– Что случилось? – спросил Алексей.

– Я же говорил: останавливаться нельзя.

– Двигатель заглох?

– Да.

– Может толкнуть?

Рапид пожал плечами:

– Нужно посмотреть двигатель.

– И что теперь?

– Придется мне выйти. Вы умеете управлять машиной?

– Да.

– Это хорошо.

– Я помогу.

– Нет, вам слишком опасно. Вы ведь люди.

– А ты?

– А я тролль.

Рапид перебрался на заднее сидение, порылся под ним, достал какую-то штуку, похожую на фонарик. Потом оттуда же вытащил свитер с капюшоном, несколько больших очков и перчаток.

– Теперь слушайте внимательно, – сказал Рапид, надевая капюшон, перчатки и очки. – Сейчас вы укутаетесь так, чтобы не было ни кусочка открытой кожи: ни ладоней, ни лица, ни шеи. Наденьте очки и перчатки. Когда я выйду из машины, то захлопну дверцу. Кто-то из вас пересядет на водительское место. Что бы ни происходило, не бойтесь, не паникуйте и сидите смирно. Я могу быть в этом уверен?

– Да, – ответил Готфрид.

– Да, – кивнул Алексей.

Тилли пристыжено молчала.

– Хорошо. Так вот, когда я вернусь, то постучу в дверь, в заднюю дверь справа, и вы мне откроете. Понятно?

– Да.

– Когда я сяду в машину на заднее сидение, то вы запустите двигатель и поедете по моим указаниям. Что бы не происходило, вы не остановитесь, пока я не разрешу. Понятно?

– Да.

– Тогда я пошел.

Он быстро открыл дверцу и стремительно вывалился наружу, захлопнув ее спиной. Когда выходил, какие-то блестящие кусочки, похожие на осколки зеркала, влетели в салон, ударились об одежду и очки Алексея, скользнули по ним и свалились куда-то на пол. А Рапид исчез в блистающем мареве.

Тилли стало жутко и зябко, но стыд превозмогал все. Даже если ее будут раздирать на кусочки (непонятно почему, именно это пришло в голову), она выполнит указания Рапида! Готфрид и Алексей посовещались и решили, что за руль сядет Готфрид как более опытный водитель.

Рапида не было – по часам на панели – только четверть часа. Но это время показалось бесконечным. Наконец в правую дверцу постучали, Алексей распахнул ее, и внутрь ввалился… ввалилось… Пока закрывали дверь, Тилли в недоумении и ужасе уставилась на нечто блестящее, словно отлитое из зеркального металла, потом сообразила, что это он, это Рапид, почти полностью покрытый, как корой, чем-то сверкающим и зеркальным. Жуткий, зеркальный, техногенный монстр!

– Ну, быстро, – сквозь зеркальную корку голос его звучал глухо. – Что смотрите? Вперед! А по пути сметайте с себя снежинки.

Готфрид опомнился. Еще не хватало устроить новые проблемы!

Тем временем Тилли сдирала с себя зеркальные осколки. Не так-то это оказалось просто, если бы не помощь Алексея.

Как они преодолели Снежинные горы, как Рапид давал указания, что делать и куда ехать, у всех осталось смутное воспоминание, потому что все усилия тратились на управление фордиком, который почти не слушался, и преодоление панического ужаса. Им казалось, что они никак не вырвутся из кошмарного зеркального роя, из блистающего ужасом сна, что вот-вот у кого-то из них или у всех сразу от переживаний и напряжения остановится сердце.

Но в три пары рук с машиной удалось справиться, они вырвались на простор долины, жуткое сияющее облако отстало, а потом и унеслось куда-то на родную вершину.

– Можете отдохнуть.

Все шумно и облегченно вздохнули, взглянули на Рапида и…

И тут оказалось, что очередная беда на подходе: зеркальная корка на теле Рапида окончательно сомкнулась даже на лице, и он стал задыхаться. Только тогда все поняли, что он пожертвовал собой ради них! Страшно было то, что как он не бил зеркальную корку руками, фонариком, ничего не получалась. Жутко было видеть, как хрипит и задыхается эта живая зеркальная статуя!

Тилли и Готфрид тоже заколотили по уродливому зеркалу, закрывающему его могучее тело и лицо с судорожно раскрытым ртом – совсем как у мужчины в кровавом валуне на террасе Кроурона. Колотили даже молотком. Бесполезно! Зеркальная корка прогибалась, выпячивалась, морщилась, но лопаться не собиралась. Алексей не мог бездеятельно наблюдать за кошмаром за своей спиной, остановил машину и обернулся. Дружище, ну и в историю мы тебя втянули! Ну что, что еще может разбить эту страшную пленку, не убив Рапида? В отчаянии он схватил из "бардачка" тускло-зеленый камень и ударил…

– Ох ты! – он заехал Рапиду прямо в губы. В живые, теплые губы, из которых брызнула кровь! Но некогда было извиняться, страшная корка треснула, Алексей вцепился в нее и ломал, крошил, разрывала, и она – проклятая! – поддавалась под его пальцами, как тонкий, обжигающий лед.

Не прошло и минуты, как голова Рапида была свободна. Потом они выбрались из машины, и Алексей освободил его от мерзкой пакости полностью. Рапид и остальные смотрели на Алексея широко раскрытыми глазами и только изредка пытались ему помочь, но он уже и сам понял, что им зеркальная кора не поддается, а только ему. Ему с Кристаллом в руке. Когда он содрал с Рапида последний кусок этой дряни, из-за вершин далеких и ужасных Снежистых гор робко выглянул краешек солнца.

Рапид рассмеялся, потянулся всем телом, так что хрустнули кости, глубоко вдохнул свежий утренний воздух и покачал головой:

– Хо-ро-шо.

– Айвен! – с чувством произнес Готфрид. – Ты все еще Айвен! То есть, я хочу сказать, ты все еще маг!

– Да, – буркнул Алексей, – эта проклятая игра продолжается, но с немного изменившимися правилами.

Он вспомнил катящийся валун. "Не факт, что это я. Не факт!" Но вот в парке, во время их с Тилли бегства что-то было. Слишком неточен был стрелок и слишком быстро он ушел тогда. Хотя можно объяснить все и его нежеланием рисковать в темноте, и нежеланием иметь дело в одиночку с двумя противниками.

А Тилли вдруг почувствовала, что ноги болят по-прежнему, если не сильнее, что ее лихорадит вдвое больше, чем прежде, что она совершенно разбита.

– Я не хотела… – прошептала она. – Я трусиха, да? Я ужасная… А думала, что крутая Морриган…

– Ну что ты, – Алексей пытался говорить бодро и уверенно. – Совсем нет. Просто еще не привыкла.

– Угу, еще пару жизней, и мы будем здесь себя чувствовать как в луна-парке, – иронически отозвался Готфрид.

27

Матильда шла вслед за ними. За принцем и принцессой. Они были счастливы и влюбленно смотрели друг на друга. А она не сводила глаз с принца. Сердце ее разрывалось от безответной любви, ногами же при каждом шаге она как будто ступала по острым ножам. Такой была плата за то, что морская ведьма превратила русалочий хвост в две красивые, стройные ножки. Но Матильда не жалела. Она любила принца и была рада находиться возле него. Как жаль, что она немая и не может рассказать ему о своей любви. Как жаль!

Она неловко наступила на очередной невидимый нож… и проснулась. На стене мерно постукивали забавные ходики. Глядя на них, она вспомнила, где находится и почему. А также поняла, отчего ей приснился сон о Русалочке. Это было воспоминание о перенесенных мучениях. Не любовных, однако. Лежа в уютной спальне на мягкой постели, она следила, как поводит глазами игрушечная сова на ходиках, и улыбалась. Сейчас уже могла улыбаться.

До этого странного дома они добрались, когда рассвело. Проехав в дикое и неприветливое на вид ущелье, Рапид загнал фордик в незаметный со стороны живой грот, образованный кустами и переплетшим их диким виноградом. Где-то рядом шумела вода, пахло цветами и чем-то терпким, может быть, травой. Потом шагов триста Рапид нес ее на руках, поднимаясь на холм над рекой. Алексей и Готфрид шли следом. Непонятно, как Рапид ориентировался, а вышел прямо к порогу дома.