Природа не наградила Сингапур бескрайними золотыми пляжами. Каждый кусочек побережья используется крайне рационально. Был, правда, трехкилометровый пляж в Чанги, на восточной оконечности острова, — не сравнишь с Капакабаной, но все-таки давал приют тысячам сингапурцев. Но и его пришлось принести в жертву: здесь на площади в 1600 гектаров построен крупнейший в Юго-Восточной Азии аэропорт. А между тем сумасшедший ритм сингапурской жизни («город без сиесты» — назвал его Макки, австралиец, проживший здесь не один десяток лет) настоятельно диктует необходимость хотя бы на время отключиться от рокота бульдозеров и услышать шелковый шелест волны.

Растет поток туристов из разных стран. Они, как правило, останавливаются на два-три дня, и далеко не все хотят увидеть золотые пески. Но репутация есть репутация, к тому же власти подсчитали, что если турист захочет остановиться еще на один день, он скорее всего потребует морские купания. И снова обратились к островам. Были выбраны двенадцать. Осушительные работы увеличили их площадь на 120 гектаров, и вместе с ними люди получили причалы, дорожки, лагуны для купания…

Наверное, самый знаменитый из них — Кусу. Некогда крошечный кусочек земли, по форме напоминающий черепаху. На маленькой головке черепахи — храм в честь То Пе Конга, Почтенного дяди или Благородного старца — так его называют китайцы, некогда переселившиеся сюда из Фуцзяни. Изображение старика можно встретить во многих сингапурских храмах — добродушный. с розовыми щеками и длинной белой бородой. То Пе Конг неизвестен в Китае, но в Сингапуре он весьма популярен. Этот бог стал патроном китайских переселенцев в Южных морях. Одно из главных его достоинств, считают верующие, — способность успокаивать волны.

Один раз в год — случается это в месяц девятой луны по китайскому календарю — на сампанах и тонгканах с развевающимися розовыми, зелеными, желтыми полотнищами плывут сюда почитатели бога с длинной белой бородой. Крошечный кусочек скалы застлан туманом от дыма тлеющих сандаловых палочек. Паломники, главным образом женщины, несут на алтарь богу красные и желтые свечи, фрукты, цветы, шафрановый рис, разрисованные яйца — символ плодородия, потом долго трясут сосуды с бамбуковыми пластинками, на которых обозначены цифры. Упавшая на пол пластинка укажет номер бумажной полоски, где будет начертана судьба. Женщины молят о здоровье, благосостоянии. хороших мужьях, которые будут их поддерживать в жизни и любить (именно в такой последовательности). Они просят Почтенного дядю, чтобы дети были послушными, ну а те, у кого детей нет, переходят узкую песчаную полоску и взбираются на холм. Там они увешивают дерево камушками, если хотят иметь сына, и кусочками ткани или крошечными веерами — если дочь. Впрочем, во время приливов, когда узкая песчаная полоска тонула и голова черепахи разлучалась с панцирем, им приходилось плыть на сампане или добираться вброд.

На холме, который лежит на панцире, находится мусульманская гробница — крамат. Место святое для живущих здесь малайцев. Полотнище у входа: желтая звезда и полумесяц на зеленом фоне. Приторный запах ладана в керамических плошках. Китайские паломники поклоняются и этой святыне (случай, прямо скажем, редчайший!). Они посыпают могилу лепестками и листьями, молятся, а молодожены увешивают гробницу камушками и веерами.

Чья эта гробница? Самые смелые считают, что здесь похоронена дочь пророка Мухаммеда. Но более популярна иная версия. Два аскета, араб Суед Рахман и китаец Ям, приплыли как-то на остров. Хотели прожить там три месяца, размышляя и созерцая. Но уже на третий день Ям не смог побороть голод. Араб посоветовал ему отправиться к сампану, на котором они приплыли, и китаец, к удивлению, обнаружил в нем воду и пищу. Отшельники еще не раз приезжали на остров и умерли там. Но легенда настаивает, что души их обитают на Кусу.

Теперь площадь острова возросла в восемь раз, он уже не напоминает по форме черепаху, и в пору большой воды голова ее не отделяется от панциря.

Бетонные дорожки ведут к храму и холму. Широкая полоса белого песчаного берега с плакучими казуаринами на месте бывшего моря, лагуна для купания, защищенная от сильного течения дамбами. Кусу стал одним из любимых мест отдыха сингапурцев, старых и молодых. Легенды живы. И, как это принято в Сингапуре, каждая имеет бесконечное число вариантов. Вот и Черепаший остров стал, оказывается, таковым потому, что выплыла из глубин огромная черепаха и спасла людей, потерпевших кораблекрушение и потерявших надежду на спасение. А потом черепаха обернулась островом. И плывут паломники на Кусу за надеждой. Но довольно легенд. Ведь мы на Сентосе и о других островах вспомнили кстати…

Есть два пути на Сентосу. Один воздушный — по канатной дороге над проливом (я много раз любовался веселой картиной плывущих вагончиков, которые казались разноцветными мыльными пузырями). Мы встретились с Хоганом, работником Управления порта, у основания серой башни, где была одна из станций канатной дороги, но красные и голубые вагончики еще не проснулись, и мы, к радости сампанщика, сухого старика в пробковом шлеме, какие здесь еще носят сампанщики да рикши, отправились путем традиционным — морским.

И вот медленно идем извилистой тропинкой наверх среди стройных кокосовых пальм и густых деревьев нанка, которые заезжие гости часто называют хлебными, хотя растения эти разные, разве что дальние родственники, не больше. Сладкие плоды с оранжевой мякотью были аккуратно укрыты от птиц серыми мешками из-под цемента. Девушка в цветастой малайской одежде саронг-кебайе шла навстречу, грациозно неся на плече корзинку с зеленью. Серая обезьянка обожгла нас своим пронзительным, печальным взглядом, выглянув с верхушки пальмы. Она уже начала рабочий день — сбор урожая кокосовых орехов — и отвлеклась, увидев незнакомцев. Хозяин, сухой старик, погрозил было обезьянке, но, заметив нас, расцвел в улыбке. Мягко И красиво коснулся груди и лба, приветствуя гостей: «Салям!»

Рядом дом на сваях с табличкой «Мухаммед Нор, Блаканг Мати, 14». Первые слова — имя хозяина, но почему Блаканг Мати? — вопросительно смотрю на Хогана.

— Так раньше назывался остров Сентоса. Блаканг Мати в переводе с малайского значит «за порогом смерти». Не правда ли, звучит зловеще? — задумчиво произнес Хоган, и его шафрановое лицо как-то вдруг вытянулось.

Блаканг Мати — так стали называть этот остров, вероятно, еще на заре XVII века мореходы, которые на собственном опыте познали, как опасно плыть по узкому проходу между Сингапуром и Сентосой, тем самым путем, которым мы только что плыли. Не дай бог, утихнет попутный ветер, повиснут паруса, и тогда из укрытия появятся пираты на маленьких юрких лодках. Прощай, груз! Нередко пираты расправлялись и с экипажем. Скелеты, найденные во время раскопок на острове, — тому свидетельство. Да, дурной славой пользовался остров, и суда старались избегать этой опасной дороги, предпочитая Джохорский пролив, омывающий Сингапур с севера, или южный путь — проливом между Сингапуром и островами Риау. Пираты наводили страх не только на мореходов, но и на жителей побережья, которые старались ставить хижины не на берегу моря, а подальше вверх по реке, а самые осторожные даже кур не держали: вдруг запоет на заре петух и услышат пираты его голос.

Местная пресса несколько лет назад бурно обсуждала проблему современных пиратов, которые время от времени все еще тревожат сингапурцев. Газеты писали о том, что в водах, близких к Сингапуру, — в Южно-Китайском море и Индийском океане — участились случаи нападения пиратов на сингапурских рыбаков, возвращавшихся с традиционных мест лова в открытом море. В результате количество дальних рейсов уменьшилось, а ведь у сингапурских берегов рыбы осталось немного. Это вызвало нехватку рыбы на рынке и подорожание ее на десять процентов. Пресса отмечала, что, если так будет продолжаться, возможен и дальнейший рост цен.

Очевидцы сообщали, что в водах орудуют Шесть или семь быстроходных канонерок, хорошо вооруженных, с небольшой, но квалифицированной командой на борту. Тихоходные рыбацкие суда не в состоянии избежать опасной встречи — и улов переходит к пиратам. А тех, кто пытается убежать, пираты жестоко наказывают, Любопытно, что рыбаки стараются не сообщать об этих встречах, боясь мести.