Думать о том, что бы было, задержись все в салоне или поблизости флаера до этого момента – как-то не хотелось…

А ведь действительно, спустя всего полчаса ходьбы беглецы вышли к запримеченной магиней постройке, обосновавшейся вблизи мелиорационного рва. Хотя постройкой это творение инженерной мысли назвать было сложно. Скорее – подстройкой, поскольку это было подземное помещение. Сверху оно походило на обычную песчаную насыпь, правда, с входным люком (достаточно неприметным, нужно отметить).

Вито с Дироком пришлось лишь подивиться, как Миррил удалось заметить это хилое строеньице и не спутать его с обычным курганом. При более детальном поверхностном осмотре Дирок обнаружил вентиляционную трубу, полузасыпанную песком. Это могло значить лишь одно – в здании давно никто не бывал и не чистил вентиляцию. Трубу очистить не составило труда: стоило лишь сгрести с неё песок. Для таких случаев на трубе стояла крышка в мельчайшую сеточку, препятствующая попаданию песка внутрь. Конечно, очень мелкие песчинки просачивались в отверстия сетки, но лучше уж так, чем без какой-либо защиты.

Петли, на которых сидел люк порядком проржавели. Также проржавел и замок, на который бережливые хозяева подземного домика не преминули запереть входной люк. Дирок уж было принялся взламывать его, но тут Миррил приказала всем разойтись. Всё так же преданно-щенячьи заглядывая ей в глаза, Вито увидел в них пугающий красный блеск, словно взгляд девушки на самом деле воспламенился. Мгновением позже петли задымились и расплавились, источая отвратительный смрад. Люк упал на землю, освободив проход внутрь здания.

Это был однокомнатный подземный домик с крохотной кухонькой и кладовой. Не совсем уютный, явно рассчитанный на невысокий рост хозяев – возможно жупатов – но вполне пригодный к использованию. В кладовой Миррил разыскала наполовину заправленную керосиновую лампу. Если сделать небольшое пламя, то хватить может до самого утра. Но самое радостное, на кухоньке обнаружилась еда! Не совсем свежая… Картошка и зерно давно проросли и сгнили. Зато в закрытых бутылях нашлись маринованные огурцы! В настенных ящичках отыскались сухари и вяленое мясо, слегка покрывшиеся плесенью, но (если не брезговать и счистить плесень) вполне съедобные.

Выбирать еду не приходилось. Маринованные огурцы, заплесневевшие сухари и вяленое мясо – всё равно лучше, чем ничего. К тому же, рассол от огурцов вполне можно пить. Эх, жаль, что к нему не было какой-нибудь высокоградусной настойки, желательно на кактусах…

Все трое поели и только попытались расслабиться, как Дирок вдруг вскочил с места (стукнувшись при этом лысой макушкой о потолок). Да, Горколиус мёртв, а Миррил вернула магический дар. Но! Не забыли ли все о нанятом дохлым виконтом экзекуторе? О Море, при жизни Проклятом? Наверняка этому порождению зла наплевать на смерть заказчика. Он не успокоится, пока его жертва не будет мертва. Или пока сам не умрёт…

Миррил сказала, что сама умрёт, если не отдохнёт. Вито поддержал её мысль (он ведь впервые услышал о Море и толком не осознавал, какая над ними нависла опасность). Дирок не удивился их решению. Хоть сам он был ох как не прочь поваляться в отключке денёк-другой-третий, но долг телохранителя был превыше всего. Ну… это конечно не совсем так… В голове наёмника давно уже стёрлась грань между деловыми и личными отношениями с Миррил. Он уже не думал о контракте. Собственно, последний раз нанимателя графа Маркония Дирок видел в одном из залов цитадели Ордена. Вернее не самого графа, а некоторые опознаваемые части его тела… Сейчас же Одноухий просто хотел защищать Миррил по собственной инициативе. Да, защищать и любить…

Дирок выполз из подземного домика и обосновался у входа – нести вахту. Солнце к этому времени зашло, небо, словно оспинами, покрылось бледно-красными звёздами. Луны нигде не видно – это и не удивительно с её-то необычайно сложной орбитой. Дирок Мистафилиус покрепче сжал приклад пружинострела и тяжело вздохнул. Холодно, не помогал даже найденный в доме плед, в который наёмник сейчас кутался. А внизу, в комнатке – тепло. Там Миррил… наедине с этим хлюпиком, давящим на её жалость! Мало того, дикая усталость была просто невыносимой. Дирок ведь хорошо выложился при штурме Мистора. Да, отдых бы очень не помешал. Но Миррил в опасности! И Одноухий, пока жив, сделает всё, справится с любыми трудностями и напастями, чтобы сохранить СВОЮ малышку Миррил!

В жилой комнате не было кроватей – ещё одно подтверждение того, что в доме жили жупаты. Представители этой расы обычно спят на полу. Вито постелил себе тряпьё и ветошь, найденные в доме. Миррил постелила себе толстый шерстяной плед. В комнате их было два, и оба лежали в деревянном ящике вместе с всевозможным тряпьём. Второй плед забрал наверх Дирок.

Керосиновую лампу было решено не выключать. Её крошечный танцующий огонёк забрызгивал комнату тусклым, слабым светом, порождая причудливую игру теней…

Вито Шипнар, известный поэт, скрывающийся под псевдонимом Барон Отрицательный, лежал в ветоши и пытался уснуть. Несмотря на нечеловеческую усталость, у него ничего не выходило. Слишком много мыслей мрачной стаей летучих мышей порхало по просторам его сознания. Он так бы и пролежал неподвижно и бессонно до самого утра, наедине со своими страхами, переживаниями, разочарованиями и болью, если б Миррил не окликнула его.

– Вито… Я знаю, что ты из-за меня вытерпел много всего… – она говорила полушёпотом. Да будь Вито поражён Стрелами Гнева Святой Ненависти, если в голосе магини не звучала примесь искреннего сожаления и раскаяния! – Я очень признательна тебе за то, что ты спас меня тогда, в канализации… Я не говорила тебе… но если бы ты не открыл тогда люк… Я была близка к самоубийству… Можно сказать… Да какой можно? Ты на самом деле спас мою жизнь. И я вечно должна тебе…

Миррил замолчала. Не нужно быть великим знатоком человеческих душ (а Вито, в меру своей профессии, как раз и был таковым), чтобы понять: каждое слово давалось девушке с огромным трудом.

Вито тоже молчал.

– Почему ты ничего не говоришь мне? – разволновалась Миррил. – Я ведь знаю, что ты не спишь. Не спишь ведь?

– Нет, не сплю, – сухо выдохнул Вито.

– Тогда почему ничего не говоришь? Мне… мне действительно жаль…

– А что сказать? – всё так же сухо спросил Вито. – Не ты вечно должна мне, а я тебе.

– Почему, Вито, почему ты так считаешь? 

Взволнованный голос Миррил слишком обнажал ранимую человеческую сущность девушки. После того, как она вновь стала магиней, Вито был просто уверен, что эта сущность исчезла, умерла, сменилась мощью и силой. Неужели с ним сейчас разговаривает живой человек, способный переживать и страдать, а не то чудовище, которое он увидел на взлётной площадке?

– Почему? Глупый вопрос… Ты разве не знаешь, что если спас кого-то от смерти, то становишься за него в ответе?

– Нет, – удивлённо ответила Миррил.

– В принципе, откуда ты можешь знать?.. Это кодекс чести древних самурийских монахов, основателей Мистора. Вряд ли сейчас кто-то вспоминает о них или их кодексе. Всем наплевать на историю. Всем нравится наступать на те же грабли. Мы ничему не учимся, понимаешь?

– Вот это я знаю, – вздохнула Миррил. – И ничего здесь не поделаешь. Народ любит быть глупым…

Вито ничего не ответил, хоть и был согласен с мыслью магини. Но всё равно он на неё был обижен. А за что? За то, что она способна превращаться в монстра, лишь одним своим видом леденящего кровь? Да, это было бы смешно, если б не было так ужасно…

– Вито, ты опять замолчал, – жалобно, чуть ли не умоляюще прошептала Миррил.

– А что мне говорить? – завёлся Барон. – Мой дом сгорел. Моя прошлая жизнь разрушена. Я лежу в груде непонятно в чьей пещатне побывавшей ветоши, в гостиной чужого заброшенного дома. С тобой. Женщиной, которая способна одним лишь щелчком выкрутить меня, как мокрое бельё! Женщиной, которая превращается в смертоносное чудовище!

– Вито, ты говоришь так, словно ненавидишь меня… – всхлипнула Миррил.