— Может, поговорим?

Вот это уже становилось интересным. Повернувшись к жене, Сидор более внимательно посмотрел на устроившуюся за столом напротив баронессу. Он, молча, ждал продолжения. Начало было интересное. Похоже, его ночные бдения не остались незамеченными.

— Не будем лукавить. Я вас не люблю, барон, — тихим, ясным голосом начала с самого главного баронесса. — И, похоже, обмануть вас у меня не получилось. Опыта не хватает, — криво, одними губами улыбнулась она. — За последние два дня вы изменили ко мне своё отношение. Стали холодны, более резки и внутренне отстранились. Вы вторую ночь не спите и о чём-то думаете.

— Не беспокойтесь барон, — тяжело вздохнула она. — Я вам не изменяла. На сей счёт можете не беспокоиться. Баронессы де Вехтор верны своим мужьям. Всегда. Даже если они их не любят.

— А я вас не люблю, и вы это, к сожалению, теперь знаете. Не будем обманывать друг друга.

Сидор молчал. Он слушал Изабеллу, и на душе его становилось чуть легче. Было полное впечатление, что с неё медленно сваливался тот тяжеленный камень, что последние два дня там лежал, настолько видимо его тяготила необходимость лгать и обманывать дорогого ему человека. Или делать вид, что он ничего не понимает.

И ещё стало легче от того, что не он первым начал этот тяжёлый разговор, хоть именно в этом и стыдно было самому себе признаться. Чего уж врать то себе. Он избегал его, боялся этого разговора, почему сам ранее и не начинал, глупо, молча переживая каждую ночь и проговаривая про себя все возможные нюансы.

Было, правда, непонятно причём здесь какие-то измены, но таковая видимо была реакция Изабеллы на его невольно проявившуюся холодность

— Хорошо, — оборвал он её попытку объясниться. — Давайте сразу переходить к итогам. Как мы поступим? Из вашего поведения, из сегодняшних слов ясно следует одно — официальный разрыв между нами почему-то вам не нужен. Почему?

— Надеюсь, вам тоже, — тихо откликнулась Изабелла. — Детям нужен отец. Детей вы любите, хоть ни разу и не видели. И не говорите обратное, потому что я вам не поверю. Я это чувствую, а значит, это так и есть.

— Попробуем пожить вместе. Может и срастётся.

— Нет, — Сидор обречённо прикрыл глаза рукой. Главное было сказано, и тянуть дальше смысла не имело. — Жизнь показывает, что такие вещи никогда не срастаются и добром ни для кого не кончаются. Ни для кого. Для детей в первую очередь. Придумайте что-либо другое, кроме детей.

— Вы заберёте детей? — голос Изабеллы предательски дрогнул.

— Что? — Сидор удивлённо посмотрел на неё. — Да за кого вы меня принимаете? Лишить детей матери, да ещё в таком юном возрасте? Я что, зверь, по-вашему? Или нечто вроде тех свиней их местных, которые женщину и за человека-то не считают. Хоть и зовутся тут у вас дворянами.

Поэтому, на сей счёт можете не беспокоиться, — криво, как-то некрасиво поморщился он. — Дети останутся при вас. Да и куда мне их брать то. Ни кола, ни двора. В Ключе мне места больше нет. Пока вы там, а там вы будете ещё долго, поскольку деваться вам оттуда некуда, то и возвращаться туда я не хочу. Да и некуда, честно говоря. Всё что там было — потеряно. А разъездному торговцу, каковым я с недавнего времени фактически и являюсь, заниматься грудными детьми совсем не с руки. Да и слишком опасно для малолетних детей находиться там, где я последнее время работал. Там им не место. Убьют.

Остаётся ещё вопрос с нашими долгами вашей семье, — тихим голосом продолжил он. — Но и с этим я не вижу проблем. Разъездная торговля в Приморье дело довольно прибыльное. Правда, — Сидор поморщился от неприятных воспоминаний, — столь же и кровавое, но это уж издержки производства, как у нас говорят. И вас они никоим образом не касаются. Так что не пройдёт и года, как мы вам вернём все ваши пропавшие в банке капиталы.

Надеюсь, с этим тоже всё ясно.

Сидор посмотрел прямо в глаза, молча сидящей напротив женщине. На сердце снова лежал камень и давил, давил, не позволяя свободно вздохнуть. Но надо было окончательно расставить все точки над i, иначе это могло затянуться незнамо насколько, и дальше было бы только хуже.

— Поэтому завтра…, - Сидор посмотрел на сереющий сумрак за окном и горько усмехнулся. — Сегодня утром вы отправитесь домой в город, и мы с вами никогда больше не увидимся. Нельзя бесконечно тянуть то, что когда-нибудь должно кончиться.

— Не будем спешить, — негромким, чётко акцентированным голосом перебила его Изабелла. — Не всё так плохо, как вы себе представляете.

— Да, я вас не люблю, барон. Вы правы. Но это не значит, что я не согласна быть вашей женой. В конце концов, у нас обоих есть определённые взаимные интересы в супружестве. И если до замужества я на некоторые аспекты супружеских отношений внимания не обращала, по незнанию, то теперь полное их отсутствие терпеть больше не намерена. В конце концов, мне просто понравились проведённые вместе с вами дни. И если бы не малые дети, то я бы даже отправилась в это ваше Приморье, чтобы в полной мере насладиться супружеством. Да и новые, незнакомые места посмотреть не отказалась бы. Говорят, Приморье летом исключительно красиво. А ведь у нас с вами, как ни крути, а медового месяца так и не было.

Ну, а поскольку, как я уже сказала, изменять вам я не намерена, чего, впрочем, совершенно не жду от вас, барон. Хоть, честно говоря, и хотелось бы. Но…, - Изабелла смешалась, с горечью улыбнувшись. — Ваш друг Марья Корнеева меня просветила, что на самом деле мужчины полигамные существа. Да и пример вашего друга Дмитрия, яркий тому пример. Поэтому мне, в моём положении соломенной вдовы, тем более с учётом характера вашей разъездной работы и долгих отлучек из дома, ждать от вас верности было бы верх глупости. Но…

— Я Машку когда-нибудь прибью, — Сидор несколько раз медленно качнул головой из стороны в сторону. — Белла, ну как же так можно? Ну, вы же умница. Неужели вам не видно, что Машка дура!

Она хороший человек. Она обалденно красивая женщина. Она верный товарищ. Она прекрасный, великолепно образованный специалист. Она никогда никого не предаст. За друзей она горой. Но она дура. Простая, житейская дура баба, которая много просто не понимает в силу ограниченности ума. Поэтому, слушать её, а тем более слушаться — себе дороже.

Почему, по-твоему, ни я, ни Димон на ней не женились, и даже всячески избегали каких-либо более близких отношений, чем простое товарищество, хотя она и красивая женщина. Очень красивая и сексапильная. Именно поэтому. Она умная, но не разумная, если вы, конечно, понимаете разницу, — негромко, с грустной усмешкой уточнил он.

Непонятно? — хмыкнул Сидор, заметив искру непонимания в глазах Беллы. — Тогда внимательно присмотритесь к Корнею, её мужу. Был прекрасный воин, удачливый наёмник, слава о котором гремела по всему Стрыю и по всем низовьям Лонгары. А что сейчас? Пустое место. Незадачливый учитель какого-то маленького, мало кому известного городка на границе человеческих земель. И всё это её работа. Ей нужен мужик, которого она понимает. Который бы сидел дома, подле её юбки. Который будет её слушаться и который всегда будет здесь, рядышком. Во всём и всегда. И Великий Воин в результате стал простым подкаблучником. Не сразу, постепенно, незаметно, но стал.

А она счастлива. Ей больше и не надо.

Следующим шагом будет то, что он запьёт. И, не понимая истоков и причину того почему тот пьёт, она его будет шпынять что он алкоголик. А то что она сама его до того довела, она так никогда и не поймёт. Она и сейчас-то не понимает, что с ним происходит, и чего ему надо, не поймёт и потом. И объяснять ей что-либо сейчас бесполезно, потому что она ничего не слышит, точнее, не хочет слышать, свято уверенная в своей правоте.

А станешь объяснять, ей, или Корнею — мгновенно превратишься во врага, стремящегося разрушить прекрасную, самодостаточную семью.

— И вы намерены спокойно на это смотреть? — от холода, отчётливо прозвучавшего в голосе Изабеллы, пахнуло такой стужей, что у Сидора от удивления широко распахнулись глаза. От неожиданной реакции Изабеллы он даже растерялся.