— Что?

— Убита Салли Оуэн.

— Что?

— Тело обнаружила ее соседка… который там у вас час? Какая у нас разница во времени?

— У нас половина четвертого, — ответил я.

— Всего час разницы по сравнению с нами, верно?

— Мори, объясни мне…

— Соседка Салли зашла к ней около семи часов по нашему времени, чтобы вернуть хозяйке блюдо для пирога. Милая дама обнаружила труп. Салли лежала на полу около раковины. Голова разбита, Мэттью. Молотком.

— Почему думаешь, что молотком?

— Орудие убийства валялось на полу, рядом с телом.

— А почему решил, что Харпер…

— На ручке молотка его инициалы, Мэттью. На ручке выжжено Д.Н.Х. — Джордж Н. Харпер.

— Кто угодно мог выжечь эти инициалы на…

— Это все понятно. Но молоток действительно принадлежал Харперу, в этом мы уверены, — и это уже второе убийство, Мэттью. Я вот о чем подумал: не мог бы ты, от себя лично, обратиться к нему, поговорить с ним, может, сумел бы уговорить его явиться с повинной, пока твой Харпер не укокошил еще кого-нибудь, Мэттью.

— Как я могу поговорить с ним, если понятия не имею, где он?

— Мог бы выступить по телевидению.

— Каким образом, Мори?

Он не ответил.

— Мори, я звоню тебе из Мексики, — сказал я. — Как я могу выступить по телевидению, если я сейчас в Мексике?

Он по-прежнему хранил молчание.

— Мори, — сказал я, — мой ответ: «нет».

— Я надеялся…

— Я тебе уже сказал: «нет».

— Чтобы Харпер не убил еще одного, Мэттью.

На этот раз я не нашел что сказать ему.

— Подумай об этом, — предложил Блум. — Как там у вас с погодой?

— Прекрасно, — ответил я.

— Так ты подумай, — повторил он и повесил трубку.

Я прибыл в Калузу, сделав пересадку в Хьюстоне, на следующий день, во вторник, первого декабря. С аэродрома, не заезжая домой, направился прямо в контору, перебросился парой слов со своим партнером Фрэнком (который тут же объяснил мне, что я не мог сделать ничего более глупого, чем связаться с детективом Морисом Блумом), а потом попросил Синтию узнать, не может ли Карл Дженнингз на минутку заглянуть ко мне.

Я не отважился позвонить своей бывшей супруге, чтобы сообщить об изменившихся планах и порадовать известием, что Джоан отправилась с Дейл в Мехико без меня. Честно говоря, мне совсем не хотелось обсуждать с ней этот вопрос, но Калуза — маленький городок, и если столкнусь со Сьюзен в каком-нибудь ресторане или супермаркете, ей, естественно, захочется узнать, что я здесь делаю и где, черт побери, ее дочь, — тогда волей-неволей придется объяснить, что я уговорил Джоан и Дейл продолжать свой отпуск без меня. Уж лучше рассказать Сьюзен об этом по телефону. Но чуть попозже.

Карл Дженнингз явился ко мне с отчетом.

— С ума можно сойти от скуки, — сказал он, — никакого разнообразия: этот парень убил еще одну.

— Пока это только голословное утверждение полиции, — возразил я.

— Которое поддерживают все газеты и телевидение, — парировал Карл. — Вы, наверно, видели заголовки утренних газет. Похоже, у нас появился собственный Джек Потрошитель. Я, во всяком случае, выполнил ваше поручение: разговаривал вчера с Гарри Лумисом, заехал к нему по дороге в контору. Вы же знаете, Фрэнк не одобряет, что наша фирма непродуктивно расходует время на…

— Да, да, в курсе. Так что сказал Лумис?

— Лумис показал мне ту комнатенку, где у них продают детали автомобилей и всякие там ветровые стекла, домкраты, сувенирные пепельницы, разные брелочки с эмблемой вашей машины, и в том числе — пятигаллоновые канистры для бензина. Там на полке еще с полдюжины точно таких же, как наша.

— Как та, что продали Харперу?

— Точно такие же, как та, что купил Харпер. Фабричная марка «Редди Джиф», канистра изготовлена в Огайо, у меня есть адрес изготовителя, если вам потребуется.

— Хорошо, что дальше? Что случилось в то утро, когда Харпер приехал на эту заправочную станцию?

— Лумис заправил бензином его машину, а Харпер сказал ему: «Мне бы еще и канистру налить. У вас есть канистры?» Лумис повел его в ту комнату и предложил: «Выбирай любую». Такой был приблизительно разговор.

— Наверное, сказал: «Вытаскивай любую».

— Верно.

— Он именно так сказал?

— Вроде так. Дело в том, что Лумис оставил Харпера в этом помещении одного, чтобы тот сам выбрал себе, какая ему приглянется, и ушел снять показания счетчика.

— Выходит, Харпер сам взял с полки канистру, верно?

— Так говорит Лумис. Харпер достал канистру с полки и вынес ее на улицу. Лумис был у бензонасосов.

— Что потом?

— Харпер попросил его налить в канистру бензин.

— И?

— Лумис отвинтил крышку, потом…

— Лумис?

— Да.

— Что потом?

— Налил в канистру бензин, — ответил Карл, пожав плечами.

— Кто завинчивал крышку?

— Лумис.

— Он брал канистру за ручку?

— Нет, он только завинтил крышку.

— Кто поставил канистру в машину?

— Харпер взял ее и поставил в кузов.

— А это означает, что отпечатки пальцев Лумиса все же остались на крышке.

— Нет.

— Почему же? Если Лумис завинчивал крышку…

— Да, но у Лумиса были грязные руки, он перед приходом Хар-пера менял в какой-то машине свечи. Лумис заметил, что крышка канистры грязная, и обтер ее тряпкой.

— Харпер говорил мне, что не помнит этого.

— Харпер в это время уже сидел в кабине, прогревал мотор. Лумис крикнул, чтобы он подождал минутку, обтер крышку, сказал: «Все в порядке», — что-то вроде этого, — и махнул рукой, чтобы тот ехал.

— Понятно, — сказал я. — Теперь ясно, почему на канистре нет отпечатков пальцев Лумиса. Если убийца Мишель в перчатках…

— Конечно, в перчатках… — с большим сомнением повторил Карл.

— Тогда на канистре остались отпечатки пальцев одного только Харпера.

— И на ручке молотка — тоже, — подсказал Карл.

— Что?

— Отпечатки пальцев Харпера обнаружены и на молотке. Только Харпера. Об этом было в утренних газетах. — Карл в нерешительности замолчал. — Мэттью, — начал он после непродолжительной паузы, — конечно, это меня не касается, я человек маленький и опыта у меня маловато… Но по-моему, все это дело рук Харпера. Оба убийства. — Он опять замялся. — Когда полиция разыщет его, может, следует посоветовать ему признать себя виновным?

Как только Карл вышел из кабинета, я позвонил Блуму.

— Я на месте, — обрадовал я его.

— Не сомневался, что вернешься, — ответил Блум. — Оценил твою жертву, Мэттью. С Харпером дело плохо, хуже не бывает. Надеюсь, ты не откажешься…

— Что значит «хуже не бывает»?

— Похоже, теперь нет сомнений, что молоток действительно принадлежал Харперу. Сосед Харпера, жизнерадостный молодой человек, который был близко знаком с ним…

— Как его имя? — спросил я, пододвигая к себе блокнот.

— Роджер Хокс, Уингдейл-Уэй, 1126.

— Белый или черный?

— Черный. Если хочешь, поговори с ним, Мэттью, но не услышишь от него ничего нового.

— Что же он рассказал полиции?

— Он сказал, что этот самый молоток, который он одалживал у Харпера пару недель назад. Парнишке понадобилось кое-что починить в доме, он и зашел к Харперу одолжить у него молоток — знал, что у Харпера очень хорошие инструменты. Вот этот самый молоток парнишка и брал у него, сразу опознал, буквы Д.Н.Х. на ручке, выжжены по дереву.

— А когда вернул молоток Харперу?

— В тот же день.

— Понял, — сказал я.

— Это еще не все, я же тебе сказал, что у Харпера дела — хуже некуда.

— Что может быть еще хуже? — изумился я.

— Гараж у Харпера надежно заперт. Ни один Микки Маус не проскочит. На той двери, что соединяет гараж с домом, — тоже замок. В гараже только две двери, и обе заперты. Ни на одной из этих дверей не обнаружено следов взлома.

— Ну и что?

— А то, что Харпер сам вошел в гараж и взял свой молоток с…