* * *

Утро было самым обычным. Солнце привычно начинало свое странствие по небесному своду. Птицы, радуясь хорошей погоде, пели песни, полные романтического пыла. Самое обычное утро в сказочной стране.

А по лесной тропинке шел молодой подмастерье из славного цеха пекарей. Был он худым, даже костлявым, и это наводило на мысль, что хозяин его не только жалеет хлеба для своего работника, но, может быть, и бьет. А работы не жалеет. Да-да, так и в сказках бывает.

Подмастерье звался Георг. Только-только вступил в свою восемнадцатую весну и, желая это отметить, не отказался познакомиться с некоей нежной особой, которая назвалась эльфийской леди из далекого леса. У нее в сумке оказались отличное вино и вкусная закуска.

Они сели на мягкой травке, он выпил небольшой кубок вина.

И на этом его празднование закончилось.

Утром Георг проснулся и понял, что эта "леди" обобрала его до нитки. А сама благополучно скрылась в сказочном лесу. Но, скорее всего, отправилась искать новых простаков.

Самым горьким для Георга оказалось то, что "леди" нашла и забрала даже те деньги, которые были зашиты в его куртке. Вот беда! А пришла одна беда, так жди и другую.

У подмастерья отчаянно болела голова, все плыло перед глазами и ничего странного, что увидел он огромного тролля, уже наткнувшись на него. Наткнулся и с ужасом посмотрел на громадную тушу зеленоватого цвета, одетую в драные меха. Тролль сидел посреди тропинки и с увлечением строил маленький замок из камешков. Заметив там же, на тропинке, еще и здоровенную дубину, подмастерье крикнул пронзительно и пискляво, приготовившись упасть без чувств.

У тролля, поглощенного своим занятием, дрогнула большая лапа. Причудливая конструкция разлетелась на кусочки. Чудища скорчило гримасу безграничного отчаяния. Затем тролль посмотрел на Георга, отчаянно заревел, вскочил на ноги и взмахнул дубиной над головой подмастерья.

Тот и до этого здорово испугался, но погибать не хотелось, и решил он тролля обмануть.

– Дур… Эй, честный воин! – крикнул он, поднял комочек земли и смял его в ладонях. – Оставь меня в покое, иначе я раскрошу твою башку так же, как делаю это с камнем!

А дальше произошло невероятное. Точнее, вполне предсказуемое, ведь тролли прославлены своей доверчивостью. Вот и этот раззявил рот с удивлением и даже страхом.

– Ай, колдун! – закричал он, отшвырнув дубину и падая на колени. – Не обижай меня! Вместо этого приглашаю тебя ко мне в гости на угощение.

Подмастерье сначала засомневался, но, чувствуя себя хитрым и ловким, принял приглашение. Они отправились в пещеру тролля, и тот угостил гостя вкуснейшим вином. Георг прислушивался к нескладной болтовне тролля, попивал изысканный напиток и думал, как неплохо будет водить дружбу с наивным, но сильным созданием.

– Ты знаешь, приятель, – сказал он, – если бы мы вместе начали грабить на дороге, то это была бы не жизнь, а малина!

– Приятель? – обрадовался тролль и поставил перед подмастерьем миску со странным, но вкусным супом, в котором плавал большой коготь. – Ты так думаешь?

– Да, приятель, – повторил Георг, хлебая суп, – это была бы не жизнь, а малина!

– Я тоже так подумал, – весело сказал тролль. – Вот и супчика тебе дал, чтобы ты был мне под стать.

С тех пор Георг живет со своим приятелем в пещере. Даже его прежний хозяин не принял бы к себе на работу маленького, зеленого, пучеглазого тролля!

* * *

Бесси рассмеялась:

– Какая забавная сказка!

– То-то и оно, – усмехнулся Готфрид. – Ну и что, что тролль? Самому нужно быть человеком!

Замолчали, потому что по лестнице спустилась хмурая седая Ингигерда.

– Сказка? – пробормотала она. – Если бы! С тех пор тролль спускается с горы и строит свои замки на всех дорогах. Когда я спешила сюда, мне пришлось объехать два подобных сооружения.

– Значит, он разбойник?

– Ну нет, наглости у него на это не хватает, вот что я вам скажу. А Георг трусоват.

– Но неужели Георг до сих пор не уговорил тролля расколдовать себя? – удивилась Бесси.

– Для этого нужна голова или головы поумнее, чем у Георга. А расколдовать… Некоторые изменения необратимы. Скажем, вон ту солонку может разбить и мышь, а опять превратить в целую – только волшебник.

– Как печально!

– Ну почему же? – сказал Готфрид. – Георг печет в пещере хлеб на продажу, а вырученные деньги тратит на магов, чтобы вернули ему прежний облик. Спроси Готфрида, кто поставляет хлеб и булочки в гостиницу?

– Да неужели? – пробормотала изумленная Бесси, но тут же опомнилась. – Я так благодарна почтенной Ингигерде, и плата…

– В качестве платы бросьте моей упряжке по цыпленку.

– А что у нее за упряжка? – тихо спросила Бесси у Готфрида.

– Лучше госпоже не знать, – коротко ответил тот и поспешил выполнить пожелание Ингигерды.

– О! – только и сказала Бесси. – Тогда я поднимусь и посмотрю на Айвена.

– Смотреть там особенно не на что, – возразила Ингигерда. – Если бы он был обычным человеком, то я сказала бы, что его изрядно побили, держа за горло длинными когтями. Но он могучий маг, и все могло происходить по-другому.

– Разве мага не могли избить?

Ингигерда насмешливо покачала головой:

– Можно подумать, что госпожа не знает своего мужа. Когда я меняла повязки на его ранах, он лежал смирный, как ягненок. Но как только я попыталась нафаршировать раны магией, ну и вскинулся же он. И – не желая повторять судьбу Георга – я отступила. Дала ему единственное зелье, на которое мастер Айвен согласился, – сонное. Теперь он спит, как младенец. Лучше госпоже не тревожить его сон и подумать о себе. Не дело, чтобы мастер Айвен, проснувшись, увидел у жены бледное лицо и темные круги вокруг глаз.

– Надеюсь, этого не произойдет. Здешний хозяин так заботлив.

– Хозяин? Какой хозяин?

– Готфрид.

– Но он не хозяин, а нечто вроде управляющего или дворецкого. Разве госпожа не обратила внимания на вывеску гостиницы?

– Нет.

– А зря. Любая вывеска расскажет вам больше болтливого человека. Болтун болтает о том, что ему самому интересно, а вывеска говорит все сразу.

– Как же называется гостиница?

– "У Беззащитной Сиротки".

– Какое странное название!

– Не более странное, чем "У Кривого Билла".

– Но не хотите же вы сказать, что хозяйку зовут Беззащитная Сиротка?

– Мне недосуг что-либо еще говорить, – проворчала Ингигерда, вынимая из большого кармана хрустальный шар и внимательно вглядываясь в него, – я спешу. Что, Готфрид? – подняла она взгляд.

– Мне кажется, по одному цыпленку маловато.

– Нечего закармливать их перед дорогой, иначе им не поднять не то, что карету, а самое себя.

4

И опять он шел, но теперь лесной дорогой, которая постепенно превращалась в узкое и неглубокое ущелье. Дорога была ему отлично знакома: одно из любимых мест его детства. Справа белели высокие березы, по левой же стороне золотилась гуща соснового молодняка. Все больше чувствовал в воздухе влажность и запах прелых листьев. Здесь, дальше по ущелью, господствовал буковый лес – мрачный и суровый в эту пору дня.