— Это моя мать.

Джейн несколько секунд молча рассматривала картину, затем повернулась к Фэрис.

— Так вот почему твой дядя носит бороду. Ему воинственный подбородок не достался.

Фэрис прошла к каменной лестнице.

— Ты уже видела свою спальню? Хорошо, я поведу тебя в другую сторону. Эта комната называется флорентийской, из-за ковра цвета шпината, как я всегда подозревала.

Экскурсия продолжалась до тех пор, пока Рид не нагнал их у дверей в оружейный зал.

— Комната королевы Матильды вас ждет, — сообщил он Фэрис. — Гэврен не мог выбрать между соломенным матрасом и пуховой периной, поэтому постелил и то и другое. Для завершения работы мне положено найти горошину и сунуть в самый низ.

— Вы очень добры, — сказала Джейн. — А мы почти закончили. Я прослушала рассказ о Лидии, Сенедвайне и всех тех местах, которых нет в моем путеводителе. Вы даже не представляете себе, как я запуталась. Фэрис сказала, что на западной стене оружейной комнаты есть карта. Мне необходимо на нее взглянуть, иначе у меня в голове ничего не уложится.

— Это просто, — сказал Рид, открывая перед ними дверь. — Лидия была похожа на руку, которая вытаскивает пробку из бутылки. Аравиль — это дно бутылки, а Галазон — пробка.

— Чепуха, — возмутилась Фэрис.

— Ничего подобного, ведь похожа же Италия на сапог, — возразил Рид.

Он провел их мимо составителя каталога, вся команда которого теперь состояла из горничной с метелкой, к фреске на оштукатуренной стене, изображающей карту.

— Вот. Что я вам говорил?

В дальнюю дверь зала вошел Бринкер.

— Если ты закончила развлекать друзей, — крикнул он, — то мы хотели бы знать, в котором часу подавать обед.

Фэрис отвернулась от карты.

— А в котором часу его подали бы, если бы меня не вызвали домой из Гринло? — спросила она.

Строго говоря, решать такие вещи входило в обязанности Агнес, как наверняка и было до возвращения Фэрис. Но если новоявленная мачеха выбрала такой способ выразить свое негодование, Фэрис с удовольствием ей подыграет. Она может позаботиться о том, чтобы с прислугой обращались так, как с ней обращались во времена ее матери. Кто знает, что Агнес считает подобающим?

Джейн и Рид изучали карту, а Тириан повернулся и смотрел, как Бринкер идет по залу к Фэрис. Горничная взяла у составителя каталога ножны, держа наготове метелку.

А составитель поднял двуручный меч, длиной почти с его рост.

Фэрис, увидев занесенное оружие, успела только подумать: «Это же меч дяди Лудовика!» и еще: «Копенгаген».

Кто-то ее оттолкнул. «Тириан?» Она начала падать вперед. Ее глаза были прикованы к блестящей стали, и она поняла, что находится на траектории удара. Фэрис вытянула вперед руки, чтобы смягчить падение. Не успела она коснуться пола, как раздался оглушительный выстрел. «Тириан?» Она ударилась об пол, перекатилась и увидела телохранителя, который только доставал пистолет.

В ушах у Фэрис звенело, она подняла глаза. В противоположном конце зала Бринкер прятал пистолет. Между ними на полу растянулся сутулый человек. Часть головы у него была напрочь снесена. Это Фэрис успела заметить, потом красные брызги повсюду. Двуручный меч лежал на полу рядом. Вероятно, он загремел, когда упал на каменные плиты, но она была слишком ошеломлена и не расслышала. Она уставилась на меч, боясь смотреть куда-либо еще. Полированный стальной клинок был единственной неокровавленной вещью в поле ее зрения.

Способность слышать вернулась к Фэрис, когда герцогиня все еще стояла на полу на четвереньках. Сначала она слабо различала звуки и была бы даже рада совсем ничего не слышать. Горничная истерически визжала. Джейн и Рид, удостоверившись, что Фэрис не ранена, пытались успокоить служанку.

— С тобой все в порядке, дорогая моя? — спросил у нее Бринкер.

Он поднял двуручный меч, внимательно его осмотрел и вложил назад в ножны. Его голос был таким спокойным, словно он спрашивал ее о погоде.

Медленно Фэрис подняла взгляд на его лицо. Он ответил ей пристальным взглядом. «Если это ты нанял Копенгагена, то теперь он не представляет для тебя угрозы», — подумала герцогиня. Вслух она сказала:

— Со мной все в порядке. — Попыталась встать, увидела крохотные красные брызги на своих руках и замерла, глядя на них.

— Вы имеете привычку носить с собой оружие в собственном доме? — спросил Тириан. Фэрис едва узнала его холодный голос.

— Приобрел с тех пор, как моя дорогая племянница приобрела привычку стрелять в меня. — Бринкер секунду помолчал, склонил голову к плечу, потом прибавил: — Вижу, вы тоже носите оружие. Любопытно. До сегодняшнего дня это был мирный дом.

— Пока не явился этот человек, — возразил Тириан. — Как долго он пробыл здесь?

— Пару дней. Мне нужен был помощник, чтобы составить список коллекции. Он казался опытным в этом деле. — Бринкер оборвал сам себя. — Дорогая, ты уверена, что с тобой все в порядке?

Фэрис была уверена, что с ней совсем не все в порядке. Ее ладони стали липкими и более холодными, чем пол под ногами. В желудке начались спазмы. С равнодушным смирением она поняла, что вопрос не в том, стошнит ли ее, а в том, когда именно. Скоро. Она проклинала себя за каждое миндальное печенье. Очень скоро. Почти сразу же.

Тириан оказался рядом с ней, его небритое лицо было полно заботы. Она встретилась с ним глазами, на мгновение удивилась мешкам под его глазами и поняла, что он протягивает ей шлем.

— О, благодарю.

Она взяла у него шлем и увидела свои руки, забрызганные кровью и дрожащие. И тогда скорчившуюся у ног дяди герцогиню позорно стошнило, а Тириан заботливо поддерживал ей голову.

Тириан проводил ее в комнату королевы Матильды, больше Фэрис ничего не помнила. Она сидела в кресле, которое он придвинул к разожженному камину, и дрожала. Безмятежная часть ее рассудка, та часть, которая помогала ей прожить весь этот день, напомнила ей, что надо успокоить горничных, присмотреть за тем, чтобы позаботились об убитом, удостовериться, что Джейн накормили и устроили так, как требует ее статус.

Вместо этого Фэрис скорчилась у огня, обхватив голову руками и опираясь локтями о колени. Она сознавала, что Тириан находится с ней в комнате, двигаясь решительно и целеустремленно. Ее пустой желудок терзали спазмы. Она еще ниже наклонила голову к коленям и пробормотала:

— Не оставляйте меня.

— Конечно, не оставлю. — В тоне Тириана теперь не осталось холодности, еще недавно поразившей Фэрис в момент разговора телохранителя с Бринкером. Даже не верилось, что голос принадлежит тому же человеку. Он подошел к ней, держа таз с водой и полотенце на сгибе локтя. — Вот. Позвольте мне вымыть вам руки.

Вода оказалась теплой. Полотенце было прозрачным от ветхости, мягким, как его голос.

— Гэврен стоит на страже у лестницы. Рид его сменит. За вашей дверью все время будут наблюдать. Если Копенгаген оставил здесь кого-то, чтобы вам навредить, мы его остановим.

Фэрис позволила ему вытереть свои руки, но, когда он попытался убрать полотенце, она удержала его. Тириан нагнулся ближе.

— Все в порядке. — Его голубые глаза смотрели спокойно. Он промокнул ей лоб влажной тканью. — Нет, не шевелитесь. Вот. Теперь все.

Фэрис прикоснулась ко лбу холодными пальцами.

— У меня и на лице тоже кровь? — Ее руки снова затряслись.

— Нет. — Он убрал полотенце. — Теперь вы в безопасности.

Фэрис очень не понравилось, как у нее дрожит голос.

— Вы уверены?

Тириан кивнул. Он выглядел очень усталым.

— Вы в полной безопасности.

Фэрис хотела бы слышать эти слова так часто, чтобы они ей надоели, но не получалось. Каждый раз, когда она закрывала глаза, она видела этого мертвеца, у которого вместо лба осталось кровавое месиво. Она все еще чувствовала себя больной. У нее болело горло, во рту был горький привкус. Ей хотелось обнять Тириана и заплакать. Здесь никто не увидит, если она это сделает. Ничто не остановит ее. Кроме Тириана. И ее самой.