимые стороны. Чтобы погубить ее, иногда достаточно было отвернуть крошечную гайку.
Внушительная эскадра нилеанцев, в которую входило сто сорок лучших кораблей, оторвалась от общего полукружья, намереваясь совершить обходной маневр. Их целью было, обогнув вражеские позиции по кривой, оказаться неподалеку от переднего фланга в боевом порядке Маркхамвита. Маневр не отличался оригинальностью и был направлен на укрепление собственных флангов, что затрудняло возможный удар по центру. Если разведчики Маркхамвита заметят угрозу, вражеской флотилии придется оттянуть сюда часть сил и подготовиться к контратаке. В штабных кораблях обеих сторон легко управлялись с подобными маневрами, перемещая тяжелые боевые корабли, словно фигуры на гигантской шахматной доске.
Поскольку воюющие стороны полагались на силу оружия и техники, а не на силу разума, Лоусон довольно легко «отвернул гайку». Он завис над эскадрой. Тем временем Нфам и Джлат взяли под свой контроль разум командующего эскадрой и офицеров из его окружения. Достаточно было подчинить один корабль! Остальные безропотно подчинились приказу командующего эскадрой и бросились прочь, будто стадо испуганных овец.
Эскадра взяла новый курс и на предельной скорости покинула сектор боевых действий. Так приказал командующий, а адмиральские приказы не обсуждаются. Никто не обращал внимания на солярианский корабль, летящий рядом с ними. Если он здесь, то не иначе, как по приказу командующего. Корабли неслись к далекой родине. Таков был приказ их адмирала.
Лоусон сопровождал эскадру до половины пути, но даже после того, как он отстал, сто сорок нилеанских кораблей еще долго летели по заданному им курсу, не пытаясь повернуть обратно. Командующий эскадрой ни в коем случае не желал признаваться своим подчиненным, что у него случилось помрачение рассудка и он не помнит, отдавал ли приказ о возвращении домой. На всех кораблях не сомневались, что это вышестоящее начальство приказало адмиралу вернуть эскадру домой, иначе зачем они туда летят? Адмиралу в его положении ничего не оставалось, как продолжать полет, тщательно скрывая от всех собственную промашку. И сто сорок боевых крейсеров продолжали полет, так и не успев сразиться с противником.
Вскоре корабль Ридера оказал аналогичную услугу Верховному Правителю. Он повел на родину Маркхамвита восемьдесят восемь тяжелых крейсеров из резерва. Согласно приказу их командующего, все каналы связи были отключены. Узнав о самовольном отлете, на штабном корабле метали громы и молнии. Напрасно высшее командование щелкало переключателями, крутило ручки и нажимало кнопки всех имевшихся у них передатчиков. Напрасно в эфир неслись приказы о немедленном возвращении назад вперемешку с угрозами и обещаниями неминуемой расправы за дезертирство. Восемьдесят восемь кораблей продолжали лететь домой, послушно опечатав передатчики.
Без направляющей силы разума бомбы и пули мало на что годились. Достаточно хотя бы на время лишить направляющий их разум возможности самостоятельно мыслить, как грозная военная сила превращалась в груды никчемного металла, а стратегические построения рассыпались в прах. Флотилиям Маркхамвита и Гластрома противостояли всего лишь два солярианских корабля, но их грандиозный, впечатляющий успех был обусловлен тем, что солярианцы сосредоточились на первопричине, лежащей в основе всех действий воюющих сторон, на движущей силе, управляющей всеми большими и малыми частями военной машины. Логика солярианцев впечатляюще доказала: бомбы, пули и штабные карты сами по себе воевать не могут.
Исключением не были и нилеанские мины-ловушки и подобные им устройства. По сути, все они являлись минами замедленного действия. Разум, создавший и установивший их, поспешил укрыться, как бы изъяв себя из пространства и времени. Было сложно найти тех, кто ставил эти смертоносные игрушки, одна из которых стоила жизни Эллису и его экипажу. Но в конечном итоге возмездие солярианцев настигло и их, когда корабли начали опускаться на безжизненные планеты, когда эскадры и ударные группы уносились прочь, а общий хаос неумолимо разрастался. В подтверждение этих слов взвинченное верховное командование нилеанцев дважды допустило серьезные просчеты, изменив курс нескольких кораблей и направив их на ими же расставленные мины.
