Этим деянием Манко Капак выполнил божественную задачу определения «водных глубин», неотъемлемую задачу всякого бога, который претендует на законное право «управлять» новым веком. Он делал это, опробуя соединение между этим миром и «миром внизу» у источника, полностью открытого до пресноводного океана пучины преисподней под «небесной землей». При этом он повторял основание мира у Титикаки и в Тиауанако/Тайпикале — «скалу в центре» — богом Тикси Виракочей. Но в отличие от Виракочи, чей характерный способ измерения предполагал ис-пользование «свинцовой скалы», Манко Капак установил ось вселенной нового века, воткнув тупайаури в землю. Сатурн устанавливает по отвесу, а Юпитер мечет.
Что это толкование мифа — не просто странный «оборот», помещенный в совершенно безобидный рассказ, доказывается буквальным значением имени Манко Капака. Опять-таки именно в языке аймара, а не кечуа, следует искать космологический смысл слов[58]. В кечуа возможными родственными словами для манко являются «горшок», «болван» или «дровосек». В аймара Бертонио выявляет, как отмечалось в главе 3, что слово манкка означает «ниже» и использовалось в формальной терминологии аймара, описывающей три мира, для обозначения преисподней, манкка пача. А в другом месте он записывает по буквам термин манкуэ пача, где манкуэ означает «глубину или водную глубину». Следовательно, имя Манко Капака означает «он, который измеряет пядями водные глубины», и должно говорить о том, что его имя в точности описывает то, что ему требовалось делать для установления нового мира в пупе земли, Куско. Бросая ось вселенной на самое дно пропасти, Манко Капак утверждал свою претензию на роль законного наследника Виракочи, управляющего мельницей.
V
Пачакути Ямки прослеживает для нас все этапы, через которые посох Виракочи стал достоянием инков.
«Они говорят, что этот человек [Виракоча] пришел очень усталый в главное селение, называемое Апо-тампу. Это было в то время, когда они праздновали свадьбу. Его доктрины вождь слушал дружелюбно, но его вассалы — неохотно. С того дня странник был гостем Апо-тампу, которому, как они говорят, он отдал палку от своего собственного посоха, и через этот Апо-тампу люди прислушивались со вниманием к словам пришельца, получая палку из его рук. Так они получали то, что он проповедовал, в палке, отмечая и делая зарубки на ней каждую главу его предписаний… Затем Тонапа [Виракоча] последовал за течением реки Чака-марка, пока не пришел к морю.
Они говорят, что посох, который Тонапа передал в руки Апо-тампу, превратился в прекрасное золото при рождении его сына, который был назван Манко Ккапаком Инкой и имел семь братьев и сестер. Их имена были Айар-качи, Айар-учу; Айа-раэка и т. д. После смерти отца и матери, звавшихся Any Тампу Пача и Мама Ачи, указанный Апо Манко Ккапак, оставшийся теперь сиротой, но доросший до статуса мужчины, собрал своих людей, чтобы посмотреть, какою силой он обладал для ведения новых завоеваний, о которых мечтал. Столкнувшись с трудностями, он согласился со своими братьями и сестрами искать новые земли, взяв с собою свою богатую одежду и оружие, а также посох, который оставил Тонапа. Этот посох был назван Тупайаури… Отсюда он пошел в Колькапампу с тупайаури в руке и с сестрой по имени Ипа мама уако, а также с другой сестрой и братом. Они достигли Колькапампы, где пробыли несколько дней. Отсюда они пошли в Уамантьяну [то есть уаман тиана, «гнездо ястреба», или крепость Сак-сайуаман], где оставались некоторое время, и оттуда отправились в Кориканчу, где нашли место для поселения. Там была хорошая вода Уринчаканы и Ананчаканы, двух потоков. Скалу аборигены (представленные алъкайриэсами, ку-льинчинами и кайаукачи) называли именем куско-кара-уру-ми, откуд» это место стало называться Куско-пампа и Куско-лъякта; а инки впоследствии назвали его Капак-Куско и Куско-Инка».
Тупайаури, определяемое Ольгином как «царский скипетр, посох, царские знаки отличия Инки», был символом имперской власти у исторических Инков. Тупа означает «царский» на кечуа, а йаури — это аймарское слово, обозначающее медь. Рисуя царские персонажи, Гуаман Пома изобразил их с этим посохом. Рисунок 5.2 — это его изображение Манко Капака, держащего тупайаури, деревянный шест с медным ножом, прикрепленным к верхнему концу. Именно такое копье или подобное ему Инка нес с собой на вершину ушню, и на нем развевались фиолетовые и черные ленты.
О волшебных свойствах тупайаури как талисмана непобедимости инков повествует инкский миф о главном сражении между инками во главе с Инкой Пачакути и их заклятыми врагами чанками. В разгар сражения, как говорится в мифе, Инку Пачакути поразил обморок, и голос с небес спрашивает, почему у него нет с собой тупайаури. Приходя в себя, он берет скипетр в руку и сплачивает своих людей. Чанки побеждены, и начало империи заложено. Обладание этим талисманом легитимности определяло судьбу инков.
Этимология слова тупа проясняет источник волшебных свойств тупайаури. Сравнение с кечуанским словом капак показывает, что стандарты для определения королевской власти неизменны. В языке кечуа глаголами, в которых используется корень туп-, являются тупай и тупуй, соответственно означающие «молоть, или скрести» и «измерять посохом», и такие же родственные слова существуют в аймара. Ряд инкских императоров, такие как великий Инка Тупак Юпанки, включали данное слово в свои имена. Тупак означает «тот, кто мелет», то есть такой же неотделимый от критериев «царствования» титул, как и капак, «тот, кто измеряет».
Таковы, следовательно, были отдельные части вопроса. Осталось лишь проверить их пригодность — на основе чисто андского материала. Я собирался выяснить, представлял ли образ, составленный из этих частей, мираж или изображение исторической действительности, не замечавшиеся со времен конкисты Перу.
VI
Я позвонил профессору Джинджеричу, который помогал мне в планетарии полтора года назад. Тогда он заметил мимоходом, что сам по себе планетарий не дает возможности взглянуть на планетарные сближения в прошлом, потому что это подразумевало необходимость поворачивать через каждый год машину в обратном направлении к желаемой точке в прошлом, а не просто повернуть машину на определенный год, игнорируя тем самым соответствующие положения планет. Чтобы добраться до 650 года н. э., пришлось бы настраивать прибор огромное множество часов. Эта крупица тайны тогда не казалась мне столь важной, поскольку я и не предполагал, что окажусь вовлеченным в андские знания о планетах.
«Вы должны консультироваться с планетарными таблицами», — сказал он.
«Планетарные таблицы?»
«Да».
«Вы имеете в виду те, что есть в книге? Вы, должно быть, только что смотрели в книге?»
«Да». Он, казалось, имел ангельское терпение. Затем он сообщил мне, что надо искать, и повесил трубку.
Итак… это было просто. Резкий переход от времен мифа к «реальному» времени застал меня врасплох. Я отправился в библиотеку, чтобы найти книгу с планетарными таблицами, мое состояние колебалось от надежды до полного уныния. Вопрос или проверка, которые я сформулировал, никак не выходили из головы. Либо я понял миф о Виракоче и Манко Капаке таким образом, который подтвердит их идентичность как планет и докажет, что в Андах в самой основе инкского мировоззрения действовал технический язык мифологии вплоть до конкисты, либо я ничего не понял. Если бы планетарные таблицы не смогли подтвердить миф Пачакути Ямки, я бы снова оказался не в состоянии объяснить, каким образом космология, такая как выражена в мифе о потопе и ламе, могла существовать в религиозном вакууме. Но больше всего я хотел, чтобы, оказалось истиной то, что в прошлом люди стремились связаться с будущим.
