Четверку арестованных и Совет разделяли стол и длинный проволочный барьер. Гарольд, Берт и Джордж увидели, что барьер заряжен, и осторожно исследовали его при помощи своих чувств. Они сделали вывод одновременно: по проволоке идет ток. «Гипнотический экран!» — доложил Берт. Он был удивлен.

— Но он не блокирует нейтральные лучи. Они мыслят в разных диапазонах. Ты слышишь, о чем они думают?

— Нет, — ответил Гарольд. — И я не слышу ваших мыслей, когда вы говорите.

— Я также потерял контакт, — признался Джордж. — Нечто, не имеющее отношения к экрану, выдает помехи на телепатических волнах.

Недовольно фыркнув, Мелор сказал:

— Я знаю, в чем дело. В помещении находится дрейн. Это его работа.

— Ты уверен?

— Я его чувствую. — Он показал на существо, похожее на цветок. — Более того, дрейны не могут говорить. У них нет голосовых связок. Флоранцы играют роль переводчиков — вот почему один из них здесь.

Широколобый, с тяжелым подбородком член Совета наклонился вперед, глядя блестящими глазами на четверку арестованных.

— Лингианин прав, — резким голосом проговорил он. — Раз уж мы собрались здесь, в наши намерения не входит выслушивать вашу ложь. Нам нужна только правда, чтобы принять справедливое и мудрое решение, поэтому мы посчитали нужным привлечь дрейна.

Он замолчал и сделал драматический жест. Флоранец опустил руку со щупальцами под стол, а затем положил дрейна на гладкую поверхность.

Гарольд сообразил, что правильно представлял себе дрейна, но ошибся в размерах. Он почему-то решил, что дрейн такого же роста, что и человек. Но диковинное существо оказалось размером с его кулак, и это поразило Гарольда.

Дрейн действительно походил на ящерицу, но не так сильно, как ему показалось в первый момент. Когда Гарольд сумел разглядеть его с близкого расстояния, он подумал, что дрейн выглядит абсурдно в идеально сидящей на нем зеленой форме. Тварь смотрела на пленников маленькими глазами, подобными огненно-алым точкам. Одновременно на их сознание обрушился поток ментальной энергии.

Однако все трое землян уже защитили свой мозг невидимой оболочкой, а четвертый арестант — лингианин — ощущал лишь пульсации, для него совершенно безвредные. Давление накатывало волнами; поразительно, как такой крошечный мозг умудрялся излучать столь мощный ментальный поток. Он неустанно повторял свои попытки, наносил все новые и новые удары.

На лбу у троих арестантов выступил пот, все они неотрывно смотрели на мундир дрейна, продолжая удерживать щиты против незримого нападения. Мелор сел, опустил голову и принялся раскачиваться из стороны в сторону. Совет равнодушно наблюдал за происходящим. Глаза дрейна превратились в огненные самоцветы.

— Продолжаем, — прошептал Гарольд. — Он уже почти кипит.

Как и ящерицы, на которых он был так похож, дрейн застыл в неподвижности. Казалось, его тело вырезано из дерева; злобные глаза ни разу не моргнули. Он продолжал свою ментальную атаку.

Неожиданно он рванул лапой курточку, из-под одежды повалил дым. В следующее мгновение существо соскочило со стола, и ментальная атака прекратилась. Высокий слабый голосок прозвучал в сознании землян:

«Горю… горю… горю!» — Существо убежало прочь, и через несколько мгновений его голос стих.

Тот член Совета, который говорил с пленниками ранее, смотрел через барьер на арестованных. Его пальцы начали нервно постукивать по столу. Остальные сидели с каменными лицами. Он повернулся к флоранцу.

— Что произошло?

— Дрейн сказал, что он горит, — произнес рот на цветочной голове. Голос был тихим, но четким. — Он был очень взволнован. Опасность уничтожила его способность концентрироваться, и он решил, что лучше сбежать, пока не случилось худшего.

— Пиротики! — пораженно пробормотал один из членов Совета, — Я слышал о них легенды, — Его взгляд вновь обратился к арестованным. — Значит, вы способны мыслью зажигать огонь?

— Некоторые из ваших людей тоже способны, только сами об этом не подозревают, — сказал Гарольд. — Это причина большинства необъяснимых пожаров. — Он нетерпеливо махнул рукой. — Ну а теперь, когда мы избавились от дрейна, почему бы не поговорить о том, что у вас на уме? Мы можем легко прочитать все, что вы думаете, и нам известен следующий ход: вы позовете Буркиншоу, Хелмана и Року, после чего начнутся переговоры.

Член Совета нахмурился, но не стал спорить и нажал красную кнопку. Он явно чего-то ждал.

Вскоре появились Хелман и Рока. Первый выглядел довольно мрачным. Второй сконфуженно улыбнулся четверке арестованных и даже кивнул Гарольду.

Через минуту появился Буркиншоу Третий, Верховный Властитель, и занял место во главе стола. Грозные имя и титул шли ему как корове седло — перед землянами и лингианином предстал субтильный коротышка с впалой грудью и бледным морщинистым лицом. Обширную лысину окружали клочки седых волос, близорукие глаза смотрели на мир сквозь пенсне. Он производил впечатление кроткого и чрезвычайно занятого профессора — но его разум оставался холодным, как лед.

Сейчас этот разум был полностью открыт для троицы землян. Педантичный и проницательный, действующий весьма расчетливо, он опирался на разум шестерых членов Совета, собравшихся за столом.

Разложив перед собой бумаги и уткнувшись в них взглядом, Буркиншоу заговорил спокойно и неторопливо:

— Я не сомневаюсь, что вы способны читать мои мысли — чем вы, вероятно, сейчас и заняты, — но ради лингианина, которому это не дано, а также для моих соратников, также не обладающих телепатическими способностями, я воспользуюсь обычной речью.

Он поправил пенсне и перевернул лист бумаги:

— Мы, члены Имперского Совета Действия, решили, что безопасность Империи требует уничтожения планеты, известной нам под номером Ка-Икс Семьсот Двадцать Четыре, вместе с соседними планетами, спутниками и астероидами, населенными ведущей жизненной формой. Мы собрались для того, чтобы рассмотреть последнюю просьбу представителей данной жизненной формы о сохранении их родной планеты в неприкосновенности, и долг каждого из нас состоит в том, чтобы самым внимательным образом выслушать ваши доводы, взвесить их без всякой предвзятости и принять справедливое решение.

Проговорив эти слова, Верховный Властитель снял пенсне, тщательно протер, аккуратно вернул на место и устремил взгляд куда-то поверх голов арестованных. Его голубые глаза казались слабыми, но это было очень далеко от истины.

— Кто из вас будет говорить?

Земляне быстро посовещались телепатически, и Гарольд сказал:

— Говорить буду я.

— Что ж, прекрасно. — Буркиншоу поудобнее устроился в кресле. — Прежде чем ты начнешь, хочу предупредить, что трудное решение, касающееся судьбы твоей планеты, нам пришлось принять с большой неохотой. Но у нас нет выбора, поскольку мы получили сведения, которые подтверждают правильность такого исхода. Если говорить прямо, то ваша форма жизни является прямой угрозой для нашей. А теперь вся ответственность ложится на ваши плечи — лишь вы можете доказать, что дело обстоит иначе.

— А если я не сумею этого сделать? — осведомился Гарольд.

— Мы вас уничтожим.

— Если удастся, — уточнил Гарольд.

Все собравшиеся мгновенно отреагировали на его слова. Он ощущал, какой яростью и агрессией полны их разумы. Пурпурное существо ни о чем не думало, но Гарольду показалось, что происходящее его забавляет. От флоранца исходило удивление, смешанное с интересом.

Однако Буркиншоу не выглядел раздраженным.

— Если удастся, — хладнокровно согласился он, но в его сознании Гарольд не уловил ни малейших сомнений. — Ты можешь продолжать, — сказал он. — У тебя есть четырнадцать часов, за которые ты должен убедить нас, что мы приняли ошибочное или непрактичное решение.

— Вы провоцировали нас, чтобы заставить продемонстрировать наши возможности, — начал Гарольд. — С этой же целью вы пригласили сюда дрейна. Вы использовали его в качестве мерила наших ментальных способностей. С вашей точки зрения результат эксперимента лишь усилил ваши позиции и ослабил наши. Вот только ваше мерило не выдержало контакта с нами.