Тура избрали почетным членом Географического общества при Академии наук СССР.
Когда советские специалисты по ронго-ронго критиковали Хейердала, они думали, что весь научный материал был опубликован в его книге «Аку-аку», вышедшей осенью 1957 года. Повторилась та же история, что и после издания «Экспедиции Кон-Тики». Люди спешили с выводами, не дожидаясь, когда выйдет научный отчет. Показательно, что эти же самые советские специалисты выступили сотрудниками и соавторами второго тома отчета об экспедиции на Пасху.
Нечто в этом роде произошло и в США. Среди тех немногих, кто не хотел признавать Тура серьезным ученым, особенным пылом выделялся один новоиспеченный американский археолог. Он решил прославиться на весь мир и выпустил покетбук, изобилующий недостоверной информацией о Полинезии и о теории Хейердала. Но такого рода нападки производили впечатление скорее на непосвященных читателей, чем на ученых, и авторитет Тура в научных кругах США продолжал расти. Географическое общество Филадельфии присудило ему золотую медаль. В 1960 году он был избран членом Нью-Йоркской академии наук, которая потом, отмечая научные заслуги Тура, сделала его действительным членом.
Первый том отчета экспедиции — «Археология острова Пасхи» — вышел осенью 1961 года. Его составителями были Тур Хейердал и Эдвин Фердон. Книга весила три килограмма — было что погрызть зубастым рецензентам! В трех специальных журналах поместил свои отзывы преемник Те Ранги Хироа, американский специалист по Полинезии, руководитель музея Бишопа на Гавайских островах доктор Кеннет Эмори. Его статья в «Эмерикен антиквити» начиналась так: «Этот том заметно продвинул вперед полинезийскую археологию». Эмори заключал, что книга будет «солидным и важным источником для тех, кто занимается археологией Полинезии».
Крупный американский археолог из Национального музея США, доктор Бетти Меггерс выступила в «Журнале американской археологии» и назвала отчет «одним из самых основательных исследований, когда-либо проведенных в Океанийской области». Она заканчивала: «В заключение важно отметить, что Хейердал внес крупный вклад в археологию, не только преодолев могучее сопротивление ученых-археологов, не желавших признавать областью серьезного исследования контакты через Тихий океан, но и организовав и финансировав полевые работы с участием опытных археологов, которые прежде не были склонны разделять его взгляды. Итогом явился не только важнейший вклад в разгадку проблемы происхождения и развития культуры острова Пасхи, но и также доводы в пользу влияния со стороны андской Южной Америки, которыми исследователи этой области больше не могут пренебрегать».
Но важнее всего для Тура было тогда письмо видного американского археолога, знатока бальсовых плотов доктора Сэмюэля Лотропа. Прочитав первый том научного отчета, он написал: «Годы идут, и я все более склонен безоговорочно признать вашу точку зрения. Меня восхищает глубина знаний, на которых она основана».
Важная встреча тихоокеанистов была назначена в США на осень 1961 года. Через несколько дней после выхода «Археологии острова Пасхи» Ивон и Тур вылетели на X конгресс тихоокеанистов в Гонолулу. Здесь собралось около трех тысяч специалистов по Тихоокеанской области. Прибыли и коллеги Тура по работам на Пасхе — Фердон, Меллой и Смит. Три американских археолога доложили о главных итогах экспедиции, после чего один из бывших оппонентов Тура, доктор Роджер Дафф из Новой Зеландии, под аплодисменты собравшихся поблагодарил с трибуны Хейердала за его вклад в археологию Полинезии. А затем Дафф неожиданно предложил Хейердалу сказать несколько слов.
Тур воспользовался случаем, чтобы подчеркнуть то, что он всегда подчеркивал, но на что мало кто обращал внимание: ответы на проблемы Полинезии надо искать не только в Перу, корни второй миграции тянутся к побережью Юго-Восточной Азии. Он никогда не отрицал, что один из компонентов прибыл из Азии, оспаривал только господствующий взгляд на то, каким маршрутом шла вторая волна. Земля круглая, это всем известно, однако этнографы почему-то забывают, что Тихий океан занимает почти целое полушарие. Экватор не прямая линия на листе бумаги, он огибает океан, образуя полуокружность. Тропические берега Юго-Восточной Азии и Южной Америки расположены в противоположных точках земного шара. Поэтому полагать, будто экваториальная полуокружность, соединяющая Юго-Восточную Азию и Южную Америку, короче маршрута, проходящего севернее Гавайских островов, так же нелепо, как искать кратчайшую дугу, соединяющую Северный полюс с Южным. Огромные просторы океана одинаково покаты во все стороны, и Хейердал утверждал, что, когда люди неолитической культуры выходили в пустынное море, путь любой далекой заморской миграции определяли ветры и течения, если только переселенцы не знали заранее, куда идут. Течение Куро-Сиво и путь через Северо-Западную Америку, а не экваториальная дуга, где надо идти против течений и пассатов, — вот самый легкий и единственный естественный маршрут из неолитической Азии в Полинезию.
Никто не оспорил эти слова Тура.
Доктор Р. Т. Симмонс из Австралии, крупнейший знаток групп крови полинезийцев, доложил, что показали анализы крови, взятой экспедицией Хейердала. Впервые оказалось возможным исследовать в лаборатории живую кровь из Восточной Полинезии на все известные факторы, причем ABO, MNS, Rh и Fya прямо указывали на Америку. Ни одна из групп крови не указывала на Меланезию и Микронезию; с Индонезией сходен высокий процент М, но столь же высокий процент М отличал американских индейцев. Это подтверждало выводы, полученные за двадцать лет работы серологической лаборатории в Мельбурне, и то, к чему давно пришли доктор Симмонс и трое его коллег: «Существует тесное генетическое родство между американскими индейцами и полинезийцами, но такое генетическое родство не обнаруживается, когда полинезийцев сравниваешь с меланезийцами, микронезийцами и индонезийцами…» Доктор Симмонс допускал, что какое-то число переселенцев могло проникнуть в Полинезию с запада, но узы крови гораздо прочнее связывают полинезийцев с американскими индейцами, чем с любым племенем на западе. Он считал возможными два пути миграции, названные Хейердалом: из Перу и из Северо-Западной Америки.
Под руководством французского ботаника-тихоокеаниста доктора Жака Барро на конгрессе проходил этноботанический симпозиум. Жак Барро открыл симпозиум словами: «В 1947 году произошли два события, которые, каждое по-своему, ознаменовали начало новой эры в этноботанике Тихого океана». Этими событиями он назвал труд, изданный Оксфордским университетом, и экспедицию «Кон-Тики». В труде Оксфордского университета три специалиста по хлопчатнику рассказали о своем открытии: они обнаружили, что хлопчатник, растущий по обе стороны Тихого океана, по числу хромосом разделяется на две ботанические группы. Одну из них искусственно вывели индейцы Мексики и Перу до Колумба. У хлопчатника этой группы хромосом вдвое больше, чем у всех видов Старого Света. Этот американский вид попал на острова Полинезии, где рос в диком состоянии, когда сюда пришли европейцы. А плавание бальсового плота Тура Хейердала, продолжал Барро, показало, как полезные растения могли распространиться из Нового Света в Полинезию. Он добавил: «Мне хотелось бы сказать, что экспедиция „Кон-Тики“ заставила многих из нас пересмотреть некоторые едва ли не всемирно распространенные догмы о миграциях людей в Тихом океане».
Убежденный изоляционист Меррилл перед своей смертью подверг сомнению американское происхождение батата, который был одним из важнейших доводов в пользу теории Хейердала о доколумбовых плаваниях из Перу в Полинезию. Поэтому три специалиста — новозеландский, японский и американский — заново рассмотрели этот вопрос. Теперь на этноботаническом симпозиуме все трое сделали один и тот же вывод: батат — американское растение, до открытия Колумбом Нового Света его не знали ни в Азии, включая Индонезию, ни в Африке. Зато еще до прибытия европейцев земледельцы-аборигены распространили батат по всем островам Полинезии. От Пасхи до Гавайских островов и Новой Зеландии он был важнейшим пищевым продуктом и сохранял свое древнее южно-американское название — кумара.
