Благодаря особым распоряжениям Андре Леруа-Гурана профессор Льюис-Вильямс смог одним из первых посетить большое число пещер эпохи верхнего палеолита, расположенных на юго-западе Франции. Произошло это в 1972 году. На тот момент Льюис-Вильямс уже пять лет как занимался изучением наскальной живописи бушменов сан, уделяя особое внимание району Драконовых гор [358]. Сам профессор признает, что в то время он, как и другие южноафриканские исследователи, находился под влиянием структуралистской школы Леруа-Гурана и Аннет Ламин-Амперер. В соответствии с методикой этой школы работа Льюиса-Вильямса, как, впрочем, и его коллег, заключалась в повсеместном сборе фактов, которые затем распределялись по категориям. Тогда как общие принципы этой работы зародились во Франции, сам аппарат исследований был создан еще одним южноафриканским ученым — Патрицией Винникомб, которая расписывала данные по отдельным карточкам, предполагавшим 20 различных характеристик для каждого из 8478 изображений [359].

В скором времени Льюис-Вильямс начал понимать, что подобные характеристики или категории самым негативным образом сказываются на работе в целом. Например, система Винникомб включала в себя такую категорию, как "описание сцены". Подразумевалось, что исследователь должен определить, к какой группе можно причислить увиденные изображения. Выбор в данном случае был невелик: охота, сражения, бытовая деятельность, танец, акробатика, а также группа "церемониальных, ритуальных или мифических сцен". Но сделать подобный выбор было не так-то легко, учитывая полное отсутствие сведений относительно того, что означали эти рисунки для самих художников.

Каждый раз, описывая ту или иную сцену, ученый должен был интерпретировать ее. Можно ли сказать, что это "танец"? А если так, то какой он — "мифический" или "ритуальный"? Таким образом, система записей зависела от изначально установленных категорий. Считалось, будто исследователь может установить характер изображенной сцены, просто взглянув на нее. Получалось так, что интерпретация определяла статистику, а не проистекала из нее [360].

В 1972 году, как раз тогда, когда ему впервые удалось побывать в доисторических пещерах Франции, Льюис-Вильям с опубликовал в South African Archaeological Bulletin статью, посвященную исследованиям наскальной живописи сан. В ней южноафриканский ученый открыто заявлял о том, что квантитативный метод попросту недействителен и что "единственной возможностью прояснить сюжеты, имевшие для доисторических бушменов столь глубокое значение, остается изучение — пусть и фрагментарной — мифологии сан" [361].

Проблема заключалась в том, что культура южных бушменов сан, создававших эти наскальные росписи, угасла около ста лет назад. А вместе с ней, казалось, были утеряны навсегда и мифы этого древнего народа. В 1972 году лишь немногие исследователи знали о том, что существуют этнографические записи, посвященные культуре бушменов — "их мифам, ритуалам, личным историям и повседневной жизни народа" [362]. Эти материалы были записаны в конце девятнадцатого и начале двадцатого столетия, незадолго до того, как культура сан окончательно сошла на нет.

Пройдет не так уж много времени, и ученые всерьез заинтересуются этими работами. Однако в 1972 году Льюис — Вильямс еще не понимал до конца истинной ценности этого материала и до 1975 года "продолжал заниматься количественным анализом" — на этот раз в округе Баркли Ист, входящем в состав Восточной Капской провинции, где он и его коллеги детально описали 2361 изображение из 38 мест [363]. "Но сколько бы времени мы ни проводили в этих местах — часы, дни или недели, — смысл этих изображений по-прежнему оставался для нас загадкой. Не понимали мы и того, зачем художники сан нарисовали их именно здесь" [364].

Оглядываясь назад на весь тот период, когда ему пришлось побывать во многих труднодоступных уголках Южной Африки, Льюис-Вильямс не может не сожалеть о том, что сам он рассматривает как "недопустимую трату времени и сил". Причем, это справедливо как в отношении его самого, так и его коллег [365]. Вот что думает по этому поводу сам Льюис-Вильямс:

Я бы ни в коей мере не рекомендовал специалистам по наскальной живописи технику количественного сбора фактов — разве что какая-нибудь важная проблема будет сформулирована таким образом, что решить ее удастся лишь с помощью статистических данных… Книга Ндедема, опубликованная [Гаральдом] Пейджером в 1971 году, содержит восьмидесятистраничный инвентарный список, в котором дается краткое описание 3909 изображений. Но насколько мне известно, никто из исследователей так и не воспользовался этой работой, чтобы ответить на какие-то важные для себя вопросы. Так пусть эта история послужит предостережением для тех, кто занят исключительно сбором "объективных" сведений, в надежде что другие смогут ими воспользоваться [366].

Опираясь на личный опыт изучения наскальной живописи сан и глубокие познания в европейском пещерном искусстве эпохи верхнего палеолита, а также испытывая недовольство теоретическими достижениями своих предшественников, Льюис-Вильямс начал искать новый подход к проблеме, который позволил бы ему получить по-настоящему значимые результаты [367].

И первым прорывом в этом направлении стала мифология. Мы уже говорили о том, что в девятнадцатом веке этнографами были сделаны записи, касающиеся обычаев и традиций племени сан. Эти материалы занимают около ста тетрадей общим объемом более 12 тысяч страниц. Все эти беседы проходили в восьмидесятых годах XIX века в районе Кейптауна. В качестве информантов выступали старейшины сан из колонии мыса Доброй Надежды [368]. Вели же записи немецкий филолог Вильгельм Блик и его свояченица Люси Ллойд — ученые, далеко опередившие свое время. Прекрасно осознавая угрозу исчезновения, нависшую над культурой сан, они сделали все возможное, чтобы сохранить ее содержание для будущих поколений. Для этого они поселили в своем доме старейшин племени, которые были арестованы за кражу скота или другие "преступления" против белых. И на протяжении нескольких лет эти люди рассказывали им о своей древней культуре.

После преждевременной смерти Блика в 1875 году Ллойд продолжила их общее дело. Однако она не обладала ни опытом, ни достаточными связями, чтобы привлечь к себе внимание ученых. И потому записи эти так и остались неопубликованными — за исключением очень небольшой части, которая вышла в свет в 1911 году, за три года до смерти самой Ллойд. После этого никто не интересовался записными книжками вплоть до тридцатых годов XX века, когда один южноафриканский журнал, практически неизвестный в Европе, опубликовал еще несколько выдержек из этнографических записей Блика и Ллойд [369]. Затем последовал еще один период забвения, пока в конце шестидесятых — начале семидесятых годов ученые не заинтересовались наконец этими редкими материалами [370]. Именно благодаря им Льюис-Вильямс перестал заниматься монотонным сбором статистических данных и погрузился в изучение мифологии бушменов (занятие, представлявшееся ему доселе неосуществимым) [371]. В своих позднейших работах профессор поведал о том, каким откровением стало для него знакомство "с этими внушающими трепет тетрадями", заполненными на столетие ранее бесценными сведениями, касающимися традиций сан.