Перекличка полная — между докладами УСС о встречах с Папеном и отчетом бюро военной информации, который был не только получен в Вашингтоне, но и оказался на столе президента…

Что же означало все то, что творилось в Швейцарии, Швеции и Турции? Что означали эти закулисные интриги? Почему они плелись и почему неизменно оказывались в противоречии с политической линией президента Рузвельта?

Раньше об этом можно было догадываться. Теперь мы располагаем точными сведениями.

Жернова истории мелят медленно. Можно долго искать, предполагать, сопоставлять события, ища в них определенную логическую линию (всегда ли история развивается логично?), но последний вердикт остается невынесенным, пока на стол не ляжет документ.

Тот, кто познакомился с двумя политическими рядами — закулисными контактами США с различными германскими представителями и оттягиванием открытия второго фронта, — безусловно может делать определенные выводы о тесной связи обоих явлений и о позорной роли антикоммунизма, мешавшего приближению победы. И каждый мог предполагать: наверно, так именно и думали эти господа донованы и даллесы. Теперь не надо строить догадок, ибо мы вооружены документом.

«Стратегия и политика: могут ли Америка и Россия сотрудничать?» — так именуется меморандум, который в конце августа 1943 года составило УСС. Документ имел специальные грифы: «Секретно»; «Исключено из обычного порядка рассекречивания»; «3-я степень секретности. Степень пересматривается каждые 12 лет. Не подлежит автоматическому пересмотру».[73]

Подобные грифы объяснимы: речь шла о документе, составленном УСС под руководством его директора генерала Уильяма Донована. Более того, рукой генерала на нем было начертано: «Напечатать для информации как документ объединенного комитета начальников штабов» (высшего органа вооруженных сил США). А наверху — сделанное также от руки — обозначение «меморандум 121». Иными словами, документ был апробирован высшим военным руководством США и представлен на рассмотрение военных руководителей США и Англии. Его рассекретили лишь в 1978 году.

Почему же американские военачальники задались в 1943 году этим, на первый взгляд, «теоретическим» вопросом?

Вспомним август 1943 года. Еще катится по миру эхо Сталинграда. Завершается Курская битва. 6 августа президент Рузвельт поздравляет советские войска, которые «…своим мастерством, своим мужеством, своей самоотверженностью и своим упорством не только остановили давно замышлявшееся германское наступление, но и начали успешное контрнаступление…»[74]. Однако на главном театре военных действий Советский Союз ведет борьбу один на один: ни в 1942-м, ни в 1943 году обещанный союзниками второй фронт открыт не был. В этой обстановке в августе 1943 года в канадском городе Квебек встречаются Франклин Рузвельт и Уинстон Черчилль. Вместе с ними — все военное руководство обеих стран, высшие офицеры разведки. Предстоят важнейшие решения. И для этих решений готовят проекты, в их числе меморандум 121.

Меморандум начинается с изложения принципиальных основ стратегии Соединенных Штатов в войне. Можно лишь быть благодарным авторам за откровенность, с которой они охарактеризовали эти основы. Первый раздел, озаглавленный «Стратегия и политика неотделимы», содержит такие тезисы:

«Стратегия буквально неотделима от политики. Независимо от того, направляется ли она сознательно к достижению конкретных военных целей, стратегия фактически в весьма значительной степени определяет военные цели, которые можно достигнуть и которые действительно будут достигнуты.

Это особенно справедливо в нынешней войне, в которой существует серьезный недостаток единодушия среди предполагаемых победителей в Европе — Соединенных Штатов, Великобритании и Советской России. На будущее Европы глубоко и, пожалуй, решающим образом повлияют численность и географическое расположение вооруженных сил при прекращении официальных боевых действий против Германии.

Нынешний кризис в отношениях Соединенных Штатов и Великобритании с Советской Россией настоятельно требует пересмотра и определения стратегии и политики, которые определяют форму послевоенного устройства».

Что и говорить, у авторов меморандума были основания констатировать «кризис» в отношениях с Советским Союзом. Ведь США и Англия только-только известили советское руководство об очередном отказе от обещания открыть второй фронт. Это, впрочем, не мешало генералам видеть войну выигранной (кровью советского народа!) и с олимпийским спокойствием рассуждать о будущем мире. Признаться, летом 1943 года советским людям было еще далеко до такого спокойствия. Перед ними во весь рост стояла задача освободить Родину и разгромить нацистского агрессора. Но в Вашингтоне (сейчас мы сказали бы — в Пентагоне) уже спешили определить будущее Европы. Очередной параграф меморандума выглядит так:

«1. Главной американской целью является безопасность Соединенных Штатов.

2. Первым требованием для безопасности Соединенных Штатов является не допустить попыток Германии объединить силы Европы, подчинить их и руководить ими.

3. Второе требование заключается в том, что после поражения Германии ни одна отдельно взятая держава и ни одна группа держав, в которой мы не имеем сильного влияния, не должна руководить силами Европы.

4. Конечная цель заключается в том, чтобы способствовать созданию в Европе некоторых других условий, которые обеспечат мир, свободу и процветание на благо не только Европы, но и нас самих».

Не будем сетовать на то, что среди военных целей США не указан разгром гитлеризма, а последний пункт умышленно расплывчат. Но главное сказано: необходим такой послевоенный баланс сил, который обеспечил бы главенство Соединенных Штатов в Европе. Правда, в достижении этой цели, как объясняется дальше, США зависят от союзников и от создания «действенных союзов». Кто же они, эти союзники? Авторам меморандума больше всего нравится Англия. Но союза с ней «недостаточно для достижения наших основных целей в Европе». Следовательно, надо искать и других союзников:

Уже эта формулировка заставляет призадуматься: о каком превосходстве ведется речь? Ведь так можно говорить о противнике, а не о союзнике в коалиционной войне! И снова пресловутый «геополитический подход»: кому, мол, ближе к Германии. Исходя из этой посылки, авторы констатируют: «На континенте силы Соединенных Штатов, Великобритании и их сателлитов будут значительно меньше, чем у каждой из двух великих континентальных держав — России или непобежденной Германии». Здесь уже недвусмысленно и, прямо скажем, цинично и оскорбительно ставятся на одну доску агрессор и его жертва, враг США и их союзник. Сразу приходят на ум сказанные в июне 1941 года и уже упоминавшиеся нами слова Трумэна о том, что если будет побеждать Россия, то следует помочь Германии. Трумэн и тогда, в 1941 году, был далеко не одинок. А в 1943 году родился меморандум, в котором на усмотрение высшего руководства США вносились политические «альтернативы». Вот они:

«Ввиду диспропорции между нашими целями и нашими возможностями предлагаются три альтернативных направления стратегии и политики в отношении Германии и России:

1. Немедленно предпринять попытку урегулировать наши расхождения с Советским Союзом и сосредоточить внимание на общих интересах, которые мы имеем с этой державой.