И как при святой молитве, задрожав от страха, нечистая сила сгинула.

Советская Россия. 1991. 26 октября

Для вас, любознательные!.. Вот широкоизвестные имена:

— великий князь московский Иван Третий (1440–1505);

— сенатор, генерал, дипломат, президент Ревизионной коллегии князь Яков Федорович Долгоруков (1639–1720);

— адмирал, морской министр, президент Вольного экономического общества граф Николай Семенович Мордвинов (1754–1845);

— адмирал, народный комиссар Военно-Морского Флота, Герой Советского Союза, член КПСС Николай Герасимович Кузнецов (1902–1974);

— бригадир машиностроительного завода, народный депутат СССР, член КПСС Сажи Зайндиновна Умалатова (р. 1953);

— американский гроссмейстер, чемпион мира по шахматам Роберт Джеймс Фишер (р. 1943).

Угадайте, любознательные, что между этими людьми общего. Вопрос неожиданный, конечно, понимаю… Гораздо легче разглядеть, допустим, что общего между экономистом-журналистом Гайдаром и марксистом-футболистом Бурбулисом: оба мало что в жизни нюхали, кроме книжных полок. Или между Козыревым и Бейкером: хотя первый получает жалованье в рублях, а второй — в долларах, но оба с одинаковым рвением работают на Америку… Да, тут давно все ясно. А мой список имен вроде бы совершенно произвольный. Ну, в самом деле: Иван Третий и Фишер! И тем не менее я утверждаю, что у всех названных выше лиц из разных времен и сфер человеческой деятельности, разных национальностей есть столь важная общая черта, что их можно назвать членами одной семьи. Давайте поищем разгадку сей тайны.

В своей "Истории России" С. М. Соловьев рассказывает, что в 1476 году явился в Москву посол от золотоордынского хана Ахмата звать великого князя в Орду. Как сказали бы теперь, хан вызывал князя на ковер. И что же? Неслыханное дело: князь не поехал, а направил в Орду посла Бестужева "неизвестно с какими речами". Речи эти Ахмату не понравились, и вскоре явились новые послы от хана с требованием всегдашней дани. Но тут произошло нечто уж вовсе невероятное. Князь Иван схватил басму (ханскую грамоту с печатью), порвал ее в мелкие клочки, швырнул на пол, растоптал и бросил в лицо послам: "Ступайте объявите хану, что случилось с его басмою, то будет и с ним, если он не оставит меня в покое".

Как известно, Ахмат не захотел оставить в покое Русскую землю и в июле 1480 года, рассчитывая воспользоваться начавшейся усобицей князя Ивана с братьями, заручившись поддержкой Казимира литовского, двинул войска на Москву. Но наши полки своевременно встретили ордынцев на Оке. Тогда, совершив быстрый обходный маневр через литовские волости, Ахмат вышел на берег Угры, надеясь прорваться к белокаменной с запада. Но и тут русские полки опередили неприятеля, заняв все броды и перевозы. И началось великое стояние на Угре…

Князь Иван, желая посоветоваться с матерью, митрополитом и боярами, передал командование князю Даниилу Холмскому и направился в стольный град. Но когда 30 сентября московский люд, уже готовившийся к осаде, увидел своего князя, то все решили, что он бросил войско и что ордынцы идут следом. В Кремле Ивана встретил митрополит и архиепископ ростовский Вассиан, который назвал князя бегуном и сказал ему: "Вся кровь христианская падет на тебя за то, что, выдавши христианство, бежишь прочь, бою с татарами не поставивши и не бившись с ними. Зачем боишься смерти? Не бессмертный ты человек, смертный. А без року смерти нет ни человеку, ни птице, ни зверю. Дай мне, старику, войско в руки, увидишь, уклоню ли я лицо свое перед татарами!" Вот какие духовные пастыри были тогда на святой Руси…

Вскоре князь Иван вернулся к войску, и великое стояние на Угре продолжалось. Оно кончилось тем, что, так и не решась атаковать русских, ордынцы 11 ноября начали отход. По пути они грабили литовские волости в отместку за то, что князь Казимир обманул и не оказал поддержки.

Тюменский хан Ивак кинулся вдогонку за Ахматом, чтобы отнять добычу. 6 января 1481 года, ночью, Ивак напал на лагерь Ахмата и собственноручно убил его. Так от руки одного из потомков Чингисхана погиб последний хан Золотой Орды…

Конечно, после Куликовской битвы все шло к тому, чтобы окончательно сбросить татарское иго, много было к тому причин, но каплей, переполнившей чашу терпения князя и подвигшей его на то, чтобы порвать басму, по мнению некоторых историков, могли быть укоры, которые приходилось выслушивать ему от жены своей Софии, урожденной Палеолог, племянницы византийского императора. По свидетельству летописца, она говорила мужу: "Я отказала в руке своей богатым, сильным князьям и королям, вышла за тебя, а ты теперь хочешь меня и детей моих сделать данниками. Разве у тебя мало войска? Зачем слушаешься рабов своих и не хочешь стоять за честь свою и за веру святую?" Вот какие жены были когда-то у русских властителей…

А теперь ответьте мне, любознательные: есть ли у нас Вассиан, который в нынешние роковые дни сказал бы в лицо властителю вчерашнему или теперешнему: "Вся кровь христианская падет на тебя за то, что, выдавши христианство, бежишь прочь…" И можете ли вы представить себе, чтобы сейчас, когда снова нависла смертельная опасность над нашей отчизной, жена того или другого властителя рекла своему мужу: "Я отказала в руке своей богатым, сильным номенклатурщикам — министру парфюмерной промышленности и секретарю Ставропольского (Свердловского) обкома комсомола по пропаганде, я вышла за тебя, безвестного комбайнера, а ты теперь хочешь меня, детей моих и внуков сделать американскими прислужниками. Разве мало у тебя войска? Зачем слушаешь Яковлева (Бурбулиса) да Шеварднадзе (Козырева) и не хочешь стоять за честь свою и за веру советскую?"

Увы, не нашлось сегодня среди нашего духовенства нового Вассиана. И невозможно представить себе помянутых выше жен с гневными речами на устах. А уж тем более немыслимо вообразить их мужей в образе Ивана Третьего, рвущего и топчущего германскую или американскую басму, ибо они просто не понимают таких слов, как "честь", "достоинство".

Прошло пятьсот с лишним лет после стояния на Угре… Американский гроссмейстер Роберт Фишер приехал в Черногорию, чтобы после двадцатилетнего загадочного уединения в звании чемпиона сыграть здесь уже по одной этой загадке сенсационный матч с Борисом Спасским, русскоязычным французом, немало лет тому назад покинувшим трудную родину ради уютного Парижа. И вдруг получает Фишер то ли от своего правительства, то ли от президента, то ли еще от каких высоких властей грозную басму: запрещаем, дескать, тебе, как нашему верноподданному, играть в Черногории!

В чем дело? Оказывается, эта страна шибко не нравится Джорджу Бушу, огорчает его своей независимой политикой. Что ж, она и раньше кое-кому не нравилась, например Наполеону. Но при чем здесь шахматы? Едва ли Фишер знает стихотворение Пушкина "Бонапарт и черногорцы".

Но черногорцы не испугались, ничего не принесли к ногам захватчика. Видали, дескать, мы эти ноги в белых тапочках. Сами взялись за оружие:

Надев свои красные шапки, вступили в бой и разбили интервентов. Наш великий поэт сказал от их лица: