— Конечно, отведите их в конюшню. Если они замерзнут в упряжке, из них получится очень несимпатичная статуя. А ведь вся улица выдержана в приятном готическом стиле. Было бы жалко испортить такой вид.

В «Белом руне» титулы оказались бесполезными, но деньги помогли получить комнаты и сытную еду, поданную на одном из хорошо вычищенных столов в общем зале.

Фэрис сидела между своими спутниками, не замечая взглядов других посетителей. Она стянула перчатки и, скомкав, бросила их на колени; рукава жакета задрались почти до локтей, но она была слишком голодна, чтобы обращать внимание на свою внешность. С преувеличенной осторожностью герцогиня взялась за ложку, но после первого глотка супа отбросила жеманство и с энтузиазмом принялась за еду.

Когда миски и тарелки опустели, хозяин гостиницы остановился у их стола и спросил, не хотят ли гости на десерт чего-нибудь сладкого или остренького.

— Ваша светлость? — спросил Гэврен, особенно подчеркивая титул.

Фэрис поставила кружку и милостиво кивнула хозяину.

— Да, пожалуйста.

— Чего именно, ваша светлость? — терпеливо уточнил Рид.

— И того и другого, пожалуйста.

Хозяин отошел, сделав вид, что не заметил жест Гэврена, требующего снова наполнить их стаканы.

— Вы такая прожорливая? — поинтересовался Рид у Фэрис. Потом повернулся к Гэврену: — Она такой родилась или ее так воспитали?

— Ее воспитали по-другому, просто она не всегда ведет себя так, как должна, и знает об этом. Может быть, здесь ее перевоспитают.

Фэрис невозмутимо начала намазывать маслом ломоть хлеба.

— Если меня примут, то этот ужин будет моей последней приличной трапезой на много лет вперед. Если нет, нам предстоит долгая дорога обратно в Галазон и еще более долгое объяснение, когда мы туда доберемся.

— Вас примут. — Голос Гэврена звучал веско и холодно. — Все улажено.

— Конечно улажено. Не знаю, почему мне вообще нужно в этом участвовать, если все обговорено заранее. Ты ведь прекрасно знаешь, Рид, что дома, в Галазоне, мне доступна гораздо более сильная магия, чем я могу приобрести здесь. Как, по-твоему, я открыла ворота? Ты слышал? Всего три слова: «мой дядя Бринкер». — Она покачала кружку с оставшимся элем и задумчиво посмотрела на колышущуюся пену. — Интересно, сколько он им заплатил, чтобы они не обратили внимания на мое плохое поведение.

Гэврен стукнул кружкой об стол.

— Выкиньте это из головы сейчас же, юная леди. Вы поступаете в колледж Гринло и должны постараться, чтобы вас не отчислили. — Он выразительно махнул рукой, требуя еще эля, а когда кружки снова наполнили, повернулся к Фэрис. — Вы считаете, что, если не поступите в Гринло, ваш дядя перестанет быть наместником Галазона? Надеетесь, что, восстановив против себя наставниц, чего-нибудь добьетесь? Что вы задумали? Сорвать поступление в колледж? Если вы полагаете, что мы будем нянчиться с вами всю обратную дорогу до Галазона ради того, чтобы ваш дядя до смерти замучил нас своими упреками, то я советую вам еще раз хорошенько подумать… ваша светлость.

Хозяин гостиницы вернулся с плоским блюдом, на котором лежал пирог с фруктами и кремом под глазурью из жженого сахара, и с плетеной корзинкой, выстланной водорослями и наполненной улитками и моллюсками, сваренными в своих блестящих раковинах. К этим деликатесам прилагалась миска чесночного масла и пригоршня острых приборов загадочной конструкции.

— Я знаю, что вы не в восторге от приезда сюда, — продолжал Гэврен, — но я не в силах понять причину. Некоторые многое отдали бы, чтобы оказаться на вашем месте. О, конечно, вы будете скучать по Галазону, но это для вашего же блага. Ведите себя хорошо и сосредоточьтесь на занятиях. По крайней мере, кое-чему научитесь, кроме умения сажать овес и подковывать коней. Да еще целых три года не увидитесь с дядей. Разве это вас не радует?

Фэрис выбрала моллюска и яростно ткнула в него вилкой.

— Если мне здесь не понравится, я всегда могу вернуться домой — уверена, что дядя мне разрешит, после того как выжмет из Галазона все, до последнего пенни.

— Если вас это не устраивает, — заметил Рид, — почему бы вам не научиться всему, что нужно, здесь, чтобы вы могли вернуться и поступать, как вам заблагорассудится, даже если вашему дяде хочется держать вас подальше от Галазона?

Гэврен шмякнул кружку на стол с такой яростью, что расплескал эль.

— Придержи язык, Дрейтон Рид. То, что ты говоришь, — просто вздор, а уж в присутствии герцогини — и вовсе непозволительно. Кто нам платит? Лорд Бринкер Налланин — глава рода.

Фэрис посмотрела на Гэврена с той же кривой усмешкой, что и недавно, у ворот.

— Бринкер Налланин является главой семьи до моего совершеннолетия, — напомнила ему она. — А что будет потом?

Гэврен нахмурился.

— Этого момента ждать еще не один год.

— Два года и двадцать три дня, — согласилась Фэрис. — Нет, я ошиблась. Следующий год — високосный. Значит, двадцать четыре дня. Ну так и что потом?

— Через два года и сколько-то дней, — ответил Гэврен, — вы узнаете, что для управления Галазоном нужно нечто большее, чем юридическое право.

Фэрис кивнула.

— Да, но встанете ли вы на сторону моего дяди против меня?

Выражение на лице Гэврена было в равной степени неодобрительным и подозрительным.

— Сначала мне надо посмотреть, как повлияют на вас три года в колледже Гринло. И не вздумайте задавать Риду тот же глупый вопрос.

— Да и не собираюсь! Я и так знаю, что он скажет.

— О, знаете, вот как? Хотелось бы послушать, — немедленно отозвался Рид.

Фэрис взяла раковину с улиткой и принялась орудовать специальной спицей.

— Ты бы пошел за мной против дяди сию же минуту, хотя это стоило бы тебе головы.

— Ну и самомнение у вас, милочка! Стать на сторону такой дурочки с волосами цвета морковки и выступить против самого коварного человека в Галазоне? Я не настолько глуп.

Фэрис упорно смотрела в свою тарелку.

— Дались тебе мои волосы. Если Гэврен пойдет за мной, так только потому, что у меня есть право. Но ты сделаешь это только потому, что ненавидишь Бринкера. Не вздумай отрицать. Знаешь поговорку: «Рыбак рыбака видит издалека»? — Она подняла взгляд, и ее спокойствие заставило слугу проглотить возражения. — Не бунтуй против него пока. Мне надо многому научиться, чтобы мое имя стало таким же мощным заклинанием, как и его имя. Три года уйдет, может, и больше. — Фэрис отбросила пустую раковину и задумчиво потыкала спицей в водоросли на тарелке. — Жаль только, что все это время я буду скучать по Галазону.

На следующий день Фэрис Налланин явилась в колледж. Всю ночь и большую часть утра шел снег, и герцогине пришлось внимательно смотреть под ноги, чтобы ее поношенные туфли не слишком сильно промокли. У самой двери, внутри, у подножия лестницы, стояла лужа. Фэрис неизящно поскользнулась на тающей снеговой каше и сделала вывод, что она не первый посетитель в этот день. Может быть, она даже не в первой сотне.

Поднявшись по лестнице, она увидела большой зал, украшали который лишь искусная планировка да гладкие стены из серого камня, прорезанные высокими окнами.

Помня рассказы о колледже, Фэрис не пыталась отыскать вторую дверь или выйти из зала. В учебный план Гринло входили не только естественная философия и общественное устройство, но и практическая магия. Не слишком благоразумно было выходить за пределы тех помещений, куда допускают ее здешние преподаватели.

Прошел час. Ну что ж, ничего страшного, дядюшка Бринкер часто заставлял ее ждать по часу. Она коротала время, меряя шагами зал. Двадцать пять шагов вперед и двадцать пять назад, сквозь бледные полосы света, падающего из больших окон. На плитках пола ее шаги не были слышны; лишь шуршание нижних юбок выдавало присутствие посетительницы.

Прошел еще час. Фэрис продолжала расхаживать. Даже двигаясь постоянно, согреться она никак не могла: в комнате стоял такой холод, словно пол и стены были выточены изо льда. Наизусть выучив узор плиток на полу, герцогиня переключила внимание на резные балки потолка. Они образовывали переплетающийся орнамент, разноцветный и позолоченный, но красоту его деталей трудно было оценить в гаснущем дневном свете.