Рис покачал головой.

— Мина! — в ужасе воскликнул Паслен. — Я хотел было как следует выбранить ее за то, что она меня убила, но она подошла, обняла меня и долго плакала. А потом взяла меня за руку и вывела из Зала Уходящих Душ. Она показала мне дорогу из звездной пыли, которая уведет меня за горизонт, когда я буду готов отправляться. Я был рад за нее, потому что мне показалось, что она нашла свой путь и что с головой у нее вроде все в порядке. Но мне стало грустно — она была такая печальная.

— Думаю, она всегда будет печальной, — промолвил Рис.

Паслен испустил глубокий вздох.

— Я тоже так думаю. Ты знаешь, во время своего кругосветного путешествия я видел, как люди сооружают в честь нее небольшие святилища, и я надеялся, что это поднимет ей настроение, но люди, приходящие в эти святилища, сами такие грустные… Нет, вряд ли это ей поможет.

— Ей нужно, чтобы к ней приходили люди, — возразил Рис. — Она Богиня Слез, она помогает тем, у кого случилось горе, кого одолевает печаль, особенно людям, мучающимся от чувства вины и сожалений о прошлом или борющимся с темными страстями. Тот, кто чувствует, что никто больше его не поймет, идет к ней. Мина всех понимает, потому что ее боль — бесконечна.

— Ух, ты, — прошептал призрак.

Однако Паслен никогда подолгу не пребывал в плохом настроении. Приняв несколько призрачных понюшек табака, он вскочил на ноги.

— Ну ладно, я пошел! — весело воскликнул он. — Как сказала Зебоим, настало время идти и помучить ни в чем не повинных людей в каком-нибудь новом мире.

Паслен протянул руку, чтобы погладить Атту. Призрачное прикосновение заставило собаку вздрогнуть и оглядеться с озадаченным видом. Кендер протянул руку Рису. Монах ощутил легкое дуновение — словно на ладонь ему упало перышко.

— Желаю тебе благополучного путешествия, друг мой, — сказал Рис.

— Если там будет цыпленок с яблоками, то мне больше ничего не надо! — ответил Паслен, помахал, просочился сквозь ствол дуба — ведь он теперь мог так делать — и исчез.

Звон колокола сзывал монахов на вечернюю медитацию. Рис поднялся и расправил складки оранжевой рясы. Вдруг он заметил, что из подола на землю вывалился какой-то предмет. У ног его лежал золотой кузнечик. Рис подобрал застежку, приколол ее к рясе и помолился про себя, желая удачи другу на его дороге, усыпанной звездной пылью. Затем он свистнул Атте; собака вскочила и побежала вниз, сгоняя овец в стадо.

Щенки поскакали за ней, они яростно тявкали и время от времени бросались на овец, копируя мать. И, хотя Атта слегка шлепала их за то, что они мешают, глаза ее сияли гордостью.

Рис взял на руки одного из щенков, самого слабого, который с трудом успевал за остальными. Он зажал мягкий комочек под мышкой и начал спускаться с холма, ведя свое стадо домой.

КОНЕЦ.