— Значит, ты, Максим Мартынович, без меня решил идти? — с горечью сказал Бармин. — Хочешь в одиночестве грехи замаливать?

— У тебя, Петя, никаких грехов перед Россией нет. А я считаю, что не только мой долг…

— Подожди! — Бармин взволнованно перебил Максима. — Говоришь, у меня грехов нет? Ты ошибаешься. На мне, князе Петре Бармине, тяжким грузом висят все грехи, все преступления моих предков. Ты вот сказал, что у тебя офицерское звание. Но ты, Максим Мартынович, получил это звание первым в своем казачьем, крестьянском роду. Слышишь? Первым. А до меня, если я не ошибаюсь, было шестьдесят девять офицеров, генералов, сенаторов, тайных советников, тысяцких, министров, губернаторов, царских воевод, и все это были князья Бармины. Они владели десятками тысяч десятин земли, повелевали жизнью и смертью своих бесправных холопов, пороли крепостных, пользовались гнусным правом первой ночи, насилуя крестьянок-невест. Кровью, пожарами, расстрелами они подавляли восстания крестьян и твоих предков-казаков. Это ли не преступление? Это ли не самая тяжкая вина? Все это давит на мою совесть, гнетет меня, не дает мне покоя. И если я хочу увидеть Родину — а это самое заветное мое желание, — я должен вернуться туда очищенным от всей этой тысячелетней скверны. Понимаешь? От всей скверны…

— Понимаю, — глухо сказал Максим. Он обнял Бармина и добавил, вздохнув: — Что ж, Петя, раз так, значит, дорога у нас одна…

В то лето в Испанию вели многие дороги. И тайно и явно шли по ним разные люди; одни — большей частью коммунисты — пробирались к испанским границам, чтобы вступить в ряды республиканской армии и помочь законному правительству отстоять завоевания трудового народа; другие, оснащенные новейшим оружием Гитлера и Муссолини, — чтобы поддержать мятежного генерала Франсиско Франко, навсегда уничтожить в Испании республиканский строй и установить генеральскую диктатуру.

К числу последних принадлежал штурмбаннфюрер СС Конрад Риге. Еще со времен неудавшегося мюнхенского путча в 1923 году, когда Адольф Гитлер на короткий срок был водворен в тюрьму, Конрад Риге познакомился с одним из единомышленников Гитлера — недоучившимся агрономом Генрихом Гиммлером. С тех пор много воды утекло. Сын захудалого школьного инспектора, любитель птицеводства, Генрих Гиммлер в 1925 году стал организатором охранных отрядов СС, потом, когда национал-социалисты пришли к власти, — мюнхенским полицейпрезидентом, главой прусской полиции, и, наконец, рейхсфюрером СС, всесильным полицейским диктатором нацистской Германии. Лицо этого маленького близорукого человека знали все: тусклые, свинцового оттенка глаза за сверкающими стеклами пенсне, бледные, одутловатые щеки, злой, плотно сжатый рот, над которым темнели жесткие, «а-ля фюрер», усы.

Холодный, не знающий страха штурмбаннфюрер Конрад Риге, пожалуй, больше других знал, сколько человеческих жизней оборвано всякими способами по приказу «верного Генриха», как называл своего сподвижника фюрер. Гиммлер все больше приближал к себе Конрада Риге, много раз давал ему самые щекотливые, скользкие поручения, и Риге выполнял их беспрекословно. По приказу своего шефа он ездил в Австрию, Чехословакию, Польшу, Италию. Там связывался с нужными людьми, делал все то, что до поры до времени оставалось глубокой тайной, а потом заканчивалось убийствами неугодных Гитлеру политических деятелей, шантажом, провокациями, путчами, подкупами министров, парламентариев, журналистов…

Когда рейхсфюрер Гиммлер вызвал к себе Конрада Риге, тот нисколько не удивился. Больше того, он был убежден, что шеф заведет разговор об испанских делах, ведь к этим делам сейчас были прикованы взгляды всего мира. Риге не ошибся. Небрежным кивком Гиммлер указал ему на кресло рядом, заговорил, пристально всматриваясь в желтоватое лицо штурмбаннфюрера:

— Думаю, что вы, Риге, в курсе того, что происходит в Испании. Не так ли?

— Мне это известно, господин рейхсфюрер, — почтительно ответил Риге. — Известно также и наше отношение к этим событиям.

— Отлично, — сказал Гиммлер. — Вам придется отправиться туда. Будете выполнять обязанности советника по организации контрразведки в войсках генерала Франко. Имя при этом менять не стоит. Мы не скрываем своей помощи франкистам. Фюрер приказал направить в Испанию эскадрильи истребителей и бомбардировщиков, а также большую группу танков с экипажами. — Гиммлер улыбнулся. — Так что вам, Риге, скучно не будет. Кроме того, что вы будете обязаны организовать контрразведку для Франко, у вас будет вторая, не менее важная задача.

Рейхсфюрер снял пенсне, стал сосредоточенно протирать стекла кусочком белоснежной замши. Глаза его стали странными: круглыми, как две пуговицы.

— Республиканцы после чистки армии и жандармерии все же оставили многих генералов и офицеров на службе. Среди них немало монархистов и приверженцев Муссолини, — сказал Гиммлер. — Через избранных вами лиц с ними следует наладить связь. Пусть они остаются в республиканской армии, но выполняют то, что мы им прикажем. Вам понятно, Риге?

— Да, господин рейхсфюрер, — сказал Риге, склонив голову.

— Это еще не все… — Гиммлер поднялся, медленно зашагал по кабинету. Тотчас вскочил и штурмбаннфюрер. — Сидите, Риге, — сказал Гиммлер. — Вам известно, что такое ПОУМ?[1]

— Если я не ошибаюсь, это группа испанских приверженцев высланного из Советского Союза Льва Троцкого, господин рейхсфюрер, — ответил Риге. Несмотря на разрешение, он продолжал стоять, внимательно следя за шефом.

— А политическая позиция этой группы вам знакома? — спросил Гиммлер. — Я имею в виду ее позицию в той ситуации, которая сложилась в Испании в связи с выступлением генерала Франко.

— Судя по тем сведениям, которыми я располагаю, испанские троцкисты декларируют свою верность республике и готовы сражаться против Франко, — сказал Риге. — Тем не менее они не прекращают борьбы против коммунистов, которых возглавляют Хосе Диас и Долорес Ибаррури. Видимо, господин рейхсфюрер, их разногласия мы должны использовать.

Гиммлер остановился, положил руку на плечо Риге.

— Вы заметно растете, штурмбаннфюрер, — улыбаясь, сказал он. — Испанскую группу ПОУМ надо не выпускать из поля зрения. Она будет нам полезна. Ее лидер Андрес Нин — один из ближайших друзей Троцкого. Разногласия Андреса Нина с испанскими коммунистами все больше углубляются. Учтите это. Установите с троцкистами дружеские отношения, но без всякой рекламы. Среди них вы найдете готовых на все людей, которые по нашему сигналу смогут вонзить нож в спину республики. Это ваша третья задача, Риге. Надеюсь, вы все уяснили?

— Мне понятно, господин рейхсфюрер. — Риге по-солдатски щелкнул каблуками. — Я приложу все силы, чтобы выполнить ваши указания как можно лучше.

Протянув руку штурмбаннфюреру, Гиммлер сказал:

— До свидания, Риге. Желаю вам удачи и успехов во славу фюрера и великой Германии. Сейчас зайдите к обергруппенфюреру Гейдриху. Вы получите от него самые подробные инструкции. Связь будете держать с ним…

Начальник имперского управления безопасности обергруппенфюрер Рейнгард Гейдрих, худощавый, с тонким длинным носом, похожим на клюв коршуна, надолго задержал Риге. Ему, Гейдриху, этот человек с неправдоподобно светлыми глазами и темными дурными зубами, одетый в черную форму штурмбаннфюрера СС, был малознаком, и он, удивляясь, что для выполнения такой сложной, ответственной задачи выбор Гиммлера пал на Конрада Риге, суховато изложил суть дела, напомнил, что кроме него, Риге, в Испанию отправляется агент абвера,[2] что с ним надо быть осторожным и не открывать ему все карты.

Гейдрих неторопливо открыл тяжелый стальной сейф, вынул тонкую папку и положил на стол, поставленный отдельно, у окна.

— Садитесь сюда, Риге, — сказал он. — В этой папке список нашей резидентуры и секретных агентов имперского управления безопасности, которые действуют в Испании, Португалии и Марокко. Внимательно всмотритесь в список и запомните все имена. Переписывать ничего нельзя. Все должно остаться в памяти. В распоряжении у вас тридцать минут. После этого я проверю вашу память.