После ухода врача она ненадолго задремала, но теперь лежала и лениво переворачивала журнальные страницы. Открылась дверь, и порог переступила девочка. Это была Мэгги, но одновременно и не она. При последней встрече Мэгги имела цветущий розовощекий вид. А ребенок, идущий к кровати, выглядел чахнущим: бледное искаженное лицо, огромные пустые глаза, а в руках зажата скалка.

Ханна знала, что племянница сделала этой скалкой, а еще ей рассказали, что когда полицейский попытался отнести Мэгги в машину скорой помощи, та начала визжать и требовать свое оружие, так что кому-то из спасателей пришлось сбегать наверх и принести ей скалку, чтобы утихомирить.

Ханна приподнялась на подушках и протянула девочке руку со словами:

– О, дорогая, милая моя Мэгги, как же я рада тебя видеть!

Героиня подошла к изголовью кровати, молча глядя на тетю, а когда та погладила её по щеке, даже не пошевелилась.

Повернувшись к медсестре, Ханна попросила:

– Пожалуйста, можете нас ненадолго оставить?

– Да, конечно. – Потрепав Мэгги по голове, женщина добавила: – Хорошая девочка. – Наклонившись, она посмотрела посетительнице в глаза и повторила: – Ты же хорошая девочка, правда?

– Садись, Мэгги. – Ханна указала на стул, и после секундного колебания Мэгги подтащила его к кровати, села и снова уставилась на тетино лицо.

Когда Ханна, откладывая, взмахнула журналом, Мэгги обратила на него внимание, и, заметив это, тетя развернула страницу к ней.

– Смотри, вот платье подружки невесты, разве не симпатичное? Здесь написано, что у него высокий корсаж с рюшами и длинная юбка, закрывающая серебряные туфельки, а на голову следует надеть диадему из цветов, подходящих по цвету к этим оттенкам бледно-голубого и розового. Красиво, правда?

Услышав эти слова, Мэгги подняла глаза от журнала. Замеченный проблеск интереса натолкнул Ханну на мысль. Племяшка всегда была неравнодушна к нарядам, хотя ее притягивали модные вещички, неподходящие ей по возрасту, и поэтому Ханна повторила:

– Красиво, правда? Это платье подружки невесты, и, представь себе, я как раз искала похожее, только не с такой длинной юбкой, потому что… – Она всем телом подалась вперед, поскольку не могла наклонить голову, взяла лицо Мэгги в ладони и продолжила: – Я искала нечто подобное, потому что, видишь ли, как только Дэвид сможет ходить… А впрочем, необязательно, пусть даже сидит в кресле. Так вот, мы собираемся скоро пожениться, и мне нужна подружка невесты. Всего одна девочка. И знаешь, кто эта девочка?

Скалка соскользнула на покрывало, и Мэгги приоткрыла рот, но по-прежнему не издала ни звука. Тогда Ханна добавила:

– Попробуй угадай. Ну, кого же мне попросить стать подружкой невесты, если не тебя? Знаю, ты не любишь длинные юбки, но можно немного укоротить.

– Тетя… Ханна, п-п-подружка?

– Да, и ею будешь ты. Только имей в виду, в супермини на свадьбу нельзя, нужно что-нибудь поконсервативнее. Вот это платье тебе прекрасно подойдет, и, если хочешь, можно его слегка обрезать.

– О, тетушка Ханна. – По щекам заструились слезы, Мэгги заморгала и воскликнула: — Она обрезала твои волосы! И бедный мистер Питер, бедный мистер Питер! – девочка отчаянно мотала головой. – А я ударила её скалкой! Прямо в голову! – Мэгги снова схватила скалку и прижала к себе. – И она умерла, но я её связала.

– Нет, нет, не умерла, Мэгги. Она сейчас в больнице. Она плохая женщина, но она не умерла. И ты поступила очень умно, связав её. Если бы ты этого не сделала, думаю, она убила бы мистера Питера, но ты его спасла. И нас с Дэвидом тоже спасла.

Качая головой, Мэгги пробормотала:

– Я открыла входную дверь, но там было так холодно, так холодно…

Ханна обняла девочку и притянула к себе на грудь:

– Тебе больше никогда не будет холодно, Мэгги, никогда. Все закончилось. Все живы, и только потому, что ты всех спасла, ты и твоя скалка.

– Я не соглашалась лезть на каталку, пока мне не отдали скалку, я помню.

– Да, знаю, мне рассказывали…

Услышав это, Мэгги зарыдала еще горше, дверь внезапно открылась, и в палату вошли медсестра и сиделка, которым Ханна тут же подала упреждающий знак.

– Все в порядке, – сказала она, – все нормально. Мы просто обсуждали платье подружки невесты. – Она кивнула на лежащий на кровати журнал. – Видите ли, скоро Мэгги выступит моей подружкой.

– Правда? – подхватила медсестра. – Ну надо же! А мне хотелось бы знать, пригласят ли меня.

– Позже займемся списком гостей, сестра, тогда и посмотрим.

– А что насчет меня? – спросила сиделка, наклоняясь к Мэгги. – Я ведь присматривала за твоей тетушкой все это время, мне-то уж точно самое место на ее свадьбе, как думаешь?

Впервые на осунувшемся лице мелькнула тень улыбки, и даже больше чем тень прежней Мэгги проявилась, когда девочка сказала:

– Нужно спросить у мамы.

– Ба! – воскликнула сиделка, глядя на медсестру. – Она хочет спросить у мамы, кого следует приглашать на свадьбу. Нет, вы слышали? Ушам не верю.

Медсестра подняла журнал и, глядя на страницу, улыбнулась:

– В этой больнице случаются самые невероятные чудеса.

* * *

Питер уже дважды побывал в операционной. Сначала в нижней части его мозга обнаружилось кровоизлияние. Но с какой стати два дня спустя его снова возили к мясникам? – вот что хотел знать Пит. Конечно, он задал медсестре этот вопрос в более вежливой формулировке, и получил ответ, что хирург должен был осмотреть результаты своей работы.

Осмотр состоялся три дня назад, на следующий день после того, как Пит вернулся из Йорка. Ему предложили постоянное место работы в тамошней психиатрической лечебнице, но услышав о состоянии дяди, он решил вернуться в Лондон и дождаться, пока Питер не выздоровеет.

Пит сидел у постели дяди, когда тот, уже какое-то время говоривший, произнес:

– Взгляни на это с другой стороны: даже если бы безумная Кэрри не сорвалась с катушек, в долгосрочной перспективе для меня все равно мало бы что изменилось, правда же? Как я уже говорил, у них полно друзей, у них обоих, но у друзей есть работа, дела и собственные семьи. Приятели, конечно, будут к ним заезжать, но этого мало. Необходимо, чтобы рядом постоянно был кто-то близкий. В прошлом таким человеком для Дэвида был я. Хотя я всегда называл его мистером Дэвидом, он никогда не относился ко мне как к слуге, у него и в мыслях такого не было. А теперь будущее стало очевидно: когда придет время, ты меня сменишь, и душа моя останется с тобой.

Пит ничего не сказал. Низко опустил голову, зажал руки коленями, и на минуту в маленькой палате воцарилась тишина. Комнату вместе с мужчинами словно перенесли куда-то далеко-далеко, и в воздухе витала не печаль, а смирение.

Питер развеял эту атмосферу, деловито спросив:

– Так ты уже встречался с мисс Ханной?

– Да, – пробормотал Пит, – и она очень взволнована: сегодня днем она увидит мистера Дэвида, и я подумал, что лучше пока не показывать ей вырезку из сегодняшней газеты. Ту, в которой говорится, как вчера вечером напротив Вишбекского полицейского участка из проезжающего автомобиля выкинули мужчину. Избитого и без штанов. Сначала он отказывался назвать свое имя и адрес, но затем сообщил, что его зовут Хамфри Дрейтон, а живет он в доме номер семьдесят два по Бьюфорт-роуд. Он всю дорогу твердил, что не узнал обидчиков, которых, предположительно, было трое, равно как и не смог объяснить причину нападения. – Пит помолчал и добавил: – Что ты на это скажешь, дядя?

– О, этот ребус я разгадаю с ходу. Здесь дело рук или зятя мадам, или Микки Макклина. Ты знаешь, я против любого насилия, но в данном конкретном случае должен признать, что это заслужено, действительно заслужено. Конечно, Дрейтон никогда и ничего не сможет доказать, но навсегда останется при подозрении, что с ним расквитался бывший зять. Жизнь странная штука, не так ли, Пит?

– Да, дядя, очень странная. Но теперь, если мне придется выполнять твои обязанности по дому, я буду очень загружен. Прежде всего нужно поладить с книгами. Мистер Джиллимен уже объяснил, что с ними делать, и с его слов мне это дело понравилось. – Пит встал, наклонился и поцеловал Питера в лоб, а затем попрощался: – Пока, дядя, я пойду.