Полный вариант производил впечатление. Молодежь уважала. Но на самом деле мы вряд ли способны впечатлить серьезных людей, а уж тем паче нагнать страх на террористов. До «Грома» нам как до небес. Весь состав отряда — двенадцать человек, включая Деда. И только у Деда был хоть какой-то боевой опыт. Остальные — теоретики, штабные крысы, фантасты. Да, так нас и называют: фантасты. В этой шутке есть только доля шутки, наши отчеты иногда и впрямь напоминают фантастику. Но в этом и суть работы — заглядывать в будущее, анализировать тенденции, предсказывать, как новые технологии могут быть использованы при подготовке теракта. Приходится много читать, в основном специальную литературу, водить дружбу с учеными и шевелить извилинами, вникая в логику сложных процессов. КПД от такой деятельности не слишком высок, и нас, наверное, давно следовало бы расформировать, но сыграли роль соображения высшего порядка: даже в захудалом Люксембурге такой отряд есть — должен быть и в Питере. В конце концов от «Антитеррора» никакого вреда, окромя сплошной пользы — пресс-центру всегда есть кого показать на экране без опасения выдать государственную тайну.

Понятно, что на операции нас не посылают, но в тот июльский день все бойцы сорвались в Гатчину вязать очередного придурка с обрезом, и дежурный смог дозвониться только до Деда. Тот мог отказаться принять сигнал, но, выслушав подробности, решил мгновенно. Вызвал меня по интеркому и велел спускаться в гараж.

Почему меня? Ответ прост — Дед всерьез полагал, что когда-нибудь я стану его преемником. Считал, что я злее остальных и в случае чего не сверну с дороги. Но вряд ли он мог предполагать, что я окажусь настолько злее…

Впрочем, речь не об этом. Я вытащил из сейфа табельный «глок», сунул его в подплечную кобуру и спустился в подземный гараж. Дед, одетый по форме, уже ждал меня в нашем танке, всем своим видом выражая неудовольствие: дескать, ползаешь, как черепаха, преемник, — и сразу завел двигатель. На выездах шоферил всегда он — никому из отряда руль не доверял, считал нас велосипедистами; лишь, бывало, во время очередной поляны назначит трезвенника, чтобы тот постфактум развез остальных… В общем сели, поехали. От Управления до Дворцовой — пять минут без пробок, но куда их денешь? Дед вел рисково, уложились в пятнадцать.

По дороге Дед рассказал о деле и дал просмотреть ролик с камеры наружного наблюдения Эрмитажа. По принятой в отряде классификации нас поджидало «синее ведерко», но с гвоздями. Похоже, автономы придумали очередную пакость, на этот раз с использованием маг-технологий. Так я Деду и объявил.

— Эрудит, — уважительно отозвался Дед. — Все-то ты знаешь, все ведаешь. А по мне, там Чебурашка.

Пришлось объяснить, что «Чебурашка» — серийная модель для России, морфизм лицензирован, рассчитан на детей от девяти до пятнадцати лет, в Минобразования рассматривается вопрос о внедрении «Чебурашек» в школах и интернатах.

— Нафуя? — удивился Дед. — Он же страшный.

— Потому что страшный, — ответил я. — Учим толерантности.

— Во как! — Дед казался обиженным. — От девяти до пятнадцати, говоришь?

Танк мы бросили у автобусной остановки, цинично вперевшись на тротуар. Прошли под Триумфальной аркой и левее Александрийской колонны увидели толпу, стоявшую в круг. Толпу безуспешно пытался разогнать молоденький летеха. При виде целого полковника он сначала стушевался, а потом бросился громко рапортовать.

— Хвалю за бдительность, — сказал Дед без малейшей иронии. — Продолжайте.

Мы разомкнули круг. В центре стоял синтеморф поколения бета, бессмысленно таращился на окружающих. Со спины — типичный Чебурашка из мультиков, но анфас карикатурно-безобразный. Я б такого Артемке точно не купил. В коротких волосатых лапках синтеморф держал плакат, на котором было небрежно намалевано: «Долой преступный режим! Да здравствует Ингерманландия!»

Дед обошел «Чебурашку» по дуге, втянул ноздрями воздух:

— Мочой воняет?

— Старый, — объяснил я. — Года полтора. Старые всегда мочой воняют. Значит, скоро издохнет.

Дед еще походил, приглядываясь.

Он вообще не любил новшества и удивлялся тому, как быстро меняется мир. Если к персональным компьютерам и сетям он сумел привыкнуть, благо они появились во времена его молодости, то новая революция застала Деда врасплох. Только все устаканилось, и вот на тебе: маг-технологии, биопринтеры, репликаторы, экосферы, синтеморфы, ГМО, УСО, САД. У нас, разумеется, все это внедрялось с изрядной задержкой, но процесс, как говорится, пошел. Дед никогда не выказывал явного страха под ветром перемен, его тревожило другое. Периодически, слушая наши доклады и читая отчеты, он изрекал: «Свинья грязи найдет!» — подразумевая не нас, разумеется, а тех, кто из любой технологии способен извлечь мерзость. Но больше всего пугала, конечно, непредсказуемость, которую несли в себе новшества, — никакая аналитика вкупе с футурологией не могли заменить практический опыт, а практика в нашем деле зачастую оборачивается кровью.

Вот и сейчас Дед пребывал в явной растерянности. Уродливый синтеморф сам по себе не мог вызвать опасений, но ведь и инструкций по обращению с протестными «Чебурашками» на тот момент не существовало. Что с ним делать? Отобрать плакат? Нацепить наручники? Кинуть в танк? А дальше что?..

Дед оглянулся на меня:

— Идеи есть, эрудит?

Перевел стрелку. Пришлось мне оправдывать высокое звание преемника.

— Модель недорогая, второе поколение, — сказал я. — Корейцы или китайцы склепали. Значит, в башке у него микрокомпьютер с блоком оперативной памяти. Хватает часа на три записи, потом старые блоки затираются новыми. Рабочая информация архивируется — это типа «черного» ящика. Если быстро сдать экспертам, они, может быть, сумеют извлечь данные: кто его подготовил, кто запустил…

— Может быть? — переспросил Дед.

— Автономы — ребята умные. Наверняка все подтерли, но шансы есть.

— А как оформлять будем?

— Как биомеханическое устройство, используемое с целью антигосударственной пропаганды и возбуждения национальной розни. Тот же робот, хотя из другого теста.

— Понятно, — сказал Дед; в его голосе мне послышалось разочарование.

Дед остановился и присел перед «Чебурашкой» так, чтобы видеть его безобразную морду. Синтеморф никак не отреагировал на действия Деда, хотя по науке должен был сосредоточиться на новом юзере и сообщить свое имя и номер. Похоже, кто-то озаботился поменять базовые настройки. Это выглядело разумным, без ведущего синтеморф мог сбрендить и заметаться, нарушив всю игру.

С полминуты Дед изучал уродца, потом вытянул руки и положил ладони на его покатые плечи. Я до сих пор не знаю, что мой непосредственный начальник собирался сделать дальше. Потому что «чебурашка» оскалился и громко зашипел, словно злобный мелкий тролль из голливудского фильма. Подобное не могло входить в программу, но Дед понял это быстрее остальных. И моментально просчитал последствия — подсказали опыт и чутье. Посему вместо того чтобы отпрянуть, как это сделал бы любой нормальный человек, Дед подался вперед, обхватил синтеморфа руками и повалил на брусчатку. Тут же грянул взрыв.

Потом эксперты установили, что в брюхо «Чебурашки» была зашита осколочная граната, предохранительную скобу которой фиксировало левое вспомогательное легкое. Шипением синтеморф активировал легкое, отжав диафрагмой скобу, затем сработали воспламенитель и замедлитель, взрыв разметал синтетика в клочья, но осколки принял своим телом Дед. Спас и меня, и туристов, которые толпились вокруг… А сам стал первой жертвой Химерической войны.

Вообще-то Химерической войной серию терактов с использованием биотехнологий прозвали безграмотные журналисты. Видимо, само словечко пришлось по вкусу — «химера» звучит внушительнее и куда более угрожающе, чем «синтеморф» или «синтетик». Синтеморфическая война? Да, это и выговорить трудно. Однако если занудствовать, то между химерой и синтетиком нет ничего общего. Химера — это соединение генетически разнородных клеток в одном организме. В природе и в медицине весьма распространено. Если вам перелили чужую кровь или пересадили донорскую почку, значит, вы — готовая химера. Бывает еще, что синтетиков путают с клонами, гибридами и генномодифицированными организмами. Это ни то, ни другое, ни третье. Синтеморфов делают с нуля, за ними нет миллиардов лет эволюции, как за любым из перечисленных видов, которые, по сути, являются всего лишь незначительными надстройками, созданными усилиями инженеров. Синтеморф полностью оправдывает свое название, он — синтез технологий: компьютерных, биологических, генетических. Геном синтеморфа сконструирован до последнего кодона, в нем совсем нет «мусора», все оптимизировано. Понятно, что без расшифровки генома человека и других существ, без определения функций тех или иных хромосом, рожденных природой, подобное конструирование было бы невозможным или затянулось на те же миллиарды лет, но все же есть заметная разница между доработкой и созданием нового.