— Еда, — спокойно сказал седой.

— Это что, шутка? Где моя каша?

— Будешь возмущаться дальше, не получишь и этого.

Я поморщилась, но хлеб съела и воду выпила. Аромат каши, долетавший от костра, будоражил желудок, но меня ей кормить не собирались. Видать, я перехвалила оборотней: сохранность «товара» их интересовала не так уж сильно. Я дала себя связать и, нахмурившись, разглядывала прореху в потолке. Что бы это могло значить?

Так и не додумав, я дождалась, пока обоз двинется, и уснула крепким сном. К несчастью, ненадолго.

— Вставай давай, — бил меня по щекам седой. — Госпожа Итиль!

Я распахнула глаза и не сразу поняла, где нахожусь.

— Пей, и не вздумай выплюнуть!

Оборотень поднес к губам кружку. Я подумала, что это уже знакомый «Оберег», и безропотно стала пить. Но отвар оказался незнакомым, хотя и очень приятным на вкус и запах. Слегка вяжущий, с тонкими нотами мускуса. Во рту как раз пересохло и отвар пришелся кстати.

— Вот и молодец, — кивнул седой и ушел.

Я удивилась, что меня не развязали и не повели в кусты. Так как ни по нужде, ни есть и пить особо не хотелось, я вновь уснула. На этот раз надолго — меня разбудили голоса и шум. Это был шум города, настоящего города, а не какого-нибудь захолустного села, живущего за счет тракта. Я прислушалась.

— Тут бочки с огонской медовухой, господин стражник! — совсем рядом послышался голос Грома.

— Сколько?

— Десяток, господин стражник!

— А это кто? — устало спросил стражник, заглядывая в воз.

— Так женка, женка моя!

— А чего она связанна?

— Ох, господин стражник, так гулящая она у меня и пьет напропалую! Как выпьет — сразу буянить начинает! Везу к семье, те проучат ее хорошенько. И ведь какого мужика увидит, так сразу к нему…

— Не надо подробностей, — перебил стражник. — Эй, госпожа!

Я хотела крикнуть «Помогите!», но вместо этого из горла вырвался сдавленный хрип.

— О-о, — презрительно протянул стражник. — Да она до сих пор пьяна!

— Женский организм нежный к горячительному, господин стражник, — вздохнул Гром. — Ужо второй день, как выехали, никак не проспится!

— Зачем же Вы ее к бочкам с медовухой положили? Может, она из бочки и..?

— Не, господин стражник! Бочки закупорены, а положили — больше места нигде не было!

Гром и стражник ушли, а я снова закрыла глаза. Почему-то ни чуть не волновало то, что вожак выставил меня гулящей и пьющей. Должно быть, отвар, который в меня влили, притуплял эмоции и чувства.

Воз поехал. Покачиваясь от езды, я дремала, силясь не заснуть. В голове не укладывалось: почему оборотни сразу не сдали меня страже? По-моему, разумнее всего было сдать пленницу прямо на воротах, получить деньги и побыстрее смыться. Или они все-таки передумали и решили выручить за меня больше денег на каком-нибудь рабовладельческом рынке? Я, конечно, не в курсе тамошних цен, но за худую рабыню они вряд ли выручат больше ста пятидесяти эглей. А уж что магичка, так это еще хуже: кому нужна рабыня, которая может огреть своего хозяина стихийным шаром? Отвары, лишающие магии, стоят хороших денег, поэтому я в этом плане невыгодна.

Обоз совсем недолго попетлял по улицам города и остановился. Все мое спокойствие как метелью смело, и вместо него снова пришел ужас. Я забилась в уголок и стала ждать. К стражникам не хотелось, обратно к матери тоже. Спасти меня было некому.

Зря все-таки я не прислушалась к интуиции и не повернула назад. Не хотелось разочаровывать Тенлу, это же он договаривался. А может, Тен был в курсе, что это ловушка? Может, он сам ее и готовил, чтобы получить деньги?

Я готова была в этом поверить, если бы не одно «но». У Тенлы была масса возможностей сдать меня страже без посредников. Зачем нужно было выманивать меня из Янека?

— Не спите, госпожа Итиль? — спросил седой. Я и не заметила, как он пришел.

— Не сплю.

Он дал мне выпить «Оберег», развязал и сводил в уборную. Деревянный домик располагался в двух шагах от воза. Седой поторапливал меня, и разглядеть, что вокруг, не получилось. По возвращении ни еды, ни воды мне не дали, а сразу связали.

— Что вы собираетесь сделать? — спросила я.

— Гром Вам уже все объяснил, госпожа Итиль, — будничным голосом сказал седой и, вынув из кармана какую-то тряпку, завязал мне рот.

Я попробовала закричать, но получалось лишь мычание. Как же меня бесили все эти учтивые «госпожи Итиль» при том, что я связана и беспомощна! Тоже мне, нашлись аристократы.

Седой ушел, и я снова осталась наедине с мыслями. От тряпки, которой мне завязали рот, остро пахло конским потом, да так, что у меня засвербело в носу. Я попыталась от нее избавится, хотя бы чуть-чуть сдвинуть вниз. Не получалось; седой точно виверну съел на связываниях.

Не знаю, сколько я так просидела. У обоза слышался чей-то тихий разговор. Должно быть, ко мне приставили охрану, а может, неизвестные мужики просто не нашли лучшего места для посиделок, как у моего воза. Я даже прислушиваться не стала и потихоньку начала дремать — постоянно вливаемые в меня отвары давали о себе знать.

— Больше пятидесяти не дам, — отчетливо прозвучал бас Грома где-то снаружи.

Ему упрямо ответили, но что именно, я не расслышала.

— Пятьдесят. Это мое последнее слово.

Голоса стихли, а шаги были все ближе…

Я чуть не заскулила от страха. В предчувствии беды внутри все сжалось. С удвоенным рвением я попыталась как-то ослабить веревку на руках, вырваться из пут. Но все было тщетно.

В обоз заглянул седой. В руках у него были плотный мешок и моя кружка.

— Выпьешь — тебе же лучше будет, — сказал седой и, посадив меня, начал развязывать кляп.

Избавиться от кляпа у него получилось на удивление быстро, до этого с веревками на руках и ногах он возился гораздо дольше. Едва вонючая тряпка упала на шею, седой поднес к моему рту кружку, больной ударив по зубам.

— Пей давай, лекарка, — со вздохом сказал он.

Я послушно проглотила кисло-сладкую жидкость, которой в кружке оказалось совсем немного, на дне. Седой вовсе не выглядел таким уж злым типом, он никогда меня не бил и вообще обращался со мной очень хорошо.

— Помогите, — прохрипела я, когда он убрал кружку.

Но оборотень быстро завязал мне рот и покачал головой.

— Не дурите, госпожа.

Я проводила его умоляющим взглядом, но седой даже не обернулся. Мешок он оставил на полу рядом. Наверняка тот скоро окажется у меня на голове.

Через несколько мгновений пара оборотней — Тумш и еще какой-то молодой парень, на которого до этого я не обращала внимания, выволокли меня из обоза. Я пыталась вырываться, но мои телодвижения никому особо не мешали, даже наоборот, развеселили. Чертов рыжий ухитрился больно ущипнуть меня за задницу и что-то тихо шепнуть в ухо. Наверняка что-то нехорошее, только вот что именно, я не расслышала. Уши будто залило водой, а сознание затуманилось. Я догадалась, что это началось действие сладкого отвара.

Меня кинули на землю, как мешок с картошкой. Грудь, живот, колени и правая щека, которой я повернулась, тут же почувствовали удар. Хорошо хоть, что здесь росла редкая чахлая трава, которая немного смягчила приземление. Впрочем, пара-тройка ссадин и синяков мне все равно обеспечена.

— Переверни, — раздался надо мной голос вожака.

Переворачивать меня решили почему-то ногами. Даже сквозь кляп я умудрилась заверещать, такой сильной оказалась боль в боку, куда меня пнул некий особо одаренный. Этим особо одаренным оказался Тумш. Плюхнувшись на спину, я увидела его первым.

Еще около меня стоял Гром и какой-то неизвестный мне мужчина. По виду он совсем не был похож на оборотня — хотя кто их, оборотней, знает. Остальные стояли в стороне, недосягаемые моему взору, но я слышала их тихие разговоры между собой.

— Эй, не порть товар, — недовольно сказал Тумшу неизвестный. — Попортишь, цена ниже будет!

— Это не считается, она здорова, — возразил Гром.

— А вдруг?