В перерывах между упражнениями в ведении домашнего хозяйства Агнета продолжала сочинять песни для нового альбома и искать возможности для продолжения карьеры. Она часто слушала альбом Кароль Кинг «Tapestry», вызвавший прокатившуюся по всему миру волну восторга. Ее вдохновлял пример певицы, исполнявшей свой собствен-ный материал. Кроме того, ей очень нравились ее песни в стиле софт- рок, такие, как «I Feel The Earth Move», «It's Too Late» и «You've Got A Friend», наполненные сугубо личными чувствами и переживаниями. Агнета решила не спешить с записью нового альбома. Она пойдет в студию только тогда, когда у нее будут песни, удовлетворяющие ее на сто процентов. «Он будет несколько сложнее предыдущих», — говорила она о своем будущем опусе.

Между тем ей предложили пройти пробы на роль Марии Магдалины в шведской версии мюзикла Ллойда Уэббера -Тима Райса «Jesus Christ Superstar». Друг Бьерна, увидевший мюзикл в Копенгагене, решил, что Агнета прекрасно подходит для шведской постановки.

Агнета прошла пробы и приняла участие в шести из девяти репетиций. Премьера состоялась 18 февраля 1972 года в «Scandinavium» в Гетеборге, меньше чем через месяц после того, как ей было сделано предложение. Однако обозреватели остались не очень довольны шоу. «Исполнение отдает любительщиной, — писала газета «Expressen». Агнета Фельтскуг — милая девушка, которая умеет петь, но не более того».

Несмотря на столь суровую критику, Агнета с удовольствием вспоминает о своем участии в «Jesus Christ Superstar». Возможно, это связано с тем, что ее шведская версия «I Don't Know How То Love Him» из мюзикла, спродюсированная Бьерном, достигла первого места в Svensktopреn.

В то время как Агнета блистала в Гетеборге, Фрида переживала не лучшие времена в Стокгольме, в течение семи месяцев вечер за вечером выходя на сцену в ревю «Mina favoriter». То, что вначале выглядело как многообещающий шаг в карьере — возможность усовершенствовать навыки сценического исполнителя, — обернулось кошмаром. Во всем была виновата ее неуверенность на сцене, которая теперь развилась в настоящий комплекс. В результате Фрида убедила себя в том, что у нее как певицы нет будущего: за 13 лет карьеры она так и не научилась нравиться публике.

Спустя месяц после премьеры Фрида записалась в школу портних в Стокгольме. Бабушка научила ее шить, и она всегда сама шила себе сценические костюмы. Анни-Фрид Люнгстад решила бросить петь и стать модельером. «Мне отнюдь не свойственна мечтательность, напротив, я закоренелая реалистка, — говорила она. —Я вовсе не принадлежу к той категории артистов, которые стремятся любой ценой отвоевать себе место под солнцем. Конкуренция в этой профессии невероятно сильна, и в ней выживают только сильнейшие. Несмотря на всю мою любовь к ней, у меня абсолютно нет уверенности в том, что я отношусь к тем, кто выживет».

Фрида признает, что, если бы не Бенни, она давно бы ушла из музыкального бизнеса. Во время приступов меланхолии он делал все, чтобы утешить и подбодрить ее, Если у нее и оставалась какая-то вера в себя, то только благодаря ему. В январе 1972 года Фрида записала свой последний сингл на EMI. На первой стороне была песня Бьерна и Бенни «Vi.ar alia bara barn i borjan» («Все мы сначала были детьми») — очередная в ряду клонов «Hej gamle man!», на которых в то время специализировалась команда Андерссон — Ульвеус.

Уверенный бит в сочетании с позитивным текстом казался посланием Фриде, имевшим целью подбодрить ее. «Мы все вначале дети, стоящие на дороге, которая приведет к великим приключениям, если мы протянем друг другу руку помощи, когда займется заря завтрашнего дня», — утверждалось в припеве, в котором ей подпевали Бенни, Бьерн и Агнета. Шведский текст Стига для кавер-версии песни Кароль Кинг «No Sad Song», записанной на второй стороне, звучал так, словно был специально написан для Фриды. Песня начиналась словами: «Почему ты грустишь? Не преувеличиваешь ли ты свои несчастья? Нужно принимать жизнь такой, какая она есть». Чувствовала Фрида, что поет о себе, или нет — это не имело значения, поскольку эти песни не придали ей уверенности: сингл, выпущенный в конце февраля, канул в небытие, не оставив следа.

Будущее Фриды в шоу-бизнесе выглядело мрачным, как никогда. К ее страху перед сценой добавилась неизбывная тоска, вызванная монотонностью существования. Даже по прошествии нескольких лет она вспоминала эти семь месяцев в театре с неприятным чувством. «Каждый вечер исполнять одни и те же три номера — это не для меня. Это слишком мало для такого длительного периода времени».

Ее душевному настрою отнюдь не благоприятствовал тот факт, что окружавшие ее люди явно преуспевали на их общем поприще. У Агнеты была звездная роль в «Jesus Christ Superstar», ее записи штурмовали вершины Svensktoppen, а летом она собиралась в свой первый сольный тур по Народным паркам. Бьерн и Бенни утвердились в качестве авторов песен, продюсеров и записывающихся исполнителей и регулярно выпускали хиты.

Хиты выпускали даже Hootenanny Singers, о которых, казалось, все уже давно должны были бы забыть. Кроме того, они тоже готовились вместе с Бенни отправиться в летний тур, предусматривавший 70 выступлений, — впервые за три года: Среди своих близких друзей Фрида единственная оставалась без работы после закрытия ревю в конце мая. Это было невыносимо. Она неудержимо погружалась в черный омут депрессии, и теперь даже Бенни ничем не мог ей помочь.

Даже в лучшие времена в их отношениях возникали трения. Легкость, с которой Бенни воспринимал жизнь, плохо гармонировала с преследовавшими Фриду страхом и чувством неуверенности. Они говорили, что любят друг друга и хотят жить вместе, но не очень ладили между собой. «Часто случалось так, что я говорил что-то Фриде, вкладывая в свои слова исключительно позитивный смысл, но она воспринимала их в исключительно негативном смысле,- вспоминает Бенни.— Создавалось впечатление, будто в ее голову был встроен трансформатор, который преобразовывал мои послания к ней в нечто абсолютно противоположное тому, что они из себя представляли в тот момент, когда я их посылал. Она обижалась — я не понимаю почему, мы начинали ссориться».

В их доме в Валлентуне наступила тяжелая пора. Фрида даже отказывалась вставать с постели, проводя в ней целые дни. Она не хотела ничего делать и не хотела никого видеть.

Бенни был раздражен. Казалось, ничто не могло вывести ее из этого состояния. «Я сомневалась во всех и во всем, даже в любви Бенни, — вспоминает Фрида. — Я причиняла ему сплошные несчастья, как же он мог любить меня? И все же, невзирая ни на что, он любил меня и всеми силами старался помочь, как никто другой. Он призывал меня к действию, взывал к моему разуму, утешал, дарил свое душевное тепло».

Удручающий опыт «Festfolk» не шел ни в какое сравнение с тем испытанием, которому подверглись их отношения на протяжении этих месяцев. Это натолкнуло Бенни на размышления о его роли в драме. «Одно время мне не давала покоя мысль: может быть, я подсознательно нуждался в возбуждении и всех этих драматических интерлюдиях,

которые следовали за нашими ссорами? Сегодня я могу со стопроцентной уверенностью сказать: нет», — заявил он несколько месяцев спустя.

Фрида признавалась в том, что ее депрессия мешала ей принимать более активное участие в воспитании детей. «Как я могла заботиться о них, если не могла позаботиться даже о себе? Разве о них не заботился должным образом их любящий отец и их новая семья? Не думайте, что я так легко относилась к этому. Я ужасно скучала по ним, но знала, что их счастье важнее моего, и была уверена, что поступаю правильно».

Однако, пока Фрида преодолевала душевный кризис, на ее горизонте занималась новая заря, хотя на первый взгляд она не имела лично к ней никакого отношения. Неожиданно начали сбываться предсказания Стига по поводу всемирной славы Бьерна и Бенни.