Когда она полностью скрылась под водой, ее последней связной мыслью была мысль о Хиларионе.

Фэрис проснулась и почувствовала боль. Она лежала на чем-то твердом, плоском и холодном. С усилием поднеся руку к груди, она с облегчением убедилась, что стеклянный ключ на месте. Зато на ней не было обуви и перчаток, а маскарадный костюм высох и задубел.

Ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, что свет в комнате исходит от серебряных канделябров. Их было два, они стояли в головах и в ногах ее ложа. Фэрис приподнялась на локтях и огляделась. Твердая поверхность оказалась гладкой крышкой обеденного стола из красного дерева, длинного, широкого и тщательно отполированного. Низкий барьер вокруг нее образовали стулья, задвинутые под стол. Стулья были отполированы так же тщательно, как и канделябры, и крышка стола.

Потолок был так высок, что свет уходил ввысь и там терялся, а само помещение оставалось погруженным в полумрак. Можно было с трудом различить, что пол покрыт слоем грязи, давно высохшей и потрескавшейся. Только ведущая к двери дорожка следов свидетельствовала о том, что комнату кто-то посещал. В остальной ее части корка грязи, возможно, осталась со времен потопа.

Фэрис соскользнула со стола. На мгновение в глазах потемнело, и она почувствовала, как предательски дрожат колени. Герцогиня вцепилась в край столешницы. Через секунду пелена перед глазами развеялась. С отвращением слыша потрескивание засохшей грязи под своими босыми ногами, девушка, пошатываясь, подошла к двери и подергала ее.

Заперта. Она нехотя побрела назад к столу. Стулья казались неудобными, и мысль о том, чтобы снова потревожить засохшую грязь, двигая их, ей не понравилась. Она села на крышку стола и постаралась спрятать босые ноги под подол изорванных юбок, чтобы согреть их.

Снова прикоснувшись к корсажу платья, Фэрис нащупала там стеклянный ключ. Она несколько успокоилась и стала рассматривать канделябры.

Если предположить, что свечи были новыми, когда канделябры поставили рядом с ней, — тогда она пробыла здесь несколько часов. Только ничто не доказывало, что они были новыми, как и то, что пробыли здесь столько же времени, сколько и она. Можно ли надеяться, что кто-нибудь придет за ней раньше, чем свет погаснет? Из предосторожности Фэрис потушила все свечи, кроме одной, и решила зажигать их по очереди. Правда, теперь ей нужно не спать и следить, чтобы свеча не погасла, но никогда еще сон не был от нее так далеко.

И вообще Фэрис чувствовала себя ужасно. Голова болела, хотелось есть и пить. Она поела до того, как начала одеваться на бал, и ей казалось, что с тех пор прошло лет сто. Ее локти и колени покрылись синяками во время ночных приключений, и все конечности затекли, что невозможно было объяснить одним только сном на твердой столешнице.

Внезапно она поняла, что в ее волосах нет шпилек и они расчесаны. Она осмотрела поверхность стола и убедилась, что блеск его не потускнел, — значит, ее волосы и платье высохли еще до того, как она попала сюда. Один этот факт тревожил ее больше, чем все остальное вместе взятое.

Она подумывала о том, не закричать ли ей, но вскоре откинула эту мысль. Если Тириан так близко, что сможет услышать ее крик сквозь запертую дверь, то он наверняка уже предпринимает что-то для освобождения своей подопечной. А все остальные, заинтересованные в ее пробуждении, тоже могут оказаться достаточно близко, чтобы услышать крик. Ей не хотелось привлекать их внимание.

Фэрис смотрела, как стекает свечной воск, и думала о книгах, которые читала в Гринло. Как-то ей попалась сказка о Великом Крике, с помощью которого можно было открыть любой замок в королевстве. Джейн однажды летом попробовала так крикнуть, но не достигла успеха, и настояла, чтобы подруга тоже попробовала. Фэрис не проявила больших способностей к Великому Крику, как и к другим разновидностям преднамеренной магии. Кажется, ей удается только магия случайная, такая, которая меняет положение в худшую сторону.

Проницательность, сказал ей Хиларион, и воля. Фэрис задумчиво уставилась на дверной замок. Она понимает, что дверь заперта. «Отопрись, — подумала она. — Откройся. Выпусти меня! Мне не нравится это место. Отопрись!»

Засов шевельнулся. Фэрис почувствовала, как забилось сердце. Дверь медленно открылась внутрь. Затем пленница заметила, что за дверную ручку кто-то держится, подняла взгляд и увидела стройного молодого человека, который смотрел на нее.

— О, отлично. Вы проснулись. — Иштван Грэлент вошел в комнату, грациозно и совершенно бесшумно ступая по растрескавшейся грязи. Он сменил свой вечерний наряд на простую одежду, оставив лишь безупречно белую полотняную сорочку и сапоги, когда-то хорошие, но теперь заплатанные во многих местах. — Надеюсь, вы хорошо спали.

Фэрис смотрела на него и думала, какие вопросы ему задать. «Где Тириан? Где я нахожусь? Почему ГРЯЗЬ?»

Вместо этого она устало произнесла:

— Доброе утро. Полагаю, сейчас все еще утро?

Грэлент улыбнулся ей и принялся зажигать все свечи.

— Боюсь, снова утро. Сейчас семь часов. Так рано являться, конечно, неучтиво, но я подумал, что вы, возможно, захотите позавтракать. — Он протянул Фэрис руку. — Хотите?

Она заколебалась, потом вложила свою руку в его ладонь и соскользнула со стола.

— Если вы укладываете своих гостей спать в столовой, то завтрак, должно быть, накрываете в спальне.

Он вручил ей один канделябр, а другой взял сам.

— Действительно, это так. Вы легко поняли наши безумные методы, отдаю вам должное. Вы многого здесь добьетесь.

— Здесь, — повторила Фэрис. Она не пошла вслед за ним к двери, но он не отпускал ее руку и вынужденно обернулся к ней. На его вопросительный взгляд она ответила таким же. — Где это?

— В десяти лигах за краем белого света, ваша светлость. Не так уж это далеко.

— Спасибо, что на этот раз потрудились правильно произнести мой титул.

Он улыбнулся хищной, но совершенно очаровательной улыбкой.

— Я называл вас «ваше величество» намеренно, а не по ошибке. И мы, монархисты, собираемся снова называть вас так.

Завтрак действительно был накрыт в комнате, напоминающей спальню. Что касается дверей, стен и окон, это помещение оказалось похожим на то, в котором Фэрис проснулась. Но здесь вдобавок присутствовала кровать под балдахином. У стены стоял письменный стол, заваленный грудой книг и бумаг, а в центре — стол обеденный, накрытый на двоих. На полу девушка заметила ковер, необычайно напоминающий ковер в библиотеке в Галазоне.

Грэлент взял у Фэрис канделябр и поставил рядом со своим на стол.

Герцогиня с недоверием рассматривала кровать.

— Впервые в жизни вижу спальню с такой узкой постелью.

Иштван Грэлент усадил ее за стол и сел на стул напротив.

— Приношу извинения за то, что вам пришлось провести ночь в столовой. Кажется, вы не заметили этого неудобства. Потребовалось время, чтобы подготовить для вас эту спальню. — Он подал ей свежие булочки и черный кофе, потом налил себе. — Некоторые мои бумаги еще здесь. Надеюсь, вы не возражаете.

Фэрис попробовала кофе. Он был крепким и чудесно горячим. Она так обрадовалась теплу, что ей пришлось закрыть глаза, чтобы скрыть свои чувства.

— Где Тириан? — спросила она, когда снова смогла заговорить.

— Тириан? Кто такой Тириан? — удивился Грэлент.

— Мой спутник.

— Ах, да. — Грэлент сделал глоток кофе. — Мы отослали его обратно.

Фэрис разломила пополам свою булочку и посмотрела на куски. Это была прекрасная сдоба, совсем недавно из печи, и от нее все еще шел пар. Но не опасно ли ее есть? Она подумала о еде, описанной в книгах Гринло. Например, гранаты. Ну, если она не съест хоть что-нибудь, то не сможет уйти отсюда. Ноги не унесут ее далеко в нынешнем состоянии. Она проглотила булочку в четыре приема.

Грэлент подал ей следующую.