Лавров прекрасно понимал политику заместителя прокурора. Застрял Иван Степанович на своей должности. Чтобы пересесть в кресло прокурора, надо с начальством ладить. А как тут поладишь, если процент раскрываемости низкий? Значит, недорабатывают, руководитель, стало быть, слабый, не может должным образом обеспечить…

Иван Степанович вздыхал, изображая на лице нечеловеческие страдания. Трудно стало работать, ох как трудно.

Взять, к примеру, того же Лаврова. Несговорчивый человек Леонид Леонидович, всю жизнь таким был, а сейчас, когда до пенсии совсем немного осталось, и вовсе к пожеланиям начальства прислушиваться перестал. Конъюнктурных соображений во внимание не принимает. Ершистый народ, самоуверенный. А где взять другой, чтобы и следователь хороший был, и с начальством не спорил? По профессиональным качествам Лавров мог заткнуть за пояс любого.

— У меня есть любопытные оперативные наработки по убийству, — предложил Лавров, — если это Фролова заинтересует, милости прошу.

Самолюбивый Фролов помощью пренебрег.

— Баба с возу — кобыле легче, — фыркнул следователь прокуратуры Валентин Архипов, который вместе с Лавровым начинал расследовать дело Пивоваровой.

Фролов развел бурную деятельность. Интервью с ним напечатали две центральные газеты. В новостях показали. Его холеное лицо хорошо смотрелось с экрана.

Лавров читал оба интервью. Выступление по телевизору они смотрели вместе с Архиповым.

— Его послушать, так на нем одном вся система держится, — возмутился всегда спокойный Валентин.

Вывести из себя Архипова было трудно. Его основательная дородная фигура с округлившимся животиком не позволяла делать резких движений. К тридцати пяти годам он стал хорошим следователем, но до сих пор почитал своего учителя и наставника Лаврова. Архипов не любил работать с Фроловым. Тот выходил из себя от кажущейся неторопливости Валентина. Но как ни странно, медлительность Архипова приносила работе куда больше пользы, чем суетливость Фролова, с которым не хотел работать в паре ни один следователь.

— Борзый пес, — сказал о нем кто-то из прокуратуры.

Прозвище прижилось.

С оперативниками у Фролова тоже были своеобразные отношения.

— Нет, но вы посмотрите на него, Леонид Леонидович! — возмущался тогда Валентин, кивая на соловьем заливавшегося с экрана телевизора Фролова. — Никакой конкретики по делу, потому что сказать нечего. Слушать противно, одни общие рассуждения и призывы, а то граждане не знают, что вокруг творится. Вот к чему он это все говорит, а? Держится так, как будто убийцу уже поймали и обвинение предъявили.

— Да, надо отдать должное, выглядит он внушительно и говорит складно.

— Посмотрю я, что он будет говорить, когда дело завалит! Болтун несчастный. Ни одного дела серьезного не раскрыл. И это завалит.

— Завалит — значит, тебя подключат или меня, если к тому времени на пенсию не уйду.

Бурная деятельность Фролова результатов не принесла, преступника так и не нашли. Правда, Фролов, проявив изобретательность, попытался обвинить в смерти Пивоваровой члена бандитской группировки Дрозда, эти сведения даже в прессу просочились. Но информация не подтвердилась. Нераскрытое убийство повисло на прокуратуре. К неудовольствию руководства. Ивану Степановичу Суркову долго потом глаза кололи, особенно газетными интервью с выступлениями его подчиненного. Может, из-за этого он и на должности своей засиделся. Сам Фролов, избегая гнева начальства, от огорчения слег в госпиталь.

Все это было два года назад. Дело приостановили. Вспоминали про него наряду с другими, когда отчеты готовились. И вздыхали. Да, еще одно, нераскрытое, но что же делать?.. Ситуация в стране такая. Даже ехидные журналисты перестали колоть им глаза работников прокуратуры. Старое убийство — не сенсация, новые преступления каждый день совершаются, только успевай поворачиваться, чтобы вовремя осветить.

Когда сегодня заместитель прокурора Сурков пригласил в свой кабинет Лаврова и завел речь об убийстве Пивоваровой, Лавров удивился:

— Иван Степанович, им Фролов занимался. Или ты забыл?

— Да помню я, — скривился Сурков. — Забудешь тут.

— Значит, ему и карты в руки.

— Сказал бы я, что ему в руки дать, да… Слушай, хоть ты-то меня не терзай! — Он вскочил и забегал по кабинету.

— В связи с чем спустя два года возобновили дело по убийству Пивоваровой? — спокойно спросил Лавров.

— Его никто не закрывал.

— Иван Степанович, передо мной не надо речь держать. Мы-то с тобой знаем, сколько нераскрытых и приостановленных дел на полках пылится и своей очереди дожидается. До особого сигнала.

Сурков, отпив из чайника холодной заварки, плюхнулся в кресло.

— Ее муженек, вдовец Пивоваров, в политики решил податься, ну дело опять и завертелось. На мою голову. Господи, — Сурков закашлялся, — и чего им все неймется?! Занимаешься своим бизнесом, так и занимайся, денег — куры не клюют. Нет, им мало этого, депутатский мандат подавай!

— Значит, недруги господина Пивоварова зашевелились и вспомнили про нераскрытое убийство жены.

— Ты, как всегда, прав. Меня сегодня в Генеральную прокуратуру вызывали. Шею мылили. Сказали, дело поручить опытному следователю, то есть — тебе.

— Фролов накосорезил, а я, значит, расхлебывай? Просил ведь, когда с больничного вышел, чтобы дело мне оставили, так нет, у вас, у начальства, свои соображения были, — не выдержав, попрекнул Лавров.

— Леонид, ну что ты меня поедом грызешь? Виноват, ошибся с Фроловым. Пенять некому, сам на работу взял, принес его черт на мою голову! Только говорить и умеет. Типичный выскочка.

Лавров усмехнулся:

— Несовременный ты человек, Иван Степанович. Фролов шагает в ногу со временем — работает с ускорением.

— Вот где у меня этот «ускоритель» сидит! — Сурков ребром ладони рубанул по шее. — Хотел Фролова на повышение направить, чтобы место освободить, — не выгорело. — Он понурился и достал из стола таблетки. — Надоело все. Уйду в коммерческую структуру, меня давно в банк зовут.

— Ну, начинается, — скривился Лавров. — Мы в этих банках нужны, пока старые связи действуют и через нас можно нужный контакт наладить.

— Это точно. Так как с Пивоваровой, берешься? Приказать я тебе права не имею, но пойми, Леонид, нет у меня сейчас другого выхода. Не-ту!

Лавров вздохнул.

— Дожал ты меня. Дело где находится?

Заместитель прокурора оперативно, словно только этого и ждал, начал вытаскивать из стола толстенные папки.

— Солидно наработано.

Сурков с чувством исполненного долга откинулся на спинку кресла.

— Беспокоить лишний раз не буду, но сам знаешь…

— Понимаю, все под контролем.

— Ты… это… Валентина Архипова подключи.

— У него своих дел немеряно.

— Раскидаем, — радостно пообещал Сурков.

Выходя из кабинета, Лавров у двери обернулся:

— Знаешь, что в прокуратуре про нашего «ускорителя» говорят?

— Нет.

— Хуже не бывает работы, чем за Фроловым хвосты подчищать. Хотя вру, есть.

— Какая? — искренне удивился Сурков.

— По депутатскому запросу работать.

— Это точно, — вздохнул заместитель прокурора.

И вот теперь Леонид Леонидович знакомился с толстыми томами уголовного дела. Господин Фролов после того, как не выгорело дело с Дроздом, упорно пытался доказать, что убийство вице-президентши страховой компании «Эскулап» связано с ее профессиональной деятельностью. Когда и это не подтвердилось, расследование зашло в тупик. И в результате…

— Висяк, — повторил Лавров.

Конечно, он проверит все версии. Обладая профессиональной памятью опытного следователя, он вспомнил дачу Пивоваровых, где побывал в составе оперативно-следственной группы.

Заказняк? Эта мысль пришла в голову первой, учитывая должность убитой. Но Лаврову тогда не понравились кое-какие детали. Как жаль, что упущено столько времени, и все теперь придется начинать заново. А может, и не все… Что он имел? Убийство произошло на даче. Был произведен один выстрел с расстояния пяти метров. Найдена гильза от ТТ. Пистолет убийца забрал с собой. Найдены отпечатки пальцев потерпевшей и приезжавшей туда домработницы. Следов борьбы нет. Отпечатков пальцев убийцы также не обнаружено.