Маскировка, действительно, была исключительно искусной. Не говорю уже о знаменитой западной ноте от 12 марта 1945 года, где Советский Союз ставили «в известность» о действиях УСС с таким опозданием и таким извращением сути переговоров, с которыми может соперничать лишь аналогичная нота на пороге заговора 20 июля 1944 года (о ней мы говорили выше). Но американские власти скрывали свои действия не только от нас: о них долго ничего не сообщали англичанам, которые питались лишь косвенными сведениями. Более того, тот же Брэдли Смит, проанализировав архивы УСС и Белого дома, установил поразительный факт: оказывается, текст посланий Рузвельта И. В. Сталину по этому поводу принадлежал не смертельно больному президенту, а начальнику его личного штаба адмиралу Леги (кстати, известному своими антисоветскими настроениями).
Я добавил бы еще: во время моих бесед с Вольфом, которые происходили в 1982 году в западногерманском городе Дармштадте, Вольф категорически утверждал, что инициатива принадлежала американской стороне. Об этом он говорил и другим, об этом даже писал (хотя ему было бы выгоднее представить себя «инициатором»).
— Судите сами, — говорил Вольф, — какой мне был смысл рисковать, встречаясь с Даллесом, если я не имел бы гарантий успеха? Мы прекрасно знали о всех контактах, которые шли через Ватикан, знали и о том, что «напрашиваться» в таких случаях крайне невыгодно…
При этом Даллеса «не пугало», что нити германских контактов идут не от кого иного, как от СС. Однако Даллес, получив через итальянского посредника барона Парилли сведения о возможности переговоров и данные о том, что участником их будет бывший начальник личного штаба Гиммлера Карл Вольф, не только не отменил их, но поспешил оттеснить от них англичан.
Слушая Вольфа, я вспомнил и другое: о том, что в 1943 году инициатива встречи с Гогенлоэ и Шпитци также принадлежала Даллесу. Кстати, именно тогда у него родилась идея искать связи именно с СС, как «единственной реальной силой» в разваливавшемся рейхе.
Не менее примечательна и настойчивость американской стороны в продолжении переговоров. Уже после первой встречи своих помощников Шульце-Геверница (в Люцерне) и Блюма (в Лугано) с эмиссарами Вольфа Даллес послал в союзный штаб в Казерту и в Вашингтон весьма позитивные донесения. При этом уже во время бесед в Лугано американской стороне стало ясно, о чем идет речь, — именно о том, что Вольф и иже с ним были бы рады окончить войну в Италии, если западные союзники согласятся на создание совместного фронта против Советского Союза в Европе.
7 марта 1945 года Даллес встретился с Вольфом в Цюрихе. После этого он послал в штаб англо-американских войск в Казерте и в Вашингтон ряд донесений, в которых весьма позитивно оценил свою встречу и рекомендовал продолжить переговоры. Так, в докладе от 10 марта прямо указывалось, что «этот план (то есть соглашение с Вольфом. — Л. Б.) в том случае, если успешно завершатся переговоры Вольфа с Кессельрингом, представляет уникальный шанс приблизить окончание войны, захватить Северную Италию и, возможно, при благоприятных условиях прорваться в Австрию». Уже из этих строк можно видеть, какие перспективы рисовались в воображении Даллеса. Ему было при этом безразлично, в какую опасную совместную игру с СС он вовлекает свое высшее начальство.
Более того, Даллес пошел на прямой подлог. В своем первом докладе от 8 марта он заведомо ложно сообщил, что в числе сопровождающих Вольфа лиц находится представитель верховного главнокомандования (ОКВ). Это были не такие уж безобидные слова. Дело в том, что в Казерте и в Вашингтоне не были в большом восторге от переговоров с СС и всячески искали намеков на то, что речь пойдет о военной капитуляции, что входило в компетенцию OK В. В своей очередной телеграмме — от 9 марта — Даллес перечислил участников делегации, однако не опроверг своего предыдущего сообщения. Затем в игру вступил Донован, который «отредактировал» телеграммы Даллеса. Если тот докладывал, что Вольф, «возможно, готов к заключительным переговорам», то Донован поправил: «Они, возможно, готовы дать точное обещание по поводу прекращения немецкого сопротивления в Северной Италии» (как раз этого Вольф не обещал!). С такими «коррективами» он доложил обо всем Рузвельту, государственному секретарю Стеттиниусу и главнокомандующему англо-американскими войсками Эйзенхауэру.
Английский фельдмаршал Александер проявил осторожность: 10 марта он предлагал перепроверить, насколько надежны предложения Вольфа и стоит ли за ними Кессельринг? В Лондоне согласились с этим и даже выразили некоторое неудовольствие по поводу того, что с немецкой стороны фигурируют эмиссары СС. Британское высшее военное командование высказало мнение, что можно было бы согласиться на посылку военных представителей для переговоров, однако при условии, что будет проинформирован Советский Союз. Черчилль наложил резолюцию: «Согласен». На следующий день он подтвердил свое решение: не посылать представителей, пока «не будут проинформированы русские». Однако представители Александера (генералы Лемнитцер и Эйри) были уже в пути; переодевшись в рядовых, они прибыли в Берн к Даллесу и 19 марта встретились в Асконе с Вольфом. Как раз после этой встречи и начался острый конфликт.
Итак, упорство было необыкновенное. Его источники?.
Первым из них можно назвать линию на осуществление так называемых «частичных капитуляций» соединений вермахта, в данном случае — в Северной Италии. Действительно, для врагов сотрудничества с Советским Союзом было очень важно, чтобы капитуляция соединений вермахта происходила бы по частям и вдобавок только через англо-американское командование, без участия советских представителей. Не говорю уже о том, что если бы «обнажились» целые участки фронта в Северной Италии и на западной границе Германии, то войска Эйзенхауэра и Монтгомери получали возможность необычайно быстро продвинуться в центр рейха, в Австрию, в Триест. Примечательно, что мысль о «необходимости частичной капитуляции» пришла в голову и руководителям вермахта. Кейтель, Йодль, Дёниц, Фридебург — все они видели в этом последнюю возможность вбить клин между союзниками, а заодно сохранить живую силу вермахта в англо-американском плену. Именно поэтому немецким частям отдавался приказ — стараться сдаться не советским, а западным войскам.
Даллес и Донован обещали такого рода «частичную капитуляцию» то в Италии, то на западном фронте. Но если взглянуть на реальное положение дел, то они своими действиями и докладами вводили высшее руководство США и Англии в заблуждение. Последние рассчитывали на капитуляцию немцев в Северной Италии, но именно для этого оснований не было. Это выяснилось очень скоро. После многих недель даллесовской интриги к апрелю 1945 года капитуляцией и не пахло. Вольф не смог выполнить своих обещаний, Кессельринг вообще вышел из игры, его преемник генерал Фитингоф ставил вызывающие условия. Войска группы армий «Ц» оказывали значительное сопротивление, когда после долгих проволочек 9 апреля фельдмаршал Александер все-таки решился начать наступление (на его отсрочку бесспорно повлияли швейцарские переговоры). Войска продвигались очень медленно. Зато отношения внутри антигитлеровской коалиции были значительно омрачены. Продолжался обмен резкими посланиями, в которых припертые к стенке Рузвельт и Черчилль были вынуждены оправдываться. Казалось, пришло время поставить крест на операции «Санрайз» и заняться главным: завершением разгрома фашизма. Все шло к тому, и даже Черчилль стал сомневаться в пользе закулисных интриг.
Не могу отказать себе в удовольствии зафиксировать некоторые «откровения» Карла Вольфа, которыми он поделился со мной во время продолжительной беседы. Несостоявшийся оберстгруппенфюрер прекрасно запомнил все обстоятельства своих переговоров с Даллесом и сопровождавших их событий.
…17 апреля 1945 года Вольф явился к недовольному им Гиммлеру, чтобы доложить о переговорах. Здесь на него с упреками и обвинениями в предательстве интересов рейха набросился начальник Главного управления имперской безопасности СС Эрнст Кальтенбруннер. Самое забавное было в том, что все они — по секрету друг от друга — вели переговоры с Западом. Вольф — прямо с Даллесом, Кальтенбруннер — через своего эмиссара Хёттля с тем же Даллесом, сам Гиммлер — через шведского графа Бернадотта и уполномоченных Всемирного еврейского конгресса — с УСС и английскими представителями.
