И что виселица перед зданием Совета простаивать не будет, если что. И что розог с кнутами для жестокой порки заготовлено в достатке.

Одним словом, нерешённых проблем хватало.

Может, кто-то и мечтает о лаврах Наполеона с Македонским и прочими муд…ми, водивших в бой миллионные армии и повелевавших судьбами мира, Сидору же на подобное было откровенно наср…ть. Он думал исключительно о благополучии своей семьи, своих близких и друзей. Ну, иногда, в крайнем случае, знакомых. И чтоб к нему не лезли с мировыми проблемами.

Ну а о судьбах всего мира, или, как его старательно пытался втянуть в свои дела Ведун — о будущей судьбе всего этого муравейника Левобережья, думать ему было просто противно. Особенно наблюдая как старательно манкируют своими прямыми обязанностями некоторые товарищи из местных должностных лиц, по самой своей сути обязанные беспокоиться о таких нематериальных вещах.

Чего стоит одно только дело с отменой запрета на торговлю и поставки товаров на Левобережье через Басанрогский перевал. Вместо того чтобы костьми лечь и постараться сразу отменить запрет, городская Старшина левобережного города Старый Ключ попыталась извлечь из того выгоду.

И ладно бы они выторговали преференции для всего сообщества Левобережья. Ну, или хотя бы для их города, а то лишь для себя любимых и ни для кого ещё.

И какими же волками они потом смотрели на Сидора, когда он после отмены запретов вернулся в город. Убить, готовы были. И убили бы, если б смогли.

А почему? Потому что пострадали лично они. А на остальных, что другим стало после этого хорошо — этой публике было плевать.

— "Может, и моё недавнее отравление там, в Тупике, из этого же ряда?" — угрюмо подумал он.

При одной только мысли об этом настроение резко рухнуло вниз. Казавшаяся ранее такой надёжной защита шишко-ягодой от всех местных ядов, дала здоровую такую трещину.

Постаравшись выбросить из головы несвоевременные мысли, вернулся к тому, что обдумывал раньше.

Слава Богу, что хоть не все там, в городском Совете были такие ненормальные, как Голова со Старостой, Совет и Управа, будь они все там неладны, оба.

Слава Богу, что большинство там всё же было из тех, что радовались отмене запретов. Хотя, Сидор прекрасно понимал, что подобная радость могла быть вызвана и не их честностью и альтруизмом, а банальным расчётом и игрой на популизме.

Да ещё и грядущие выборы явно сыграли в этом деле свою роль. До них всего то оставалось, года полтора, не больше.

Промучившись со злыми, раздражёнными, а главное, бесполезными мыслями какое-то время, Сидор, в конце концов, решил больше не маяться дурью и завалиться спать. А на следующий день с утра пораньше лучше отправиться на литейный, чем ещё один пустой день проторчать без дела в городе. Его место было там, на заводах. Там был его мир. И там, в первую очередь следовало проверить ведение дел по воссозданию бывшей кузнечной платформы в новых материалах и формах.

Да и вообще, там, хватало всяких нужных и интересных дел, где, в отличие от города, решив дело с наймом войска и атаманом, он просто не знал чем себя ещё занять. Дальше уже было не его дело.

Как и собирался, рано утром на рассвете Сидор отправился на завод.

Сидя в удобном кресле пулемётного поворотного станка в верхнем стеклянном броневом колпаке башни броневика, Сидор оттуда, с верхотуры обозревал проплывающую мимо дорогу. Что ни говори, а здорово. Толстый бараний тулуп и лес, искрящийся на лёгком утреннем морозце покрытыми первым выпавшим снегом иголками. И солнце, постепенно поджаривающее его в под стеклянным колпаком до состояния шкварки. И дорога. Залитая ослепляющим ранним солнцем и усыпанная первым выпавшим снежком утренняя зимняя дорога, которую он прекрасно обозревал с высоты.

— "Надо будет поговорить с мастером каретником о создании вагончика, что-то типа дилижанса, как на Диком Западе, только обязательно двухэтажного, — ленивые мысли вяло бродили в его голове. — Это как у лаймов с их двухэтажными экскурсионными автобусами в Лондоне. Или как у пиндосов. Или ещё где…"

Были ли в истории его родной Земли двухэтажные автобусы ещё в какой-либо стране, Сидор не знал. Да это было и не важно. Свой бы такой сделать.

— "А потом устроить на этой трассе пассажирское сообщение, — мысли текли вяло, размеренно, а открытая грудь в распахнутой нараспашку рубашке, буквально купалось в лучах тёплого под стеклянным колпаком утреннего солнышка, как в нирване. — А потом и на других трассах можно устроить подобное пассажирское сообщение, хотя бы до Басангского Рога. И чтоб окна второго этажа конки были большими, во всю стену, как в московских троллейбусах. Тогда вокруг такой вид открывается — аж дух захватывает

— И обязательно просторный, светлый салон, чтоб боками друг о друга пассажирам не тереться. Не люблю тесноты. И чтоб крыша стеклянная — за небом наблюдать. Можно бронированную", — улыбнувшись собственным мыслям, Сидор тут же внёс обязательное уточнение с учётом местной специфики пограничья.

Он мечтательно вздохнул. Чтобы там ни было дальше, а пока всё шло хорошо. Можно было и помечтать, немного, о будущем.

Переночевав по дороге в одном из своих придорожных трактиров, следующим днём были на месте. И сразу же, не отдыхая, отправился по делам.

Первая его мысль была, как только он увидел то за чем сюда приехал: "Пи…ц!"

Сборно-разборная раздвижная бывшая платформа кузнеца, теперь уже действительно стала бывшая. Ничем уже, даже внешним обликом она не напоминала былое.

Это было нечто! Хай-тек этого мира! Стиль двадцатых годов начала двадцатого века на Земле в лучших своих проявлениях. Дизайн высшего разряда.

Хоть сейчас на обложку глянцевого журнала для автомобилистов.

Невысокая, изящная, размерами два на три метра, с полукруглыми, зализанными бортиками, высотой чуть более полуметра, при нужде легко откидывающимися, на двух поворотных станках — настоящая грузовая платформа, как основа всевозможных дальнейших прибамбасов, на выбор, чего только в голову взбредёт. То, что надо и чего он уже чуть ли не полгода безуспешно пытался добиться от мастера.

И тут же рядом, как образцы для дальнейшей разработки: крытая и открытая плоские грузовые платформы, пулемётный броневагон, в отличие от тачанки, с двумя поворотными пулемётами по обеим сторонам вагона и…

Мортирная батарея — четыре приземистые, зализанные по бокам небольшие повозки с мощными пневматическими мортирами, спрятанными под изящным кожухом из чёрной брони. Со стеклянным броневым колпаком сверху, откуда торчало широкое и короткое дуло пневматической мортиры.

— Вот! — с истинной гордостью мастер первым делом подвёл Сидора к своему любимому бронеходному орудию и бережно, с любовью погладил чёрный, лоснящийся, словно облитый маслом, глянцевый бок своего детища.

— Вот, то, что ты давно просил. Сделали! Теперь уже орудийную прислугу у тебя не вырежут какие-то там поморские рыцари со своими железяками.

— Жаль только, не самоходная, — с сожалением прицокнул он языком. — Моторчик бы ей, — бережно похлопал он по гулко отозвавшейся пустотой чёрной фанерной стенке. — Ох, и навела бы она шороху среди твоего рыцарства.

— "Как везде и как всегда, — равнодушно подумал Сидор.

В отличие от всех причастных к оружию, лично он никакого пиетета или восторга по данному поводу не испытывал. Подумаешь, ещё одно орудие смертоубийства. Как будто их в истории человечества было мало.

К тому же не очень-то и совершенное. Так, серединка на половинку. Снаряды то до ума так и не довели. Взрывались где и как хотели. Получше, конечно, чем прежде, много лучше, но всё равно, увы-увы.

На земле таких вот бронеходов, даже намного более тяжёлых, мощных и более совершенных — пруд пруди было. И что? Что-то от этого изменилось, по сравнению со временами рыцарства, когда единственным оружием были меч, копьё и стрелы?