Она задрожала, руки ее обвили его шею. Губы раскрылись. Он наклонил голову, воспользовавшись ее реакцией. Когда их языки встретились, между ними как бы прошел электрический разряд. Ее страсть и голод ничем не уступали ему. Он дернул узел ее кофточки и провел рукой по ее коже, дойдя до кружевных чашечек ее бюстгальтера, он освободил ее груди, потом опустил руку, чтобы расстегнуть ее джинсы. Он быстро расстегнул пуговицу и дернул вниз молнию. Просунув руки, он схватил ее за ягодицы и притянул ее к себе. Он почувствовал дрожь мускулов, услышал, как у нее захватило дыхание…

Вдруг Сара отпрянула от него, лицо ее разгорелось, она с трудом дышала.

— О, Боже, — выдохнула она и отвернулась, чтобы застегнуть молнию, — я не могу.

Он хлопнул себя по шее:

— Черт, я забыл, что у тебя период. Сара резко повернулась к нему, глаза ее гневно сверкнули:

— А я забыла, что мужчины любят этим заниматься на бегу.

Брайен вытаращил глаза.

— Это ты бегаешь, Сара, — стараясь быть терпеливым, сказал Брайен. — А я всегда возвращаюсь.

Сара схватилась за спинку стула, словно за якорь спасения.

— Брайен, когда кто-то бежит, это обычно означает, что он не хочет быть пойманным.

Брайен так стиснул зубы, что ему стало больно.

— Ты бежишь. Ты останавливаешься и приглашаешь меня…

Глаза ее стали огромными, он увидел в них гнев, который она старалась подавить.

— Просто ты не можешь признаться, что хочешь быть пойманной.

— Поэтому ты и возвращаешься, Брайен? Потому что я для тебя — стимул?

— Вот именно, — сказал он, направляясь к двери, — но я в нем не нуждаюсь. — Он остановился, держа руку на ручке двери. Он не мог так уйти. Не сейчас. — Ты знаешь, почему я все время возвращаюсь, Сара? — мягко сказал он.

Она пожала плечами.

— Потому что ты решил, что ты лучше меня знаешь, чего я хочу.

— Нет, черт побери! — усилием воли он сдержался и посмотрел на нее через плечо. — Потому что ты дала мне лучшую ночь в моей жизни. Потому что я не хотел потерять лучшего друга в своей жизни.

Депрессия затягивала.

Сара уныло смотрела в окно своего кабинета, а живот ее скручивало так, что спазмы чувствовались в ногах.

Даже собственный живот ополчился против нее. Ее период длиной в месяц указывал на какое-то физиологическое несоответствие, поэтому она позвонила утром своему гинекологу. Саре вечером предстояло идти на прием к врачу и ей было не по себе.

Только на работе все складывалось хорошо. Она посмотрела через плечо на пачку отчетов на столе. Из-за отсутствия Аллена ей приходилось работать с чувствительной нагрузкой, и Саре не хватало времени задумываться о неприятностях со Стефани и с Брайеном.

Ей захотелось позвонить Стефани, но она решила не звонить. Ей необходимо выдержать характер во что бы то ни стало. Сара не виделась и не разговаривала со Стефани уже три недели, с того вечера, как дочь выскочила из дома.

Сара никогда не чувствовала себя такой одинокой и отрезанной от остального мира. Через три дня Стефани должна улететь в Калифорнию. Сара подумала, что, может, стоит поговорить с дочерью, иначе она не услышит о ней ничего до самой осени.

Вздохнув, Сара села за стол и протянула руку за отчетом. Сверху сверкнула эмблема «Ватсон и К°». Она скучала по своей работе у Брайена больше, чем хотела в этом признаться.

Она скучала по Брайену.

Он больше не возвращался. Он перестал звонить. Ей было больно, когда Брайен передавал сообщения через Бет.

Ведь ей так хотелось. И Брайен, наконец, решил послушаться. Теперь Сара поняла, что на самом деле она не хочет, чтобы он послушался? Не только жизнь ополчилась против нее, она сама ополчилась против себя.

Сара почувствовала, что все против нее в тот момент, когда Брайен хриплым шепотом сделал это объявление. Брайен был прав. Она убегала. Та ночь была лучшей в ее жизни. Раньше Сара никогда не задумывалась над тем, что Брайен в сущности ее лучший друг.

Все так замечательно складывалось, если бы Брайен не стал ее любовником. Он вдруг стал слишком близким, а она — слишком уязвимой. Брайен много знал о ней…

Она закрыла лицо руками, волна унижения захлестнула ее, когда она вспомнила, насколько хорошо он разбирается в ее физическом состоянии. Брайен сразу догадался о причине, которая заставила Сару оттолкнуть его. Хотя ему никто не говорил.

И потом, Брайен был честен с ней, а у нее не хватило смелости даже быть честной с самой собой.

Она не могла простить Брайену, что он даже не дал ей возможности рассердиться, прежде чем уйти.

Вскинув голову, Сара захлопнула отчет. Были еще другие разногласия, которые Брайен не хотел понять. Из-за его высокомерия она и Стефани поссорились, и она осталась при своих эмоциях, с которыми не знала, что делать. Может быть, он был честен в отношении своих чувств, но он начисто отказывался признать ее чувства.

Брайен похож в своих поступках на Стефани. Оба считали, что имеют полное право знать самые интимные подробности ее жизни. Она и Брайен провели на работе рядом двадцать пять лет и приобрели эмоциональную близость, которая редко возникает таким образом. Если бы он не отказал ей в партнерстве, эта близость никогда бы не переросла в нечто другое. Их отношения остались бы такими же постоянными, удобными, безопасными и простыми… ничем не угрожающими.

Почему все не осталось по-прежнему? Ей уже немало лет, чтобы ставить свою жизнь с ног на голову.

Она вскочила с кресла и стала мерить шагами кабинет. Если она позволит, Брайен и Стефани разденут ее совсем, выставят напоказ каждое ее желание. Она будет беззащитна перед их капризами. Но как Сара любила их, как много хотела бы дать им.

Паника охватила все ее существо. Любила ли она Брайена? «Конечно, он мне небезразличен», — сразу же ответила она себе. Нельзя провести с человеком бок о бок двадцать пять лет, чтобы не появилось к нему какое-то чувство. Значит, это не любовь, а просто дружеское чувство. «Но ты занималась с ним любовью», — хихикнул кто-то внутри. «Но этого больше не повторится», — поклялась она. Сара не позволит себе быть опять с ним наедине. Все контакты с Брайеном будут чисто деловые.

Как будто у нее есть выбор. Она намеревалась сделать это три недели тому назад, когда прогнала его.

Ей захотелось есть. Чашка йогурта, который Сара принесла из дома, была не очень сытной. «Хорошо бы съесть, например, большой, сочный гамбургер», — подумала она. Недалеко от работы находилась закусочная. У нее достаточно времени, чтобы поесть, просмотреть отчеты, грудой лежащие на столе, а потом она пойдет к врачу.

О, радость.

— Доктор хочет как можно скорее назначить день операции, — сказала молодая женщина за стойкой.

Сара спокойно закончила выписывать чек.

— Я вам позвоню, — сказала она и оторвала чек.

Женщина удивленно посмотрела на нее:

— Вы не хотите выяснить этот вопрос сейчас?

— Нет, — сказала Сара и вышла.

Ей необходимо узнать мнение хотя бы еще одного врача. Она не собиралась разрешать какому-то энтузиасту-хирургу удалить ей матку. Само это слово ввергло ее в ужас. Ее прошиб холодный пот при мысли о докторах, о сестрах, вскидывающих руки вверх; она боялась, что все ее внутренности вывалятся из разреза. Она воображала себе, какой же большой надо будет сделать разрез, чтобы вынуть ее матку.

Доктор серьезно рассердил ее, когда сказала:

— Ну, так что, вам действительно не нужна больше матка?

Горячая слеза скатилась с ее щеки. Ведь вопрос не в том, нужна ли она. Ее матка принадлежит ей, и она была намерена сохранить ее, если это вообще возможно.

О, Боже, как она нуждалась сейчас в своей матери, но та сейчас находилась в круизе. Почему ее матери никогда не оказывалось рядом, когда Сара нуждалась в ней? Так случилось, что у Сары лопнул аппендикс. Ее подруга по колледжу, с которой она жила в одной комнате, свезла ее в больницу, потому что ее родители проводили свой отпуск во Флориде. К тому времени, как они вернулись, все уже закончилось.