Не зная, что и сказать, Лера в поисках поддержки посмотрела на приумолкшего Гену. Тот сосредоточенно ковырял пальцем в носу, что было явно не комильфо, и думал.

— Вам не известно, сколько времени у меня в запасе? — спросил он наконец у Авессалома.

— Навалом, вся жизнь, — успокоил его гость. — Но есть небольшая загвоздка: жизнь может внезапно прерваться выстрелом из-за угла.

— А как она меня найдет? — попытался спорить Гена.

— Этого я знать не могу, — Авессалом замахал руками. — Но мне думается, ваша теща… бывшая, разумеется… Татьяна Константиновна… она ведь очень целеустремленный человек. Что сумел сделать капитан Ларин, то сумеет сделать и главбух Абрамова.

— А ее можно найти? — спросила Лера.

— Боюсь, что нет, — покачал головой Авессалом. — Она в грядущем.

У Леры заболела голова. Она уже успела устать от Авессалома на неделю вперед, и сама ощущала себя в грядущем, то бишь совершенной развалиной.

— Короче, что вы предлагаете? — бросила она может быть резче, чем следовало бы.

— Принять вызов и встретиться на нейтральной территории. Оружие я вам предоставлю на месте, о цене договоримся сейчас.

— Я что, тоже должна продать все? — ужаснулась Лера. Мысль о том, что ей придется в который раз строить свою жизнь заново вовсе не улыбалась Валерьянке.

Авессалом с укоризной посмотрел ей в глаза.

— О вас, сударыня, и речи быть не может. Это дело сугубо личное, касающееся исключительно Геннадия и его бывшей тещи.

— Но живет-то Геннадий со мной, — Лера грозно сдвинула брови, и слова ее звенели металлом, выбивая искры подлежащими об сказуемые. — Я дала ему кров и работу, он спит со мной в одной постели, он водит мой автомобиль. Он ровным счетом ничего продать не может.

Смотреть на Гену в этот момент было жалко. Дело в том, что он и сам понимал, что живет за счет Валерьянки и ничего за душой не имеет. Поэтому он тупо пялился в пол и решал безумной сложности задачу.

— Когда? — спросил он в итоге.

— Что — когда? — удивилась Лера.

— Лера, помолчи, пожалуйста, — совершенно спокойно и без обиняков предложил Гена. — Когда она здесь появится?

— Она уже здесь, — сказал Авессалом. — Только тремя сутками позже. Сегодня у нас двадцать девятое апреля. Значит, она во втором числе мая.

— Вы понимаете, что несете? — заорала пришедшая в себя от Гениного выпада Лера. — Как человек может находиться тремя сутками позже? А где он сейчас?

— Я же объяснял — в грядущем, — терпеливо разъяснил Авессалом.

— Гена, у твоего друга сдвиг по фазе, — не снижая голоса, продолжила Лера. — Уходите, пока я не вызвала «скорую».

Авессалом встал и направился к выходу. Вслед за ним пошел Гена.

— Я с вами, — сказал он твердо.

— В таком виде? — брови Авессалома взлетели чуть ли не к корням волос.

Гена задумчиво осмотрел себя. Потом ушел в комнату. Спустя пять минут он вышел одетым, и первое, что бросилось Лере в глаза… вы угадали, это была знаменитая Генина рубашка. Остальные предметы одежды оказались более соответствующими требованиям моды и погоды.

— Как только смогу — отдам, — коротко бросил Гена, обулся и вышел вместе с Авессаломом из квартиры. Лера даже слова произнести не успела.

На улице Гена крупно пожалел, что ушел, но, справедливо полагая, что назад дороги уже нет, спросил у Авессалома:

— Ну так что?

— Вы имеете, что продать?

И это прозвучало настолько недвусмысленно и зловеще, что Гена понял: покупают у него душу.

Восемь часов вечера, второе мая, Дворцовая площадь, народу практически никого, и Володя в нерешительности, совершенно ему несвойственной, огляделся вокруг.

— Мы кого-то ждем? — спросил он, никого не обнаружив.

— Да нет, — ответила Татьяна. — Я просто в Питере никогда не была, куда идти-то?

Поезд высадил их у Александровской колонны минут десять назад и тут же укатил. Проводник Авессалом лишь помахал на прощанье белым платочком и прокричал, перекрывая гудок паровоза: «Счастливо отстреляться». И вот теперь одни, в незнакомом городе…

— А вот, кажется, и встречающие, — присвистнул Володя, и Таня повернула голову в сторону Невского (правда, она не знала, что это Невский).

К ним, размахивая руками и радостно крича, бежал человек, в облике которого Таня без труда узнала торговца оружием.

— От поезда отстал, что ли? — пробормотал Володя.

Между тем старый знакомый Татьяны Константиновны, запыхавшийся и счастливый, постиг таки зоны слышимости и, задыхаясь, произнес:

— Здравствуйте, милейшая Татьяна Константиновна, слава богу, успел…

— Вы же никогда не опаздываете, — чуть насмешливо изумилась Татьяна.

— Это все общественный транспорт, — пожал плечами коммивояжер. — Сколько раз говорил себе — лучше выйти за час и дойти пешком, чем нервничать в такси. Но все же я успел, — он посмотрел на часы. — Так, тут недалеко, берем вещички — и за мной.

Далеко — не далеко, но идти пришлось не менее получаса. Прошли канал Грибоедова, дошли до Садовой, свернули направо, прошли еще немного, и вошли во двор какого-то углового дома с барельефами комсомолок-кариатид по цоколю. В доме, как оказалось, была расположена недорогая гостиница, очевидно, когда-то бывшая ведомственной.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, продавец нажал на кнопку звонка.

Пока с той стороны шли открывать, он поинтересовался у Татьяны:

— Вам двухместный?

— Да, — ответил вместо нее Володя.

— Я так и думал. Пожалуйста, дайте ваши документы.

Володя, видимо, решил до самого конца ничему не удивляться и протянул свой паспорт продавцу, по-прежнему принимая его за проводника, почему-то сбрившего усы. Татьяна тоже извлекла из сумочки документ, правда, вручила она его менее решительно, чем Володя. В это время дверь распахнулась.

— Мест нет, — сердито сообщила показавшаяся в дверном проеме женщина в строгой белой блузке и черной юбке ниже колен, поверх которых был надет голубоватый передник.

— Налоговая полиция, — рявкнул продавец и продавил женщину в тускло освещенный холл. Дверь за ними закрылась.

Оставшимся на лестничной площадке Тане и Володе пришлось только ждать.

— Интересный тип, — усмехнулся Володя. — Как он умудряется быть в тысяче разных мест?

— Почему ты так решил?

— Да это он мне во Владивостоке на перроне билет продал. Сказал, прямой до Стокгольма.

— Вот тебе и раз, — растерялась Татьяна. — А если бы он был мошенником?

— А кто сказал, что я у него что-то купил? — широко улыбнулся Володя. — Он как-то умудрился билет мне в бумажнике поменять. Я же его послал подальше, а через минуту подъезжает поезд, он выходит из вагона, в усах, и говорит: «Ну, и долго вы будете стоять?» Я отвечаю, что, мол, пока поезд не придет. А он: «А это, по-вашему, сейнер?» Я, опять же, возражаю, что билет у меня на другой поезд. И вот тут-то и выясняется, что на вагоне надпись: «Владивосток-Хибаровск», и проводник смотрит на меня, как на идиота. Я извинился, полез в бумажник, а там какая-то портянка от газеты, и на ней написано…

— В пятнадцать часов, — закончила Татьяна.

— Точно, — все-таки растерялся Володя. — У тебя что… то же самое?

Она мигнула.

— Поцелуй, — еле слышно попросила Татьяна Володю.

— Потом, — прикрикнул через приоткрывшуюся дверь продавец. — Все потом. Быстро заходим, расписываемся, получаем ключи и инструкции.

Дама, исполняющая обязанности портье, сидела за письменным столом. Поджатые губы свидетельствовали о том неприятном разговоре, который только что организовал продавец оружия. Она недружелюбно оглядела мичмана и валькирию, открыла рот, чтобы что-то сказать… закрыла… снова открыла и закрыла…

— Комната два-а, — наконец выдавила она. — Когда будете уходить, ключ оставляйте в замке.

— Простите… — начал Володя.

— Ах, да, документы… — дама-портье достала из ящика амбарную книгу и раскрыла на последней странице. Там лежали паспорта. — Татьяна Константиновна. Владимир Александрович. Распишитесь, пожалуйста.