– О какой другой семье вы говорите? И значит ли это, что вы претендуете на вещь, которую мы ищем? – спросила Николь.

– Пожалуйста, не пытайтесь нас искать, – вновь, будто не услышав заданного ему вопроса, ответил невидимка. – Это бесполезно. Мы сами, если потребуется, найдем вас в нужный момент.

– Звучит угрожающе, – сказала Сэнди. – Вы не находите, что это противоречит вашим же словам о желании нам помочь?

На этот раз ответа не последовало. Пауза явно затягивалась, когда в тишине раздался голос Артура:

– Улетела птичка. Стул пуст.

– Как это? Мы даже не выпьем вместе за успех предприятия?! – послышался голос Лео. – Или нужно сказать «три, четыре, пять, я иду искать»?

– Тихо! – прошептала Николь. – Он еще может быть рядом.

– Что же теперь, нам и не говорить? – возмутился Артур. – Слепо-немые искатели сокровищ – таких должны всюду пропускать на места для инвалидов, это сэкономит нам множество сил!

– Никто не хочет посмотреть, что он оставил в центре стола? – спросила Сэнди.

– Браво! – искренне сказал Лео после секундной паузы. – Так бы и ушли… Не перевернуть бы бутылки… Так… Вилку оставил… Хотя, пожалуй, это не он. Ага! На ощупь это бархатный тонкий футляр… В нем, судя по всему… плоский предмет. Квадратный. Довольно тяжелый. Металлическая пластина. С отверстиями… Больше, похоже, ничего нет. Рассматривать предлагаю уже на улице.

– Господа, – проговорила вновь возникшая из ниоткуда Оливия. – Позвольте предложить вам заморить червячка, – с этими словами она уверенно принялась расставлять на столе тарелки.

– Что сделать?! – спросил Леонард и сам же опомнился: – Ах да, это же ресторан!..

– Простите, Оливия, – обратилась Сэнди к официантке, – а что за человек только что подходил к нашему столу?

– Человек? – в голосе официантки слышалось искреннее удивление. – Может быть, вы имеете в виду Сержа, официанта?

– Нет, этот мужчина не работает здесь. Видимо, один из клиентов. Впрочем, не знаю… Он подошел к нашему столу и через несколько минут исчез.

– Прошу простить меня, мадмуазель, но это совершенно исключено. Наши гости не перемещаются по залу самостоятельно. Это опасно: они могут наткнуться на что-нибудь, споткнуться. Все гости ходят только в нашем сопровождении. В нашем ресторане мы – ваши глаза.

– Я бы все-таки предпочел собственные, – проворчал Артур.

– Спасибо, Оливия, – выговорила Сэнди, и девушка бесшумно удалилась.

– Лео, портфель у тебя? – послышался озабоченный голос Николь.

– Мне кажется, он слипся со мной! Так и буду теперь жить с портфелем на заднице, – сообщил Леонард, по-прежнему сидевший на портфеле.

– Это удобно, Лео, – заметил Артур. – Руки свободны. Глядишь, благодаря тебе это войдет в моду.

Диалог несколько разрядил ситуацию, и все принялись исследовать содержимое тарелок, поставленных перед ними Оливией. Оказалось, что орудовать приборами – далеко не самое сложное дело в темноте. Труднее всего оказалось распознать, что именно лежит на тарелке. Все насторожено прислушивались к звону приборов.

Первым подал голос Лео, сосредоточенно проговоривший:

– Возможно, копаться в тарелке руками – не признак хороших манер, но для исследователя…

– Тем более, если никто не видит, – отозвалась Николь. По интонации можно было понять, что она морщится. – На ощупь напоминает горячую махровую салфетку, которую подают в японских ресторанах перед едой. Не уверена, что ее стоит пробовать на вкус…

Сэнди тоже решила полюбопытствовать и, нащупав приборы, аккуратно зацепила нечто, лежавшее на тарелке. Мгновение спустя все услышали ее обескураженный голос:

– По-моему, это чей-то мохнатый хвост...

– Послушаешь вас – весь аппетит пропадет, – с чувством произнес Артур и через секунду, уже с полным ртом, добавил: – А зря. Вкусно!

– Друзья, думаю, когда Артур расправится со своей порцией хвоста, приличия будут соблюдены, и мы сможем покинуть это место, не дожидаясь основного блюда. Оливия! – Леонард позвал официантку. – Мы, пожалуй, пойдем. Не могли бы вы нас проводить?

– Разумеется, месье.

«Et fiat lux» – с этими словами через минуту они вынырнули на свет из последней, третьей портьеры. Еще две минуты ушло на то, чтобы забрать из сейфов телефоны, часы и другие «светящиеся мелочи». Расплачиваться не пришлось – столик был оплачен заранее.

Выходя на улицу, Сэнди спросила:

– Как вы думаете, это был Ас?

– Мне кажется, это какая-то третья сила, никак не связанная с ним, – серьезно ответил Леонард, нажимая кнопки своего мобильного.– Кто-то звонил, – пояснил он. – Дважды. И сообщение… Черт! Смотрите!

На экране телефона светилось сообщение:

«Уважаемый месье Гратовски, прошу позвонить мне сегодня по определившемуся у вас номеру, даже если это будет поздно. Антуан Писарро».

– Ты смотри! – изумился Артур. – Не соврал индеец! Позвонил-таки братцу.

– Звони, – коротко сказала, глядя на Лео, Николь.

Через минуту Лео уже говорил в трубку:

– Добрый вечер, это Леонард Гратовски. Извините за поздний звонок… – видимо, Антуан прервал эти извинения, так как Лео замолк, а через минуту продолжил: – Завтра? Э… Конечно! Да, я понял. Но, видите ли… Хорошо. До встречи!

Лео закончил разговор, но еще секунду-другую, казалось, мысленно оставался со своим собеседником.

– Друзья… – сказал он, явно что-то обдумывая, – похоже, нам с Ник придется завтра же отбыть в Камарг. Точнее, в Арль – это в нескольких километрах… Антуан сказал, что Чучо поведал ему, по какому поводу мы хотим встретиться, и его это впечатлило. Представляете? – Лео усмехнулся. – Все время нашей с ним недолгой переписки он был уверен, что мы желаем с ним встретиться по поводу наследства другого не менее известного его родственника – Камиля Писсаро, художника-импрессиониста. А его уже и так замучили бесчисленные толпы любопытствующих. Приняв нас за таких же, как они, он, как обычно, решительно отказал во встрече.

– А почему такая спешка? Мы собирались еще день-два провести в Париже, – спросила Николь.

– Оказывается, через два дня он на несколько месяцев улетает в Тибет. Не знаю, видимо, перенимать опыт своих буддистских «братьев». Поэтому у нас есть всего два дня. Но он и вправду очень недоверчив. Он сказал, что встретится с нами только при условии, что мы привезем оригинал письма и документ, подтверждающий его подлинность.

– Нужно позвонить Саймону… На ночь глядя! – Николь с ужасом посмотрела на часы. – Он собирался отоспаться после Амстердама. Он нас съест!

– Он гурман, так что вряд ли. Но, если не позвонить, точно съест. А мы не получим документа о подлинности письма, потому что он в Брюсселе, – Леонард снова достал телефон, набрал номер профессора и протянул трубку Николь. – Давай ты поговоришь? Так жертв будет меньше.

Николь попыталась воспротивиться, но было поздно. Вначале бельгиец был беспощаден. Казалось, из телефонной трубки вот-вот посыпятся молнии, призванные испепелить «этот несчастный талисман», телефоны и вообще все, что мешает «честному человеку насладиться тем малым, что он требует от ночи». Но вскоре буря, похоже, стала стихать, и Николь смогла вставить несколько слов. Еще немного, и Саймон потребовал подробного отчета. Потом, видимо, следовал монолог профессора Дикселля, который не был слышен никому, кроме Николь. Остальные же получили только резюме в ее изложении:

– Саймон обещал первым же утренним поездом отправиться в Марсель, где мы должны будем встретиться, и дальше, уже вместе, ехать в Камарг.

* * *

Оказавшись, наконец, в машине, все решили, что пора, наконец, рассмотреть то, что оставил на столе «в темноте» загадочный невидимка. Странное впечатление, вероятно, производила компания из четырех человек, разглядывающая что-то при включенном свете, сидя в спортивной машине на ночной парижской улице. Но сейчас им было не до этого.

В мягком футляре из черного бархата лежала металлическая пластина с множеством квадратных отверстий. Вещица была явно древней, потемневшей от времени, с царапинами, немного погнутая. Было не очень понятно, что это, но, по крайней мере, это была вторая после письма Писарро реальная, осязаемая вещь, так или иначе связанная с талисманом.