— Куда прикажите доставить, начальник? — весело спросил носильщик.

— На пароход, — сказал Генри и вернулся в вагон.

Он помог Виктории выйти, и они под дождем побежали к трапу отходящего от пристани парохода.

— Ваши билеты, сэр, — сказал молодой помощник капитана в темно-синей форме, стоящий у трапа.

— Я всегда занимаю каюту номер три, — тяжело дыша сказал Генри.

— Конечно, сэр, — ответил помощник и посмотрел в свой список. Генри самоуверенно улыбнулся Виктории.

— Вы мистер и миссис Уильям Уэст?

— Прошу прощения? — переспросил Генри.

— Вы, очевидно, мистер Уильям Уэст.

— Безусловно, нет. Я великий паша из Каира.

— Простите, сэр, но каюта номер три записана на имя мистера Уильяма Уэста и его семью.

— Никогда еще капитан Роджерс не обращался со мной так невежливо, — сказал Генри преувеличенно размеренным тоном. — Пошлите за ним немедленно.

— Капитан Роджерс погиб во время войны, сэр. Капитан Дженкинс находится в рубке и не покинет ее в течение получаса, пока мы не выйдем в море.

Раздражение Генри быстро сменилось паникой.

— У вас есть свободная каюта? — спросил он.

— К сожалению, нет, сэр, — сказал молодой помощник капитана. — Последняя была занята несколько минут назад.

— Могу я взять два билета без каюты? — спросил Генри.

— Конечно, — сказал он. — Но вам надо купить их в офисе на пристани.

Генри решил, что дальнейший разговор приведет к трате времени, повернулся и, не обращая внимания ни на жену, ни на носильщика, бросился покупать билеты.

— Два билета первого класса до Кале, — твердо сказал он.

Служащий за стеклянным окном устало посмотрел на Генри.

— Теперь все плывут в одном классе, сэр, если только вы не заказывали каюту, — сказал он и вручил Генри два билета. — С вас ровно один фунт.

Генри отдал ему бумажку в один фунт и поспешил к молодому помощнику капитана.

Носильщик оставил их багаж на набережной.

— Нельзя ли, — обратился Генри к помощнику, — поднять багаж на борт и поместить его в камеру хранения?

— Нет, это уже невозможно. До отплытия остается десять минут, и пассажиры сами несут свой багаж.

Виктория взяла два небольших чемодана, а Генри стал единственным участником эстафеты по перетаскиванию оставшихся сумок и чемоданов по трапу. Не чувствуя ни рук ни ног, он опустился на палубу, потому что все скамейки были уже заняты. Он так разогрелся, что не обращал внимания на дождь. С улыбкой, застывшей на лице, Виктория взяла его руку.

— Не надо расстраиваться по пустякам, дорогой, — сказала она. — Расслабься и постарайся получить удовольствие от плавания. Не правда ли, это так забавно — сидеть вдвоем на палубе?

Пароход медленно выплыл из спокойной гавани на морской простор. Поздно ночью капитан Дженкинс признался, что никогда еще не пересекал Ла-Манш — от Дувра до Кале всего 25 морских миль — в такую штормовую погоду. Ему пришлось отвернуться, когда он увидел, что его второй помощник, участник двух войн, блюет как новичок.

Генри и Виктория провели все время у поручней: все, что они съели во время торжественного приема, пришлось оставить за бортом. Они были счастливы как никогда в жизни, увидев на горизонте береговую линию Нормандии. Пошатываясь от слабости, они перетаскивали по трапу сумки и чемоданы на набережную.

«Быть может, во Франции все будет иначе», — сказал Генри не очень уверенно. После бесполезных поисков Пьера он пошел на вокзал и купил два билета в вагон третьего класса. На этот раз им удалось сесть рядом, но кроме них в купе было еще шесть пассажиров, не считая собаки. Пассажиры курили в купе — дурная привычка, которая входит в моду, подумал Генри, — и от них несло чесноком. Этот запах вызывал у него тошноту, и его бы вырвало, если бы в желудке хоть что-то оставалось. Он прикинул, не пойти ли по вагонам искать Раймона, но передумал, потому что могли занять его место рядом с Викторией. Он не перемолвился с ней даже словом, не в силах перекричать галльскую болтовню и тявканье собаки, и только смотрел в окно на сельскую местность, впервые узнавая названия станций, мимо которых не раз проезжал.

Когда они сошли с поезда на Северном вокзале, Генри не стал искать Мориса, а сразу же направился к ближайшей стоянке такси. Когда он перетащил багаж на стоянку такси, они встали в конец очереди и простояли в ней более часа, все время передвигая сумки и чемоданы. Наконец подъехало их такси.

— Monsieur?

— Вы говорите по-английски?

— Un peu, un peu.[36]

— «Отель Георг V».

— Oui, mais je ne peux pas mettre toutes les valises dans le coffre.[37]

Генри и Виктория сидели на заднем сиденье, уставшие и голодные, среди груды своих сумок и чемоданов. Их вместе с багажом подбрасывало на ухабах брусчатой мостовой всю дорогу до отеля «Георг V».

Когда такси остановилось у подъезда, швейцар бросился к машине, и Генри протянул водителю банкноту в один фунт.

— Английские деньги не принимаются, месье, — сказал тот.

Генри не верил своим ушам. Швейцар был счастлив: он расплатился с шофером франками, а банкноту сунул в карман. Генри, не в силах что-либо сказать ему, помог Виктории подняться по ступеням и подошел к стойке портье.

— Я великий паша из Каира, с женой. Номер для новобрачных, пожалуйста.

— Oui, monsieur.

Генри посмотрел на Викторию и улыбнулся.

— У вас при себе подтверждение заказа?

— Нет, — ответил Генри. — Я никогда в нем не нуждался. До войны я…

— Простите, сэр, но все номера в отеле забронированы для участников конференции.

— Неужели и номер для новобрачных? — удивилась Виктория.

— Увы, мадам. Председатель и его дама, вы понимаете. — Он едва заметно подмигнул.

Генри ничего не понимал. В отеле всегда был свободный номер, когда он приезжал. В отчаянии он положил на конторку еще одну банкноту в один фунт.

— Да, — сказал портье, — я вижу, есть еще один свободный номер, но, боюсь, он не очень большой.

В ответ Генри только устало махнул рукой.

Портье нажал ладонью на кнопку, прозвенел звонок, и тотчас появился носильщик, который проводил Генри и Викторию до их номера. Портье сказал чистую правду: номер напоминал ящик. Окно было закрыто занавесом, но, наверное, это было сделано потому, что вид на парижские крыши и печные трубы совсем не радовал глаз.

Последний удар, который чуть не свалил Генри с ног, он получил, когда увидел стоящие у стен две узкие кровати. Не говоря ни слова, Виктория начала распаковывать чемодан, а Генри, совсем упав духом, сел на одну из кроватей. Посидев в ванне, точь-в-точь такой, в какой купают маленьких детей, Виктория вышла оттуда и в изнеможении легла на вторую кровать. Так они лежали и молчали почти час. Наконец Генри встал:

— Надо переодеться. Сейчас, моя дорогая, мы пойдем и поужинаем.

Виктория послушно, хотя и без особого желания, встала и начала одеваться. Генри пошел принять ванну и попытался вымыться, подтянув колени к самому носу. Выйдя, он позвонил портье и попросил вызвать такси и заказать столик «У Максима».

На этот раз таксист взял банкноту в один фунт без возражения. Войдя вместе с Викторией в этот знаменитый ресторан, Генри оказался среди незнакомых лиц — не нашлось ни одного человека, кто бы его помнил. Официант проводил их к столику, втиснутому между двумя другими. Столики стояли рядом с джаз-оркестром, и за соседними тоже сидели две пары. Когда Генри и Виктория шли к своему столику, джаз грянул «Александр Рэгтайм Бэнд».

Он, как и обещал Виктории, заказал омаров. Они, конечно, были великолепны, но у обоих после всех приключений пропал аппетит. Правда, Генри постарался убедить нового старшего официанта, взявшего тарелки с недоеденными омарами, что омары превосходны, но они пришли сюда не для еды. Когда подали кофе, Генри погладил руку жены и принес свои извинения.