В зале раздались крики «ура», а профессор Абрахамс вырвал из своего блокнота жёлтый листик бумаги и сунул его под нос своему студенту. Флетчер взглянул на этот листок, встал со своего места и прочёл то, что было написано на листке, слово в слово:

— Ваша честь, в данных обстоятельствах я прошу немедленно освободить мою клиентку из-под стражи.

Он взглянул на следующее предложение, написанное профессором, и продолжал читать:

— И я хотел бы выразить благодарность мистеру Стэмпу за высокопрофессиональное ведение обвинения.

Судья кивнул, и мистер Стэмп снова поднялся на ноги.

— Я хотел бы, в свою очередь, — сказал он, — поздравить представителя защиты и его ассистента в их первом деле в суде вашей чести и пожелать мистеру Давенпорту успеха в его, безусловно, многообещающей будущей карьере.

Флетчер улыбнулся Энни, а профессор Абрахамс встал со своего места.

— Я заявляю возражение, ваша честь.

Все обернулись к профессору.

— Я не думаю, что это так безусловно, — сказал он. — Я уверен, что мистеру Давенпорту нужно ещё очень много работать, прежде чем состоится его многообещающая карьера.

— Поддерживаю, — сказал судья Абернети.

— К тому времени, как мне исполнилось девять лет, мама выучила меня двум языкам, и я поступила в школу в Сторрсе.

— Там я впервые стала учительницей, — сказала Сьюзен.

— Но с ранних лет я обнаружила, что меня больше интересуют цифры, чем слова.

Майкл Картрайт кивнул в знак того, что это он понимает.

— Мне повезло, что у меня был учитель математики, который увлекался статистикой и очень интересовался будущим компьютерной техники.

— Мы всё больше и больше пользуемся компьютерами в нашем страховом бизнесе, — сказал Майкл, набивая трубку.

— Какой величины компьютер в вашей фирме? — спросила Су Лин.

— Примерно с эту комнату.

— Следующее поколение студентов будет работать с компьютерами, по размеру не большими, чем крышка парты, а компьютеры следующего поколения будут умещаться на ладони.

— Вы действительно думаете, что это возможно?

— Техника развивается так быстро, а спрос так велик, что цена компьютеров будет быстро падать. Тогда компьютеры станут такой же обыденной вещью, как в сороковые и пятидесятые годы были телефон и телевизор, и чем больше людей будут покупать компьютеры, тем они будут дешевле и меньше размером.

— Но, конечно, некоторые компьютеры всё ещё останутся большими? — спросил Майкл. — Например, у нашей компании больше сорока тысяч клиентов.

— Не обязательно, — ответила Су Лин. — Компьютер, с помощью которого человека отправили на Луну, был больше этого дома, но мы ещё увидим, что космической капсулой, которая опустится на Марс, будет управлять компьютер размером не больше кухонного стола.

— Не больше кухонного стола? — недоверчиво переспросила Сьюзен.

— В Силиконовой долине, в Калифорнии, разработана новая технология. «Ай-Би-Эм» и фирма «Хьюлетт Паккард» уже обнаружили, что их новейшие модели устаревают через несколько месяцев, а когда к делу подключатся японцы, это будет вопрос нескольких недель.

— Каким образом такие фирмы, как моя, сумеют поспевать за развитием новой техники? — спросил Майкл.

— Вы будете менять компьютеры так же часто, как вы сейчас меняете машины, и в не очень отдалённом будущем вы начнёте носить в кармане информацию о каждом своём клиенте.

— Но, повторяю, — сказал Майкл, — у нашей компании сейчас сорок две тысячи клиентов.

— Это неважно; даже если у вас будет четыреста тысяч клиентов, ручной компьютер сделает ту же работу.

— Но подумайте о последствиях, — сказала Сьюзен.

— Они — просто фантастические, миссис Картрайт, — ответила Су Лин; она помолчала и добавила: — Извините, я слишком много болтаю.

— Нет, нет, — возразила Сьюзен. — Это, конечно, очень интересно, но я хотела расспросить вас о Корее; я всегда мечтала побывать в этой стране. Простите меня за глупый вопрос: вы больше похожи на японцев или на китайцев?

— Ни на тех, ни на других. Мы от них отличаемся, как русские от итальянцев. Корейцы были первоначально племенным народом, и он, возможно, существовал уже во втором веке…

— И подумать только: я сказал им, что ты — робкая и застенчивая, — заметил Нат, устраиваясь с ней в постели поздно вечером.

— Извини, — сказала Су Лин, — я нарушила золотое правило твоей матери.

— Какое? — спросил Нат.

— Когда встречаются два человека, каждый из них должен говорить не больше половины времени, если три человека — то тридцать три процента времени, если четверо — то двадцать пять процентов и так далее. А я говорила… — она чуть помедлила, — девяносто процентов времени. Мне очень стыдно, что я вела себя так невежливо. Не знаю, что на меня нашло. Я так нервничала. Я уверена, они уже жалеют, что я могу стать женой их сына.

Нат засмеялся.

— Они тебя обожают, — возразил он. — Папа был совершенно загипнотизирован твоими познаниями в компьютерной технике, а мама с упоением слушала о корейских обычаях, хотя ты не упомянула о том, что происходит, когда кореянка пьёт чай с родителями своего ухажёра.

— Это не относится к американцам первого поколения.

— Которые красят губы розовой помадой и носят мини-юбки, — сказал Нат, подняв со столика розовую помаду.

— Нат, я никогда не знала, что ты красишь губы. Это ты во Вьетнаме приобрёл такую привычку?

— Только в ночных операциях. А теперь перевернись.

— Перевернуться?

— Да, — твёрдо сказал Нат. — Я думал, что кореянки приучены к послушанию, так что делай, что тебе приказывают, и перевернись.

Су Лин перевернулась и уткнулась лицом в подушку.

— Каков ваш следующий приказ, капитан Картрайт?

— Сними ночную сорочку, мой цветочек.

— Ты заставляешь это делать всех американских девушек во вторую ночь?

— Сними ночную сорочку.

— Есть, капитан. — Она медленно стянула через голову ночную сорочку. — Что теперь? — спросила она. — Будешь меня бить?

— Нет, это произойдёт в третью ночь, а сейчас я задам тебе вопрос.

Он взял розовую помаду и написал на оливковой коже Су Лин пять слов, после которых поставил вопросительный знак.

— Что вы написали, капитан Картрайт?

— Посмотри сама.

Су Лин выбралась из постели и через плечо посмотрела в зеркало. На её лице засияла улыбка. Она обернулась к Нату, который растянулся на постели, подняв помаду высоко над головой, подошла к нему, взяла помаду и написала у него на груди: «ДА, ВЫЙДУ».

— Энни беременна.

— Чудесная новость! — сказал Джимми, когда они вышли из столовой и пошли на свою первую утреннюю лекцию. — Сколько месяцев?

— Месяца два, но теперь твоя очередь дать мне совет.

— Что такое?

— Не забудь, ты — единственный, у кого есть опыт. Ты — отец шестимесячной дочки. Прежде всего, как я могу помочь Энни в следующие семь месяцев?

— Просто старайся ободрять её. Никогда не забывай сказать ей, что она чудесно выглядит, даже если она похожа на кита, выброшенного на берег; а если у неё возникнут дурацкие идеи, подыгрывай ей.

— Какие, например? — спросил Флетчер.

— Джоанна любила на сон грядущий съесть двойную порцию шоколадного мороженого, ну, и я составлял ей компанию, а если она просыпалась глубокой ночью, то требовала ещё порцию.

— Это-таки настоящая жертва!

— Да, конечно, потому что потом всегда приходилось пить рыбий жир.

Флетчер засмеялся.

— Ну, что ещё? — спросил он, когда они подходили к Андерсон-холлу.

— Энни скоро начнёт ходить на специальные предродовые курсы, и тамошние инструкторы обычно советуют мужьям тоже на них ходить, чтобы они знали, каково приходится их жёнам.

— Я буду рад на них ходить, — согласился Флетчер, — особенно если смогу есть всё это мороженое.

Они поднялись по ступенькам и вошли в здание.