К психоактивным растениям прибегали и племена ацтеков и майя из Центральной Америки. Они использовали для вхождения в транс грибы, семена ипомеи и такое растение, как водяная лилия. Конец этой практике положили лишь испанские завоеватели, распространившие здесь христианство [348]. К этому способу и по сей день прибегают представители Церкви коренных американцев, добившиеся от правительства США разрешения на легальное употребление пейота — кактуса, известного своими галлюциногенными свойствами. С его помощью представители этой церкви обретают опыт видений, являющихся основой их религиозной жизни [349].

Несмотря на то что использование галлюциногенных растений обрело широкое распространение еще в древности, целый ряд шаманских культур освоил другие, не менее эффективные способы достижения трансового состояния.

Очень часто это происходило там, где не было психоактивных растений или же люди просто не сумели распознать их. Вот что пишет об этом Арнольд М. Людвиг, один из ведущих специалистов в данной сфере исследований: "ИСС можно достичь в любом месте с помощью самых разных средств и форм поведения". Среди них, помимо употребления "многообразных фармакологических веществ", ученый упоминает "снижение остроты сенсорных восприятий, повторяющуюся монотонную стимуляцию организма", "возбужденное эмоциональное состояние, достигаемое с помощью сенсорных перегрузок, которые могут сопровождаться активной физической деятельностью и значительным напряжением сил", "душевные состояния, являющиеся результатом фокусируемой или избирательной концентрации внимания", а также те состояния, которые достигаются путем обретения "пассивного разума" — то есть благодаря мистическому настрою или просто глубокому расслаблению [350].

Этот обширный список, включающий в себя, помимо всего прочего, обезвоживание, бессонницу и гипервентиляцию организма [351], позволяет распознать целый ряд техник, с помощью которых шаманы разных стран и культур вводят себя в состояние транса.

В качестве примера можно вспомнить Танец Солнца североамериканских индейцев племени лакота, который включает в себя болезненные прокалывания кожи (Людвиг назвал бы это "сенсорными перегрузками"). Так танцующие вводят себя в измененное состояние сознания, конечной целью которого является достижение все тех же видений [352]. В племени саора из штата Орисса, расположенного на северо-западе Индии, для этой цели используют монотонную музыку [353]. Таким образом, внетелесные путешествия шаманов саора в "иные миры" являются классическим примером вхождения в транс с помощью "повторяющегося А монотонного воздействия" [354]. В свою очередь, шаманы племени магар из Непала используют барабаны и колокольчики, звук которых позволяет им достичь измененного состояния сознания. А это, по их мнению, является необходимой предпосылкой для странствия души в мире духов [355]. В некоторых племенах, обитающих на юго-востоке Азии, антропологи наблюдали за тем, как "шаманы входят в транс, ритмически просеивая с помощью веялки пригоршню риса" [356].

Наконец, в угасшей ныне культуре бушменов сан, которая как раз и находится в центре нашего внимания, для достижения трансовых состояний использовалась особая неистовая форма танца, вызывавшая гипервентиляцию и обезвоживание организма.

Во всех этих случаях, как и при употреблении психоактивных растений, люди стремились ввести себя в измененное состояние сознания, поскольку именно оно приоткрывало дверь для неудержимого потока видений и галлюцинаций.

В какой-то момент стало совершенно очевидно, что видения шаманов, вызываемые с помощью психоактивных растений или иных методов, в значительной степени — и к вящему преимуществу теории Льюиса-Вильямса — совпадают с теми галлюцинациями, которые наблюдали добровольцы во время современных опытов, направленных на достижение трансовых состояний. Некоторые ученые, проводившие эти эксперименты, использовали новые, нетрадиционные методы вроде прямого воздействия на мозг электрическим или электромагнитным излучением. С большим или меньшим успехом применялись во время этих опытов и другие методы — как, например, воздействие прерывистым светом. Однако чаще всего — по соображениям эффективности — нейропсихологи, проводившие эти эксперименты, избирали такой надежный и проверенный путь к трансовому состоянию, как активные ингредиенты растительных галлюциногенов. Среди наиболее популярных в данном случае следует упомянуть мескалин, являющийся экстрактом кактуса пейота, псилоцибин, извлекаемый из широко распространенных псилоцибиновых грибов, и ЛСД — галлюциноген, синтезируемый из спорыньи [357].

По ходу таких экспериментов был установлен весьма любопытный факт. Добровольцы, участвовавшие в лабораторных опытах, сообщали о том, что на определенных этапах трансового состояния они начинали видеть всевозможные сочетания абстрактных геометрических узоров. Интересно то, что подобные узоры, носили универсальный характер, не зависящий от принадлежности к той или иной культуре. Как только мы обретаем состояние сознания, которое начинает сильно отличаться от обычного (что само по себе можно считать универсальной способностью человека), мы начинаем видеть схожие комбинации образов и узоров. И поскольку подобные "константы форм", "фосфены" или "энтоптики" (как их обычно называют) видят в измененном состоянии сознания и немецкий банкир, и перуанский индеец, будет вполне разумным предположить, что все эти феномены никак не зависят от нашего культурного окружения, но являются неотъемлемой составляющей нервной системы человека, представляя собой часть его эволюционного наследия.

На сегодняшний день ученые уверены в том, что ни средний размер нашего мозга, ни его базовая структура практически не менялись на протяжении последних 50 тысяч лет — а может быть, и 196 тысяч лет, которые миновали с тех пор, как первые группы анатомически близких к нам людей появились на территории Африки. И первым, кто осознал безусловную значимость этого факта, был профессор Льюис-Вильямс. Именно он понял, сколь важным может быть это обстоятельство с точки зрения нашего понимания тех доисторических художников, которые жили в эпоху верхнего палеолита и принадлежали при этом, как и мы сами, к виду Homo sapiens sapiens. А это значит, что, невзирая на тысячелетия, отделяющие их от нашего времени, они обладали безусловной способностью входить в состояние измененного сознания. И в этом состоянии — подобно нам самим — они должны были наблюдать все те же универсальные, не зависящие от культурного контекста образы и узоры, которые современные нейропсихологи называют энтоптическими феноменами, константами форм или фосфенами.

По причинам, о которых мы еще поговорим в следующей главе, все эти соображения самым серьезным образом сказались на развитии идей Дэвида Льюиса-Вильямса.

На первый взгляд разница между европейским пещерным искусством эпохи верхнего палеолита и наскальной живописью бушменов сан представляется весьма значительной. И все же между двумя этими системами имеется немало общего, о чем мы уже говорили в четвертой и пятой главах этой книги. В частности, и в европейском, и в южноафриканском искусстве встречаются одни и те же абстрактные геометрические узоры — сети, лестницы, прямоугольники, зигзагообразные линии, дуги, паутины, соты и т. п. И именно это сходство представляется в данном случае самым необъяснимым. Затем, нельзя забывать о комбинации подобных узоров с натуралистическими изображениями фигур людей и животных. И это тоже является типичным для обеих систем. Наконец, существует немало других, не менее загадочных совпадений. К примеру, и южноафриканские, и европейские художники рассматривали поверхность скалы как неотъемлемую часть своих композиций. И те и другие нередко размещали фигуры на целой серии более ранних изображений. В обеих системах отсутствовала линия горизонта, из-за чего многие фигуры кажутся парящими в воздухе. И там, и там можно увидеть изображения настоящих чудовищ, а также существ, представляющих собой смешение нескольких видов. И европейские, и южноафриканские художники изображали неестественно выглядящих раненых людей. Наконец, и те и другие рисовали териантропов.