— При условии, что законный наследник проявит щедрость к ним, — закончила Фэрис. — Ох, Джейн.

Подруга-наставница по-прежнему бесстрастно смотрела на нее.

Фэрис вздохнула.

— Ты ведь понимаешь, правда, что я не распоряжаюсь Шене? Если бы у Галазона нашлись гавани глубиной пятьдесят футов, то британский флот мог бы заходить в любую из них. Но у Галазона их нет. А у меня есть только Галазон.

Джейн, казалось, почувствовала облегчение.

— Вообще-то я это заметила. Как ни люблю я дядю Амброуза, до гавани мне нет дела. А вот до разлома — есть. Я здесь, чтобы помочь тебе, если смогу. Ты собираешься взглянуть на карту или нет?

Все четверо склонились над бумагой.

— Это копия оригинала конца восемнадцатого века, принадлежащего Британскому музею. Я хотела найти точный план этажей, составленный задолго до того, как образовался разлом.

— Вот тронный зал, — сказала Фэрис, рассматривая карту. — Не вижу ничего, что называлось бы «лестницей хранительницы». Ты уверена, что этажей не больше?

— Я бы сказала — меньше, — ответила Джейн, — хотя может оказаться, что некоторые пропали в разломе.

— Должно быть, примерно здесь сейчас находятся львы, — заметил Рид, постучав указательным пальцем по изображению замка.

— Львы? — повернулась к нему Фэрис. — Там действительно есть львы?

— О да. Можно сказать, сторожевые львы. Некоторые части замка разрушены. Люди забредают в старые покои и подворачивают ноги. Стражники не слишком заботились о заблудившихся посетителях, поэтому несколько лет назад кого-то осенила светлая мысль. Они выписали львят, вырастили их и поселили в опасных зонах.

— Замечательный способ отпугнуть людей, — сухо заметила Фэрис, — и очень подходит для Паганелей. А я подумала, что львы — это полет фантазии Менари.

— Но ничего не получилось, продолжал Рид. Люди не перестали приходить. Теперь они шли посмотреть на львов с безопасного расстояния.

Джейн подняла глаза от карты, чуть не мурлыча от удовольствия.

— Ваш указательный палец уперся точно в тронный зал, Рид. Как интересно.

Рид пристальнее посмотрел на карту.

— Действительно.

Тириан снова откашлялся.

— Итак, мы с Ридом должны проникнуть без приглашения на бал-маскарад, Джейн выдаст себя за Фэрис, а мы с Ридом будем сопровождать Фэрис в комнату, которой не существовало шестьдесят лет, и нам придется пробираться мимо львиного прайда.

Рид выглядел озабоченным.

— Не слишком удачный план, не так ли?

— Львы могут несколько осложнить положение, — согласилась Джейн. — Но я все равно уже позаботилась о приглашениях: друзья дяди Амброуза в здешнем британском посольстве обещали достать хотя бы одно. Полезно иметь подлинное приглашение, чтобы на основе его изготовить подделки.

— Мне еще предстоит придумать предлог, чтобы уйти с бала, когда ты обезвредишь львов.

Джейн безмятежно улыбнулась.

— Это должно быть просто. Может же у тебя возникнуть прихоть взглянуть на них — с безопасного расстояния.

Фэрис сделала вид, что рассматривает карту. Она была совсем не в восторге от плана. Она предложила его в тот день, когда ей принесли приглашение. Но никому до сих пор не пришло в голову ничего лучшего, а до шестого января осталось всего четыре дня. Если они не смогут осуществить свой план, им просто придется придумать другой.

Если даже Джейн сможет контролировать львов, ей еще нужно будет изображать Фэрис. Если и это удастся и Фэрис свободно найдет дорогу в тронный зал, — или к остаткам тронного зала, — тогда она и будет думать, что делать с разломом. Джейн считала, что Фэрис как хранительница интуитивно поймет, как ликвидировать разлом. Но Фэрис не верила в эту теорию. Факт оставался фактом: ее обязанностью было найти разлом и сомкнуть его. Если она потерпит неудачу… Девушка напомнила себе, что ей надо очень много сделать и есть о чем беспокоиться еще до того, как она попытается справиться с разломом.

Когда Фэрис вышла из задумчивости и подняла глаза от карты, она встретилась взглядом с Тирианом. Он пристально наблюдал за ней, и его, по-видимому, беспокоило то, что он видел.

— Лучше было бы найти лестницу хранительницы и подойти к разлому, как предлагал Хиларион. Эта лестница может быть нанесена на карту, но не обозначена.

Джейн высокомерно посмотрела на него.

— Пожалуйста, обыщите всю карту. Но я думаю, что справлюсь с несколькими львами.

— В тебе говорит тщеславие? — осведомилась Фэрис.

— Мадам Брачет говорила нам, что нельзя подавлять в себе тщеславие, пока мы полностью его не осознаем. Я всегда полностью его осознавала, но никогда не способна была подавить его.

— Мадам Брачет покачала бы головой и сказала: «Суета сует, все суета. Какую выгоду получает человек от всех своих трудов под солнцем?»

Джейн снова безмятежно улыбнулась.

— А теперь, поскольку я крайне тщеславна, я закончу цитату для тебя: «Одно поколение уходит, другое поколение приходит, но земля существует вечно». И поэтому, смею утверждать, тщеславие тоже вечно.

В тот вечер на званом ужине Фэрис вспомнила слова Джейн. Вслед за ними в ее памяти внезапно возник образ Хилариона, терпеливо ждущего в тишине подземелья под Парижем, пока сменяются поколения. Она даже расхотела есть икру. Если ей не удастся выполнить свой долг, сколько еще ему придется ждать? А если удастся, что тогда?

Фэрис с усилием взяла себя в руки и включилась в разговор за столом. Образ Хилариона не покидал ее весь вечер.

В ту ночь Фэрис снова приснился сон, но не о замке. Она снова очутилась в лабиринте Севенфолда и ехала верхом на коне в осязаемой, как туман, тишине, которая со всех сторон окружала сад. Стены из кустов образовывали повороты и возвращались назад, она не узнавала план лабиринта. Во сне она понимала, что они ведут ее в центр, и боялась того, что там увидит.

Последний поворот. Лабиринт закончился. Фэрис оказалась в его центре. Менари там не было. Вместо нее на траве распростерся Тириан, обнаженный, как тогда, в саду у декана.

Фэрис проснулась.

Она лежала в темноте и тишине, тяжело дыша, в поту, и ждала, когда сердце перестанет колотиться о ребра. Фэрис попыталась объяснить себе этот сон. То, что ей приснился лабиринт, — вполне естественно, так как она побывала там утром. И совершенно неожиданно встретила там Менари. Поэтому еще более естественно, что ей приснился тот последний раз, когда она встретила Менари в саду. Следовательно, вполне логично, что ей приснился Тириан таким, каким он был в том саду.

Если рассуждать логически, следовало ожидать, что ей приснится Тириан. Фэрис вытерла лоб уголком простыни. Она не разговаривала с телохранителем наедине со дня прогулки в санях вместе с Бринкером. После приезда в Аравиль она его почти не видела. Разговор у карты был самым тесным контактом с ним после ссоры с Бринкером, которая заставила ее осознать, насколько неуместны ее чувства к Тириану. Конечно, он приснился ей в эту ночь. Это совершенно естественно.

На следующий день Фэрис пригласила Бринкера на завтрак. Он с интересом посмотрел на нее через стол и спросил:

— Какие очередные хитрые планы ты строишь? За этим неожиданным гостеприимством что-то кроется.

— Почему? Ты же приглашал меня на завтрак.

— Не без некоторой опаски.

Фэрис допила кофе и собралась с духом.

— Дело в том, что я хочу перед тобой извиниться.

Бринкер вытаращил глаза.

— Прошу прощения. Должно быть, я не расслышал. Мне показалось, будто ты сказала…

— Я думала, ты нанял людей, чтобы убить меня. Я ошибалась. Извини, что я тебя подозревала.

— Ах да, ты уже об этом упоминала. Я же тебе говорил, что ты ошибаешься. Насколько я понимаю, ты наконец мне поверила. Какие доказательства ты обнаружила?

— Не могу тебе сказать.

— Да? Какая жалость. Наверное, они очень веские. Ну, я принимаю твои извинения, дорогая. Надеюсь, в дальнейшем ты не будешь так поспешно ставить под сомнение мотивы моих поступков. Хотя боюсь, что будешь.