Тогда поезжаные с жениховой стороны вскакивают из-за стола и кричат: «Покорилась — наша взяла! Наша взяла!» Тут начинается снова потчеванье, а невеста, сопровождаемая девушками и женщинами, собирает пособ: она подходит к каждому мужчине и каждой женщине с приличной песней, которую поет со свахами или сведущими женщинами, или только благодарит их причитанием: Спасибо, добрый молодец, На приносе, на подносе, На дорогих твоих подарках. Причитая то же самое каждой женщине и девушке, она говорит первой: «Спасибо, добрая тетушка», а второй: «Спасибо, моя сестричка», и потом заключает поклоном. Обойдя всех, она обращается к своим родителям и прощается с ними: Прости, красно мое солнышко, Желанный кормилец-батюшка, И родительница моя матушка! Ох-ти мне, да ох-ти мнешенько, Дочь, кручинная головушка! По последнему денечку. Я сидела, молодешенька, Я во светлой своей светлице, Во высокой новой горнице. Уж я шила волю золотом, Обшивала чистым серебром; Я смотрела, молодешенька, Из косясчего окошечка, На озере на Онежское. Из-за озера, за Онежского Летят птицы заморские: Соловей-птица свистущая, Орел-птица говорящая. Орел сел да на окошечко, Соловей сел под окошечком. Орел стал да выговаривать, Соловей стал да высвистывать[75] Не сиди, наша голубушка! Под косясчетым окошечком. Ты не трать чиста серебра, И не порти красна золота. По сегодняшнему денечку, Быть саду, да полоненному, Всему роду покоренному; Волюшке быть во неволюшке, Девушке быть во заботушке. Незадолго поры-времени, Проскрипели дубовы сани, Пробренчала золота узда, Просвистала шелкова плеть: Приезжал злодей, большой сват; Насулил он батюшке Много пива, много пьяного. Говорил желанный батюшка: «Мне-ка пить, да не запиваться; Не променяю любовь дочери Я за винную за рюмочку». Выводил да злодей, большой сват, Много злата, много серебра, Много скатного жемчуга. Говорит родима матушка: «Серебром-то не шлюзы шлюзить, Золотом-то не тыны тынить, Жемчугом да не сады садить». Пропились да промоталися, Желанные мои родители; Пропили мою головушку Не за пивную за кружечку, Не за винную за рюмочку. Верно я, да молодешенька, Надоела да наскучила! Видно, бедная я, напрокучила Своим долгим девичеством, Глупым малым ребячеством! Я приела, молодешенька, Все я стоги пятигодные. Да засеки неисходные! Проносила, молодешенька, Все я цветные платьица! Придержала, молодешенька, Всю бессметную золоту казну! Как при мне, да молодешеньке, У моих свет у родителей. Уж как в поле не родилося, На дворе да не плодилося, На столе да не спорилося! Изживают меня, бедную, Будто ворога из города, Люта зверя из темна леса. Погоди, родима матушка! Схватишься, да догадаешься, Как не будет меня бедной; И по бережку находишься, Камешков наприбираешься, И к сердцу наприжимаешься. Рада будешь, красно солнышко! Через поле в глаза видети, Через лес да голос слышати, Через реку речь говорити. У меня, у молодешеньки, Будет волюшка спрошеная, Красота да доложеная. Мне захочется тошнешенько На родимую сторонушку, Да отхочется скорешенько: У меня день пройдет, спрошаючи, Другой день, да вздоложаючись, Недельку, снаряжаючись На родимую сторонушку. Осенью да бездорожьице, А весною да беспольице, Летом летние работушки, Зимой зимушка студеная. И не спустят меня, бедную, На родимую сторонушку… Уж мы свидимся — понаплачемся, Разойдемся — натоскуемся. За этим возобновляется потчеванье со стороны невесты родителей, и после того дружки жениха приглашают всю родню невесты, жениха и гостей на княжеский стол, который бывает после венчания. — За этим угощением все расходятся.
ОБРЯД ПРЕДВЕНЧАЛЬНЫЙ В день поезда молодых в церковь жених приезжает за невестой со своими дружками и сватьями. Его сажают за стол в кутаем углу, под образами; по правую его руку садятся дружки, а по левую сватьи. В то время девушки одевают в другой избе невесту и кладут ей за пазуху крайчик посоленого хлеба и гашник, сплетенный из того льна, которым она мылась в бане. При одевании поют девушки, а иногда сама невеста: По последнему денечку Нанесло тучку черную, Со громами со трескучими, С молниями со сверкучими, На батюшков высок терем, На матушкину горенку. Приезжал чужой чужбинин С храбрым своим поездом, С поезжаными молодыми. Где-то есть у молодешеньки Сокол-братец, братец родименький, Голубочек златокрыленький; Запонка да воротовая, Сердолик, дорогой камень. Наряжу я, молодешенька, Службицу я не великую, Да работку не тяжелую: Ты сходи-ка, братец, сокол мой, В постоялую конюшеньку; Ты возьми-ка, братец, сокол мой, Что ни лошадь саму лучшую; Запряги-ка, братец, сокол мой, В саночки да в самокаточки; Поезжай-ка, братец, сокол мой, В славный город Вытегру, В лавочки торговые, Закупи-ка, братец, сокол мой. Гарнитуру мне черного, И шелков семи разных. Где-то есть у молодешеньки Тайны, милые подруженьки, Вы повышейте, голубушки! Заузорчатую занавесь: Вы на первом углу вышейте Вы Литву, да со татарами; На другом углу вышейте Вы Москву, да со боярами; Вы на третьем углу вышейте Царя, да со царицею; На четвертом углу вышейте Короля со королицею. На середочке же вышейте Красно солнышко, со месяцем, Да со частыми звездочками. Ты повесь-ко, братец, сокол мой! Заузорчатую занавесь Ко крыльцу, до ко перильному, И ко столбику точеному, Ко колочку золоченому. Как поедет да чужой чужбинин, В городах он не бывающий, Мудрости мало видающий. Разглядится, да рассмотрится На узорчатую занавесь, И оставит молодешеньку На родимой на сторонушке, У желанных у родителей. Глупая я, красна девица, Неразумная головушка! Как поедет чужой чужбинин, Впереди его вожатые, Позади же провожатые, По стороне да сбережатые, В городах они бывалые, Много мудрости видалые. Не отпустят молодешеньку На родимую сторонушку. Не пускай-ка братец, сокол мой, Без допросу на крытое крыльцо, Без докладу красной девице. вернуться Вместо этого поют еще: Соловей стал да выщебетывать. Если девушка бойкая и не застенчивая, то говорят: «Эка ты, моя соловейка-щебетунья!» — выражая этим, что она говорит так приятно, как поет соловей. Олонецкие соловьи поют нехорошо, самые напевы их очень редко слышны. Вообще, в северной полосе России трели соловьев прерывистые и не звонкие и далеко отстоят от сладкозвучных южного края. |
