— Совершенно никакой, — твёрдо ответил Флетчер.

— На что вы намекаете? — спросил Гарри.

— Просто мне позвонили из нью-йоркской фирмы и попросили меня это выяснить, — ответил журналист.

— Это был, конечно, анонимный звонок? — задал вопрос Гарри.

— Я не могу раскрывать своих источников, — ответил журналист, стараясь не ухмыляться.

— На случай, если ваша нью-йоркская фирма не назвала вам фамилию звонившего, я вам её сообщу после конференции, — резко сказал Флетчер.

— Что ж, я думаю, на этом мы закончим, — подытожил Гарри, прежде чем кто-нибудь смог задать ещё вопрос. — Благодарю вас за то, что вы сюда пришли. Вы сможете регулярно задавать кандидату вопросы на еженедельных пресс-конференциях во время предвыборной кампании.

— Это было ужасно, — сказал Флетчер, сходя со сцены. — Мне нужно научиться сдерживать свой темперамент.

— Вы вели себя превосходно, мой мальчик, — похвалил его Гарри, — и к тому времени, когда я покончил с этими паршивцами, они запомнили только одно — ваш ответ про поправку Кендрика к финансовому законопроекту. Настоящая битва начнётся, когда мы узнаем, кто будет кандидатом от республиканцев.

— Что вы о ней знаете? — спросил Флетчер, когда они шли по улице.

Естественно, Гарри знал о Барбаре Хантер всё, что о ней можно было знать: как-никак, она была его противником на двух предыдущих выборах и бельмом на глазу в годы между выборами.

— Ей сорок восемь лет, она родилась в Хартфорде, дочь фермера, училась в местной школе, а затем в Коннектикутском университете, она замужем за успешным руководителем рекламного агентства, имеет трёх детей, все трое живут в нашем штате, и сейчас она — член конгресса штата.

— Ну а хоть какие-нибудь недостатки у неё есть? — спросил Флетчер.

— Да. Она — непьющая и вегетарианка, так что вам придётся походить во все бары и мясные лавки в округе. И, как все, кто провёл жизнь в местной политике, она нажила себе много врагов, и коль скоро она едва-едва добилась своего выдвижения кандидатом от республиканцев в этом году, значит, некоторые партийные активисты наверняка её не хотели. Но гораздо важнее — то, что она два раза проиграла выборы, так что мы можем характеризовать её как постоянную неудачницу.

Гарри и Флетчер вошли в штаб-квартиру демократической партии на Парк-стрит, там повсюду висели портреты и фотографии кандидата: Флетчер всё ещё к этому не привык. Подходящий мужчина для этой работы. Специалисты по общественному мнению объяснили ему, что «подходящий» и «мужчина» — правильные слова, когда его противник — женщина, потому что это действует на подсознание.

Гарри поднялся по лестнице на второй этаж и занял место во главе стола. Флетчер зевнул, садясь рядом, хотя кампания длилась только семь дней, а впереди было ещё двадцать шесть. Ошибки, которые ты сделаешь сегодня, завтра уже станут историей; твои триумфы потускнеют к раннему выпуску вечерних новостей. «Всегда лидируй» — такова была любимая присказка Гарри.

Флетчер оглядел собравшуюся группу, состоящую из профессионалов и закалённых энтузиастов. Гарри больше не был их кандидатом, но вместо этого стал руководителем кампании. Марта пошла только на эту уступку. Но она строго-настрого наказала Флетчеру отправлять Гарри домой, как только он выкажет малейшие признаки усталости. Дни шли за днями, и Флетчеру было всё труднее выполнять указания Марты, потому что Гарри всегда сам устанавливал темп.

— Есть какие-нибудь новости или, может, неприятности? — спросил Гарри, оглядев комитет, некоторые члены которого принимали участие в его предыдущих семи победных кампаниях. В последний раз он победил Барбару Хантер с перевесом в пять тысяч голосов, но теперь, когда, судя по опросам, оба кандидата шли нога в ногу, им предстояло узнать, многие ли из этих голосов были поданы за него лично, а не за партию.

— Да, — послышался один голос.

Гарри улыбнулся Дану Мейсону, который участвовал в шести из семи его кампаний. Дан начинал с работы на копировальной машине, а теперь вырос до уполномоченного по связям с прессой.

— Слушаем, Дан.

— Барбара Хантер только что выпустила пресс-релиз, в котором она вызывает Флетчера на дебаты. Наверно, нужно сказать ей, чтобы она заткнулась и что её вызов — это жест человека, который уверен в проигрыше. Вы всегда так поступали.

Гарри несколько секунд помолчал.

— Да, вы правы, Дан, я так поступал, но только потому, что я баллотировался на тот пост, который уже раньше занимал, и поэтому я обращался с ней как с выскочкой. Во всяком случае, я не мог ничего выиграть от таких дебатов. Но сейчас положение изменилось, и теперь мы выставляем неизвестного кандидата, и прежде чем прийти к какому-нибудь выводу, нам нужно всерьёз обдумать этот вопрос. Каковы плюсы и минусы? Что вы думаете?

Все стали говорить одновременно.

— Мы можем доказать, что наш кандидат — искусный спорщик, и учитывая его молодость, это будет сюрпризом.

— Она знает местные проблемы, и мы будем выглядеть неопытными и несведущими.

— Наш кандидат молод, динамичен и энергичен.

— Она выглядит опытной, спокойной и благоразумной.

— Мы представляем юность завтрашнего дня.

— Она представляет собою женщину сегодняшнего дня.

— Флетчер её в порошок сотрёт.

— Если она победит в дебатах, мы проиграем выборы.

— Хорошо, — сказал Гарри. — Теперь, когда мы выслушали мнения комитета, пора выслушать мнение кандидата.

— Я рад возможности сцепиться с миссис Хантер, — сказал Флетчер. — Избиратели ожидают, что она произведёт более сильное впечатление только потому, что у неё, в отличие от меня, есть прошлый опыт. Так что я должен принять её вызов, провести дебаты и обратить их себе на пользу.

— Но она лучше вас знает местные проблемы, и вы будете выглядеть как человек, не готовый к этой работе, — сказал Дан, — и тогда выборы закончатся за один вечер. Не думайте, что ваша аудитория ограничится только тысячей человек в зале. Помните, что эти дебаты будут освещать местное радио и телевидение, а на следующее утро сообщение о них появится на первой странице газеты «Хартфорд Курант».

— Но это может обернуться в нашу пользу, — сказал Гарри.

— Согласен, — ответил Дан. — Но это — чертовский риск.

— Сколько у меня времени на решение?

— Пять минут, — ответил Гарри, — или, может быть, десять, потому что если она уже выпустила свой пресс-релиз, все захотят сразу же знать, какова наша реакция.

— Можем ли мы сказать, что нам нужно время на принятие решения?

— Конечно, нет, — ответил Гарри, — потому что это будет выглядеть так, как будто мы дебатируем вопрос о дебатах, и в конце концов вы будете вынуждены уступить, и она выиграет в обоих случаях. Мы либо твёрдо отвергнем эту идею, либо восторженно её примем. Может быть, нам нужно проголосовать. Ну, кто за? — Поднялось одиннадцать рук. — Кто против? — Поднялось четырнадцать рук. — Ну что ж, значит, дело решено.

— Нет, не решено, — сказал Флетчер; все сидевшие за столом молча посмотрели на него. — Спасибо вам за то, что вы высказали своё мнение, но я не собираюсь в течение всей своей политической карьеры слушаться комитет, особенно когда голоса делятся почти поровну. Дан, вы выпустите заявление о том, что я принимаю предложение миссис Хантер и предвкушаю возможность обсудить с ней реальные проблемы.

После минутного молчания все присутствующие разразились аплодисментами.

Гарри улыбнулся и сказал:

— Кто за дебаты? — Все подняли руки. — Кто против? Никто? Объявляю: предложение принять вызов миссис Хантер принято единогласно.

— Зачем мы голосовали второй раз? — спросил Флетчер, когда они уходили.

— Для того чтобы сказать журналистам, что решение принято единогласно.

Флетчер улыбнулся и отправился на вокзал. Он усвоил ещё один урок.

Каждое утро на вокзале дежурили двенадцать человек: большинство из них раздавало предвыборные листовки, в то время как кандидат пожимал руки ранним пассажирам, уезжавшим на работу на поезде. Гарри посоветовал Флетчеру сосредоточить своё внимание на тех, кто приходил на вокзал: они почти наверняка жили в Хартфорде, в то время, как люди, выходившие из поездов, возможно, и не были местными избирателями.