— Никто не лжет просто так, если не хочет скрыть что-то, — сказал Сэм.

— Но они все лгали. Неужели у каждого есть что скрывать?

— Да, если налицо преступный сговор.

— Погоди, Сэм, какой «преступный сговор»?

— Может, наркотики? — предположил Сэм.

— Нет, нет.

— Флорида по количеству туристов занимает второе место в Штатах. Ты говоришь, некоторые из них живут в Майами?

— Да.

— Торговля наркотиками там приносит доход в семь миллионов долларов, — сказал Сэм, — семьдесят процентов кокаина, восемьдесят — марихуаны и девяносто процентов всякой дряни поступают в Штаты из Южной Америки через порт в Майами.

— Не думаю, что Харпер и его жена замешаны в торговле наркотиками.

— А их друзья?

— У меня нет оснований подозревать их, Сэм.

— Тогда почему они лгут?

— Не знаю.

— Ладно, оставим это. Что еще?

Я рассказал ему, что поручил Карлу Дженнингзу допросить служащего заправочной станции, который продал Харперу канистру для бензина и залил в нее пять галлонов; рассказал, что просил Карла выяснить, почему на канистре не оказалось отпечатков пальцев Лумиса, а потом добавил, что меня волнует отсутствие вестей от Карла.

— Ты оставил ему телефон «Гарса Бланка»?

— Да.

— Так сегодня ведь — воскресенье, — напомнил Сэм. — В четверг был День Благодарения, и твоя контора, вероятно, в пятницу не работала…

— Это верно.

— Ты же не можешь требовать от своего Карла, чтобы он работал на уик-энде, Мэттью. Кроме того, ему известно, что ты вернешься только к пятому декабря, так что даже получив эту информацию — а разузнать все это, между прочим…

— Это не моя идея, — прервал я его. — Выполняю поручение Джима Уиллоби.

— Ты с ним работаешь?

— Да.

— Хороший парень; правда, иной раз ведет себя как параноик. Скай Баннистер — лучший из окружных прокуроров, работавших в Калузе, а я повидал немало на своем веку, можешь мне поверить. Уиллоби так поливает его грязью, что невольно подумаешь… — Сэм покачал головой. — В любом случае, — добавил он, — к тому времени, как вернешься домой, тебя будет ждать информация об этой канистре, не волнуйся.

— Да, — согласился я, — наверное, ты прав.

— Зачем тебе знать о ней здесь?

— Да вроде незачем.

— Верно. Расслабься, Мэттью. Наслаждайся тем, что ты в этих благословенных краях, наслаждайся красотами Мехико, когда попадешь туда. Очень скоро тебе предстоит возвратиться на свои соляные копи — в Калузу.

— Как по-твоему, я правильно веду это дело? — спросил я.

— Как бы ты ни вел его, закрыть его не удастся, — ответил Сэм, ухмыльнувшись.

Мы допили коньяк. Сэм поднялся и, зевнув, заметил, что завтра можно поспать подольше, так как никаких мероприятий, кроме похода на пляж, не предвидится. Дейл еще не спала, когда я вошел.

— Что здесь затевают? — спросила она.

— О чем ты?

— Почему Тони с таинственным видом шмыгает туда-сюда?

— Мне так не показалось.

— А ты не обратил внимание, что она все время шепчется о чем-то с Карлосом и Марией?

— Нет.

— Интересно, что они затеяли? — снова спросила Дейл.

Что затеяла Тони, нам удалось узнать только в восемь часов вечера, в понедельник. Вся наша четверка: Сэм, Тони, Дейл и я — Джоан наконец вернулась с пляжа и торопливо укладывала свои вещи внизу — сидела в гостиной и пила «Пинья Коладас», приготовленный Карлосом. Вдруг мы услышали, что к вилле подъехало несколько машин, захлопали дверцы, послышались голоса окликавших друг друга людей, кто-то засмеялся, — и внезапно заиграл маленький оркестр. Тони расплылась в улыбке, когда человек двенадцать гостей в сопровождении группы «марьячи» спустились по ступенькам с верхнего этажа и вошли в гостиную. Во всю силу своих легких они пели хором: «Счастливого дня рождения!», а группа музыкантов аккомпанировала, придавая мелодии несколько мексиканский оттенок.

— Черт побери! — воскликнул Сэм и обнял сначала Тони, потом нас с Дейл, а потом — всех гостей, которых Тони пригласила отпраздновать шестидесятипятилетие Сэма. Карлос и Мария, ничего, разумеется, не объяснив, только предупредили нас, что обед будет подан к девяти часам, и теперь они спускались по ступенькам с подносами, уставленными блюдами устриц и стаканами с «Пинья Коладас». Им помогала сестра Марии Бланка, специально нанятая по такому торжественному случаю, она несла блюдо с закусками. Группа «марьячи» состояла их двух гитаристов, трубача, скрипача и ударника с маракасами. На них были гофрированные белые рубашки, на шее — голубые шелковые шарфы, на голове — сомбреро, вполне пригодные для путешествия по морю совы и котенка, все одеты в блестящие черные костюмы, к брюкам пришиты маленькие серебряные колокольчики. Они живописно расположились около камина и, вдохновленные приподнятым настроением гостей и чудесным напитком, которым угостил их Карлос, заиграли попурри из мексиканских песенок, которые получались у них значительно лучше, чем «Счастливого дня рождения!».

— Удался мой сюрприз? Ты удивился? — спросила Тони Сэма.

— Не устаю удивляться тебе каждый день, дорогая, — ответил Сэм и крепко ее обнял.

Четверо из приглашенных жили неподалеку — на холме: супружеская пара из Мичигана (он был школьным учителем, а сейчас вышел на пенсию) и два гомосексуалиста. Они только что закончили строительство дома, обошедшегося им в 250 тысяч долларов, здесь они нашли себе убежище от не столь благоприятного для них климата Пенсильвании. Остальные гости приехали из города, одни, как и Сэм, являлись арендаторами недвижимости сроком на 99 лет, другие — законными владельцами. Гости разбились на две неравные группы: семь мексиканцев и пять американцев; лишний мужчина (который в данном случае играл роль женщины) был мексиканцем, из-за него мексиканская группа и оказалась более многочисленной, он (или она) был женат (или замужем) на владельце фермы крупного рогатого скота из Пенсильвании, ушедшем на пенсию. Я увлекся разговором с этим владельцем фермы (мне не приходилось раньше встречаться с такими людьми), как вдруг услыхал шум мотора: какая-то машина с трудом преодолевала крутой подъем и приближалась к вилле. Сначала я решил, что прибыли новые гости, но тут появился Карлос и оживленно заговорил о чем-то по-испански с Тони. Тони торопливо направилась ко мне и под звуки очень популярной мексиканской песенки, которую знал даже я, прокричала в ухо: «Мэттью, приехал посыльный из „Гарса Бланка“. Тебе звонили».

Посыльный оказался шофером, у него был такой же джип, как у Сэма, только поновее, и не зеленый, а белый, кроме того, его боковые дверцы украшали рекламные щиты отеля «Гарса Бланка». Посыльный, естественно, не знал ни слова по-английски. Пока по извилистой дороге, ведшей к подножию холма, мы добирались до поворота на шоссе, до меня все еще доносились звуки музыки.

Мексиканец гнал машину с бешеной скоростью, и через семь минут мы добрались до отеля. Молодая мексиканка в вечернем платье недовольно нахмурилась, когда я, подойдя к конторке, прервал ее оживленную беседу с администратором отеля. «Черт бы побрал этих американцев!» — прочел я в ее взгляде. Я назвал администратору свое имя.

— Да, да, мистер Хоуп, — сказал он, — позвоните, пожалуйста, по этому номеру. Телефонная будка вон там, слева. Можете оплатить разговор наличными или воспользоваться кредитной карточкой.

Номер, который он нацарапал на листке почтовой бумаги с штампом отеля, принадлежал Морису Блуму. Блум звонил мне из полицейского управления.

— Мори, — сказал я, — это Мэттью.

— Привет, Мэттью, — ответил Блум, — извини, что потревожил тебя, но это очень важно.

— Что случилось?

— Позвонил твоему партнеру, и он дал мне этот номер, чтобы, в случае чего, я мог с тобой связаться. Надеюсь, не доставил тебе лишних хлопот…

— Нет, нет, — успокоил я его, — ничего страшного. Так в чем дело?

— Поверь, мне очень неприятно сообщать тебе такие новости, но решил, что лучше ввести тебя в курс дела. Парень твой все в бегах, не можем найти его, а сегодня убит еще человек, похоже, это дело рук Харпера.