Когда Бейер вышел от командира роты, туда зашел Тур. Доложил, что он, доверенное лицо «Группы „И“», хочет поговорить насчет отказа Бейера. Капитан обрадовался и попросил рядового 5268 Хейердала урезонить этого солдата, ведь не ребенок же он в самом деле, должен понимать, чем это пахнет. Тур ответил, что Бейеру двадцать семь лет, он вполне отдает себе отчет в своих поступках.

Капитан:

— Не в моей власти наказать его по заслугам, тут и власти командира бригады мало, дело будет передано в военный трибунал. Такой солдат нам не нужен. Попадем на фронт, я ему прикажу идти в атаку, а он откажется.

Рядовой 5268:

— Не откажется. Это вопрос принципиальный.

Капитан:

— Случись это в Германии, Бейер был бы расстрелян.

Рядовой 5268:

— По вашему, что же — нацисты для нас образец?

Капитан:

— Ну, что вы, ни в коем случае, но война есть война.

Рядовой 5268:

— Как бы то ни было, если Бейера накажут, мы все будем просить такого же наказания. Любой из нас отказался бы выполнить этот приказ.

Капитан:

— Мало ли что вы задумали, за это я не могу дать взыскания. А Бейеру хватило глупости не только подумать, но и сделать.

Рядовой 5268:

— А вы прикажите каждому из нас, мы все откажемся.

Капитан:

— Ну, нет, я не дурак, тогда у меня никого не останется…

Он сердито добавил, что никому не присвоит звания, а Бейер предстанет перед военным трибуналом.

После обеда «Группу „И“» послали сгребать листья вокруг замка. Затем пришел приказ об аресте Бейера. Он взял свой противогаз, каску, предметы туалета и отправился на гарнизонную гауптвахту.

Вскоре стало известно, что высланные из Канады бумаги «Группы „И“» пропали, и никто не знает, где они. Тогда Тур как доверенное лицо решил действовать. Бейер был знаком с сыном Оскара Торпа, занимавшего пост министра обороны в норвежском правительстве в Лондоне. И Туру пришла в голову одна идея. Он попросил разрешения посетить Бейера на гауптвахте. Ему отказали. Но тут случилось так, что двоим солдатам из «Группы „И“» приказали пойти в здание гауптвахты и провести там звонок. Вооружившись кусачками и проводом, Тур прошел мимо караульного прямо в камеру Бейера, взял у него записку на имя сына министра обороны и адрес. Получив увольнительную, он поехал в Лондон.

Лейтенант Торп тотчас свел Тура со своим отцом. Услышав избранные места из дневника Хейердала, министр был потрясен. Он заверил, что «Группу „И“» в самом деле готовили для очень важной задачи. Тут явно произошло недоразумение. Он лично переговорит с командующим сухопутными силами и с военным прокурором. Пусть группа пока не лезет на рожон. Тур еще не уехал из Лондона, когда получил письмо от Бейера, который сообщал, что выпущен по приказу свыше и до суда будет нести обычную службу.

Вернувшись в замок в Сент-Эндрюсе, Тур не увидел никаких перемен. Безделье продолжалось. В конце концов он убедил одного преподавателя попросить капитана, чтобы тот разрешил им освежить в памяти азбуку Морзе. Прошло пять месяцев с тех пор, как они занимались последний раз. Разрешение было получено, они устроили занятие и пришли в ужас. Тур не мог как следует передавать даже самой малой скоростью, принимал он тоже неуверенно. Дневник сообщает: «Подрывная работа, начавшаяся после Канады, оказалась слишком действенной. С этим нельзя мириться!»

В дневнике Тур снова и снова противопоставляет волоките, жертвой которой он оказался, боевые действия других норвежских подразделений. Его друзья из авиации давно уже воевали; отважно и умело действовали военные моряки.

А торговый флот! Министр иностранных дел Англии Иден высоко оценил его работу. Общее водоизмещение норвежского торгового флота составляло три с половиной миллиона тонн, он один перевозил сорок процентов нефти, потребляемой союзниками. Выступая по радио, британский адмирал Дикенс сказал:

— Мы потеряли много людей и кораблей. Поэтому вряд ли будет преувеличением назвать вклад Норвегии незаменимым.

И Тур спрашивал себя, почему ребят из «Группы „И“» не пошлют хотя бы радиотелеграфистами на торговые суда, если они никому не нужны в армии.

Но больше всего он мечтал о специальном задании в тылу врага в Норвегии. Ведь к этому его готовили. Там в Норвегии ребята шлют по радио союзникам важные сведения, взрывают немецкие склады и корабли, всячески противодействуют оккупантам. Сам президент Рузвельт, обращаясь к американскому народу, заявил, что, если кто-нибудь сомневается в воле демократий к победе, достаточно посмотреть на Норвегию — «побежденную и в то же время непобедимую». Равняйтесь на Норвегию!

А в «Группе „И“» все шло по-старому. Даже когда одного из ребят послали к саперам мыть уборную, которой связисты никогда не пользовались, приказ был выполнен беспрекословно: Тур обещал министру обороны, что ребята будут спокойно ждать. Двоих из восьмерки временно перевели в другое подразделение.

Перед самым рождеством Тура вызвали на допрос в военную полицию. Его спросили, продолжает ли «Группа „И“» отказываться обслуживать офицеров в столовой. Если да, всех обвинят в бунте, а это дело нешуточное. Тур ответил, что это не организованное выступление, просто каждый из членов группы в отдельности заявил о своем отказе. Так что они виноваты в такой же мере, как Бейер.

Как всегда, по утрам происходила поверка. Капитан связи не желал, чтобы его подчиненные выстраивались рядом с саперами, которыми командовал майор. Поэтому «Группа „И“» и еще два рядовых строились за замком. В сумраке вокруг здания гремели слова команды, точно речь шла о батальонах, а не об отделении в составе шести — восьми человек. Лейтенант докладывал капитану, капитан отдавал распоряжения и, светя фонариком, проверял, у каждого ли солдата есть синие и белые нашивки на рукаве, обозначающие род войск. Затем двух человек отправляли мыть лестницы, а остальные могли лежать в казарме. Дневник показывает, как Тур возмущался этим бездельем. Хотя офицеров было предостаточно, группа после отъезда из Канады ни одного часа не занималась физической подготовкой. «Мы разлагаемся заживо. С ужасом замечаю, что мне уже трудно заставить себя выйти на прогулку вечером».

Под Новый год Туру передали, чтобы он явился к капитану. Должно быть, какие-то новости…

Он угадал. Капитану пришла в голову светлая мысль. «Группа „И“» должна издавать свою газету, и Тур будет ее редактором. До сих пор он не слышал, чтобы у какой-либо норвежской части была газета. И вот теперь связисты должны выпускать свой орган, размножать его на ротаторе и рассылать всем частям. Капитан заметил, что передовую хорошо бы написать «порезче, с критикой», и вручил Туру первый материал. Это была статья о связистах, и начиналась она так:

«Мы делаем важнейшее дело, но о нас редко говорят. Это нас вполне устраивает, нам не до пустяков, но пусть все-таки люди помнят, что без нас не проходит ни одно сражение».

После этого Тур отправился в Сент-Эндрюсский университет и запасся стопкой книг. «Я снова принимаюсь за этнографию, так как очевидно, что вся наша подготовка пошла насмарку. Остальные проводят вторую половину дня по-прежнему, главным образом моют полы…»

«6. I. Весь день дежурил на кухне, время делил поровну между книгами по этнографии и мытьем жирных тарелок и грязных полов. Рядовой 1136 Хейердал, он же рядовой 2209, он же рядовой 5268 погиб и похоронен, завернутый в половую тряпку…»

Через две недели Тур на большом листе бумаги красиво написал «Самбандсбладет» («Листок связиста»), вручил его капитану и доложил, что редактор четырнадцать дней ломал голову, но так и не смог придумать ничего лестного о связистах, а потому текста нет.

Солдаты покатились со смеху, а капитан живо убрал лист с заголовком и предал забвению свою затею.

В это время Тур как член нью-йоркского «Клуба исследователей» получил предложение военного департамента США заняться военными исследованиями в Тихом океане. Одновременно ВВС сделали попытку вернуть себе ценных радиоспециалистов из «Группы „И“». Но армейское командование отказало — «самим нужны».