-Надо искать место для отражения атаки,– сказал Федор, внимательно оглядывая редкий перелесок впереди себя.
-Нам надо скорее пробраться к городу,– не согласился с ним командир.
-Если шведы не дураки, то обязательно воспользуются моментом и атакуют нас, причем наверняка на марше,– задумчиво сказал Федор.
-Может, они и не пошлют никого к нам,– сказал Прохор, понимая, что говорит глупость.
На слова командира Федор никак не отреагировал, лишь косо посмотрел, мол «Сам то веришь?».
-Ладно, не смотри на меня так. С детства не люблю, когда на меня так смотрят,– улыбнулся Прохор своему другу.
-Мне надо позицию для моих «малышей» присмотреть,– посмотрел на друга Федор.
-У тебя же телеги как у булавинцев, такого же действия,– сказал Прохор, намекая на то, что выбор позиции таким способом не столь уж и нужен, да и зачем он требуется, если поставил на телегу пушку, и пали куда хочешь. Конечно, ограничения есть существенные, да и разборка самой телеги времени не мало занимает, но все же это лучше чем ничего.
-Хм, сам же знаешь, мои ребята почти не тренировались таким способом стрельбу вести, а это как сам знаешь черева-то, да и качество стрельбы оставляет желать лучшего. Этот способ хорош только для отражения атаки в притык, – нахмурился командир всей полковой артиллерии.
-Хорошо-хорошо, будет тебе позиция, через минут десять мы встанем лагерем, там и выберешь, куда стоит поставить «колпаки»,– сдался полковник, немного подумав.
Как и было обещано, пройдя за неполный день чуть больше дюжины верст, полк встал лагерем, тут же огородившись по периметру от возможного налета вражеской кавалерии кольями, сделанными из молодых березок, растущих по обеим сторонам дороги.
-«Кубышками» их бей, Федор!– донесся сквозь звуки сражения до майора Заболотного полный ярости приказ друга.
-Скорее заряжай!– отдал приказ артиллеристам майор, смотря, как относительно хрупкие цилиндрические снаряды с остроконечным концом со смертельной начинкой заталкиваются в дула 12-ти фунтовых орудий.
-Пять, десять, пятнадцать…– считает про себя молодой артиллерист, после чего дает отмашку, и первые пять «колпаков» выплевывают сноп искр, сквозь который с яростью прорываются пять чугунных чушек, столь заботливо созданных в недрах мастерских корпуса «Русских витязей».
Нападение шведов произошло на второй день марша, после обеда, когда солдаты слегка расслабились. Разведка в лице драгун почти прозевала четыре сотни конницы шведов, спешащей за уходящими от них к Полтаве пехотинцами. В самый последний момент, усиленный дозор сумел послать к не подозревающим о приближении врага витязям вестового. Сами же драгуны, стараясь хоть как-то искупить свою вину, устроили засаду передовому отряду шведов и напали на него, заставив отступить. Легкая задержка была на руку готовящимся к отражению атаки витязям. Понимая, все это командир шведов приказал не задерживаться и идти только вперед. Быстротечная стычка кавалеристов и драгун закончилась столь быстро, что шведы даже не поняли, как и почему они отступили до этого.
Тридцать семь мертвых тел лежали на земле, медленно остывая в тени редких деревьев, чуть больше десятка раненых драгун отступили по дороге к своим позициям…
Но как не спешили шведы зайти в тыл идущей колонне, они все же не успели, и пехотинцы полка смогли на скорую руку приготовиться к отражению атаки. Когда шведы сотня за сотней влились на дорогу со стоящей неподалеку естественной балкой, разбивающей широкую тропу на две, их накрыл свинцовый дождь, выкашивая зазевавшихся кавалеристов, следом за атакой витязей в плотные ряды конницы влетели гранаты, ломая и коверкая тела людей вместе с лошадьми, взрываясь в плотной массе конницы.
Не меньше полусотни изломанных тел остались лежать перед балкой, орошая землю своей кровью. Но потеря своих собратьев не столько остудила пыл шведов, сколько подстегнула их, бросив в горнило ярости и жажды смерти.
-Держать ряды!!!– пронеслось над шеренгами витязей, первые линии которых застыли с фузеями на изготовку, у части новиков, закончивших свой первый год только весной, немного тряслись руки, выдавая сильное волнение.
Никто уже не скажет, что точно случилось в тот момент, когда шведы смогли взобраться на пологий взгорок и ворваться в ряды молодых воинов. Но одно было видно даже невооруженным взглядом, вместо панического бегства первые шеренги наоборот сделали шаг вперед, ставя фузеи на манер копий, после короткой команды: « К вершине!».
Звон и грохот сошедшихся клинков и выстрелов сотрясли воздух на сотню шагов, стирая границы между языками, попросту заглушая все иные звуки кроме всеобщей «песни войны».
Между тем на возвышении застыла батарея из двадцати пушек, возле которых суетились артиллерийские расчеты, спешно заряжая орудия. Канал ствола уже давно прочистили, пороховой заряд в снаряде давно дожидался запальника, и вот, наконец, последний расчет закончил запихивать в орудие снаряд, закрепив его пыжом и насыпав в заправочное отверстие пороховую смесь. Тут же рядом с орудиями застыли запальщики, ожидая команды офицера.
-Пали!– едва слышно донеслось до передовой линии сражающихся.
Над головами витязей пронеслись новые снаряды, тут же врезались в середину взбирающихся на холм кавалеристов. Центр шведской конницы будто выкосило, оставив после взрыва истерзанные картечью, людские и лошадиные тела, перегородившие проход для остальных шведов. Не чувствуя поддержки от своих войск первая линия кавалерии подалась назад, отступая для перегруппировки, но новый залп, не известно когда зарядивших свое оружие витязей окончательно смешал ряды шведов. Последняя попытка шведов построиться для новой атаки окончилась провалом, когда в застывшие линии врезались новые «кубышки», попутно убив командира шведского кавалерийского отряда.
-Отступают!– радостно закричал кто-то из витязей и тут же его поддержал хор из десятков голосов.
Оглядев поле боя, Прохор увидел, что как они не старались свести потери к минимуму, на земле после боя осталось лежать чуть больше дестяка тел молодых воинов, отдавших жизнь за свою Родину. Перебросив же взгляд чуть ниже по склону, командующий батальоном увидел, что на земле лежат, чуть ли не три сотни воинов противника, часть которых еще шевелилась. За спинами витязей, спешившись перевязывали раны драгуны, рядом с ними стояли витязи, приготовив чистые бинты.
-Надо бы им помочь,– заметил кто-то из сотников, смотря, как кто-то из раненых шведов старается подняться на ноги.
Но рваный обрубок ноги не позволял этого сделать и швед, не умерший от болевого шока, раз за разом падал на алую землю, словно от того встанет он на ноги или нет, зависит его жизнь.
-Собираем наших воинов и выступаем к городу,– зло бросил Прохор, отворачиваясь в сторону от ужасной картины, сжимая до боли кулаки.
В уголках глаз появились капельки слез, видеть гибель своих братьев тяжело всегда, но становится тяжелее оттого, что ты понимаешь, этих смертей не избежать и в скором времени их будет больше. Однако это не значит, что он будет прощать гибель своих братьев!
-Не по-христиански это…– попробовал возразить кто-то из драгун, но напоролся на холодный взгляд командира и тут же замолчал.
Сам же Прохор пошел в сторону сложенных на телегах тел. Внимательно подошел к каждому из погибших и подолгу всматривался в лицо каждого, запоминая его навсегда. Уже осматривая последнего мертвого витязя, он увидел желтоватый клочок бумаги, выглядывающий из нагрудного кармана молодого воина.
Аккуратно достав листок, полковник развернул его и увидел, на залитой кровью бумаге неровные буквы слов, прыгающих строк:
Жизнь нас ломала,
Но мы не сдавались,
И каждый день
За «соломку» держались.
Бывало уж помощи
Ждать не откуда,
Но мы все равно
Держались друг друга!
Настанет день,
А может час,
И каждый скажет:
