И Антонина поняла однозначно: больше никогда в жизни Леонида она не встретит.

    Шло время, Антонина всячески старалась забыть случившееся… Иногда на нее наваливалась такая ужасающая тоска, что становилось противно жить. Она терзалась муками, пытаясь определиться – как называется то, что она совершила. Она искала себе оправдания, и находила, вроде все получалось логично и правильно – она молода, красива, ей надо нормального мужа, ей надо родить детей… А как бы она родила от безногого? Каким кормильцем он стал бы?

 Да никаким! И с этими трезвыми мыслями наступал душевный покой. Но ненадолго, и жуткая тоска возвращалась вновь – и давила, давила ее беспощадно…

     А однажды Леонид ей приснился. И сон-то был такой яркий! Снилось Антонине: будто бы гуляют они с Леонидом где-то в лесу, по стежке извилистой, петляющей среди деревьев, и вокруг – вроде как туман предрассветный. А Леня при обеих ногах, да такой ладный и красивый, ну – как перед войной был! И говорили они о будущем – как поженятся, как детей заведут. И вдруг подумалось Антонине – а ведь ничего этого не будет, а случится бедствие великое, и она, Антонина, Леню-то своего предаст! Откажется от него. И так ей стало муторно на сердце и страшно! И говорит она Леониду:

   «Ленечка, ты меня прости! Грех я ужасный совершила… Только, когда будешь там… ну, куда мертвые уходят, ты зла на меня не держи, ладно? Прости меня, слаба я оказалась…»

   А Леонид посмотрел на нее так печально и грустно, и молвил:

   «Да будет тебе, Ладушка… Живи и будь счастлива! А я… Ну что я?  Я так ждал нашей встречи…»

   Он еще раз грустно посмотрел на нее, повернулся и пошел. Ни слова не сказал, не поцеловал даже! Он уходил, а она смотрела ему вслед, и вдруг поняла, что это уходит ее счастье. Навсегда уходит.

   «Леня! – за кричала она отчаянно. – Не оставляй меня… Леня!»

   Но он не повернул головы, как будто и не слышал. А потом растворился, будто бы растаял в наползающем белесом тумане.

   Антонина тогда проснулась в слезах. И тогда она впервые подумала – откуда вообще приходят сны? И что означает ее сновидение? И будто кто-то подсказал ей: Леонид ее простил. Он смотрит на нее «оттуда» и продолжает ее любить, и желает ей счастья. Странно, но неверующей Антонине такой вывод из ее сна представлялся совершенно бесспорным, не подлежащим сомнению.

   Или, может быть, ей просто хотелось так думать?

   А Леонид больше ей не снился. Никогда.

   Она поспешила устроить свою жизнь по возможности скорее. Подходящий парень нашелся довольно быстро. Молодой, работящий, серьезный… тоже фронтовик, но с руками и ногами. Звали его Владимир. В 48-ом Антонина вышла за него замуж, а еще через год родилась у них очаровательная девочка… Галкой назвали. И все стало хорошо. Как она мечтала...

    Влад вернулся в Подгорное на следующий день после визита к Антонине. На дворе у Самсонихи снова толпился народ, что не могло не вызвать у него приступ досады. Но делать было нечего: приходилось дожидаться приема, как и в первый раз. Влад безропотно занял место в длинной очереди.

     Перед ним оказались две пожилые женщины, которые, сидя на поваленном бревне, вели меж собой неторопливую беседу. Влад рассеянно слушал их разговор, не вникая в смысл оного, ибо вовсе не стремился к этому. А еще потому, что до сих пор находился под давящим впечатлением исповеди Антонины Васильевны. Не так-то просто оказалось заглянуть в чужую личную трагедию…

    Чтобы как-то отвлечься от тягостных мыслей, он решил поговорить со случайными соседками. И не просто поговорить, а узнать еще что-нибудь о ведунье или ведьме, как ее здесь называли.

   - Простите, что спрашиваю, - обратился он к пожилой женщине, сидевшей рядом с ним, - не могли бы вы сказать – почему матушку зовут Самсонихой? Это как-то связано с ее настоящим именем или фамилией?

   Обе женщины как-то странно переглянулись – мол, вот чудак, таких простых вещей не знает! Но затем соседка участливо спросила его:

   - А вы, молодой человек, конечно, нездешний?

   - Нет, - ответил Влад.

   - А здесь первый раз?

   - Второй.

   Женщины снова многозначительно переглянулись, а затем соседка доверительно обратилась к нему:

   - Нет, это никак не связано с ее именем: нашу матушку зовут Евгения. А почему Самсониха… Вы Библию вообще читали? Кто такой Самсон – знаете?

   - Да где же я прочитаю Библию? – с некоторой досадой спросил Влад. – Она в книжных магазинах не продается! Но про Самсона немного знаю. Это был библейский герой, вроде греческого Геракла. Он голыми руками одолел льва – разорвал ему пасть! Под Ленинградом, в Петродворце есть скульптура такая – Самсон, раздирающий пасть льва. А еще я читал или слышал где-то, будто бы сила Самсона заключалась в нескольких волшебных прядях его волос. Если их обрезать, то он становился обычным человеком. Именно так его и выдали заклятым врагам… Такая вот легенда.

   Обе женщины снисходительно улыбнулись: так улыбаются умудренные знанием люди, услышав неожиданно здравые суждения от ребенка. Но затем соседка сказала ему:

    - Ну что ж, неплохо: многие молодые люди сейчас и этого не знают. Но тогда вам будет понятно, почему нашу матушку называют Самсонихой…

     И она поведала Владу удивительную историю. Во время войны в здешних местах расплодилось много волков. Особенно лютовали они зимой, а зимы в сороковых годах стояли невероятно холодные, не то, что нынче. Обнаглевшие серые хищники захаживали и в деревни, наводя страх и ужас на жителей. Всюду свирепствовал голод, и людям приходилось отчаянно бороться с волками, отнимающими у них последнее. Это была настоящая борьба за выживание, особенно, если учесть, что все трудоспособные мужики воевали на фронте, а в деревнях оставались женщины, старики, да малые дети…

    И вот в Подгорное пришла беда. Объявился в окрестных лесах волк-людоед. Это был здоровенный матерый волчище, который предпочитал охотиться в одиночку. Только весь ужас был в том, что охотился этот зверюга на людей. Он приходил прямо в деревню, выслеживал неосторожного прохожего, подкрадывался и нападал. Благо, сопротивления зверю оказать толком и не могли – жертвами его нападений становились изнуренные голодом женщины и малые дети. Людоед загрыз с десяток человек зимой 43-го года, а по весне исчез. Но на следующую зиму он явился снова и нагнал такого ужаса на все село, что люди вообще боялись из дома выйти. Даже к колодцу за водой сходить было страшно.

    Матушке нашей Самсонихе в ту пору и шестнадцати лет еще не было. И даром Божьим отмечена она не была. Только выделялась ростом большим, красотой несказанной и силушкой богатырской! Не было в округе парня сильнее ее! Женькой ее тогда звали. И она одна не боялась лютого зверя – и в лес по грибы ходила, и к колодцу за водой, и дрова сама возила. Ей говорили, бывало, а как же волк? Неужто не боишься? А Женя в ответ:

   «Боюсь не боюсь - какая разница! Дело надо ведь делать? Волк за меня дров не натаскает, воды не принесет, печь не затопит… Да и негоже в вечном страхе-то жить!» 

   Ну, и делала свои дела! И вот в феврале 44-го приключилась такая история. Пошла как-то Женька вечером из дома да на улицу. Всего–то на двор свой вышла! Не знаю уж, по какой надобности. Зашла в сарай, чего-то там поделала, потом сарай заперла, и домой! Снегу было много, и к дому только стежка узкая вела. Вот идет она по этой стежке, как вдруг в спину ее кто-то толкнул. Да сильно так – еле на ногах устояла! Девка-то обернулась – а перед ней волчище этот, здоровущий, свирепый, стоит и зубы оскалил, словно на бой ее вызывает! А потом – как бросится! А у Жени-то и в руках ничегошеньки – голыми руками отбиваться от зверюги пришлось! Но девушка не растерялась – даром, что ли, настоящей богатыршей в округе слыла! Ухватила она волка… за язык! И держала крепко, не выпуская. Волчище боролся, дергался, но ничего поделать не смог. К счастью, на Женьке полушубок был зимний, теплый – он и уберег ее от волчьих когтей.